— Что именно мы здесь ищем, собственно говоря? — спросил капитан, остановившись на платформе и прислонившись спиной к тормозному колесу якоря левого борта. — Надеюсь, не тайник, где держали Анук, или все-таки его?

Мартин окинул взглядом якорный отсек.

Здесь было очень чисто, почти стерильно, что удивило его. Судя по царившему здесь запаху, он ожидал увидеть на полу пятна ржавчины и масла или, по меньшей мере, следы воздействия непогоды и агрессивной морской воды, постоянно попадавшей внутрь через многочисленные отверстия. Но даже в этой зоне, доступ в которую был ограничен, царили чистота и порядок. Все было как после ремонта. Стены выкрашены белой краской, а пол устлан резиновыми матами, даже при царившей вокруг сырости можно было не опасаться, что поскользнешься на них.

Уйма места.

Но ни одного такого, где можно было бы выжить в течение нескольких недель. Здесь всегда сквозило, было холодно и сыро. Уже после недели нахождения здесь можно было запросто получить воспаление легких, не говоря уж о том, что в каждом порту сюда входили по меньшей мере два матроса, которые должны были обслуживать якорные лебедки.

Она никак не могла находиться здесь.

Казалось, что Елена разделяла его не высказанное вслух мнение.

— Это тупик! — крикнула она пронзительно.

Мартин кивнул. Очевидно, они были на ложном пути.

«Все лишь гадание на кофейной гуще», — раздосадованно подумал он. Увидеть в детском рисунке важный намек было такой же глупостью, как рассмотреть лицо Девы Марии в хлебе для тостов.

— Уходим отсюда.

Мартин наклонился, чтобы завязать развязавшийся шнурок своих черных полусапожек. При этом его взгляд упал под первую ступеньку платформы.

— А где цепь? — спросил он Бонхёффера.

Ничего не понимая, Бонхёффер посмотрел на него.

Мартин показал на большой стальной ролик слева от него:

— Я вижу только несколько метров цепи, протянувшейся от гигантского колеса до якорной шахты. А где остальное?

— Как раз там, где вы присели на колено, — ответил Бонхёффер и сошел с платформы. Он топнул ногой об пол. — Прямо здесь под полом.

— Там есть место?

Бонхёффер помахал вытянутой рукой, словно хотел изобразить раскачивающуюся лодку.

— Зависит от того, насколько выбрана якорная цепь. Но немного места там есть всегда. Действительно, это любимое место укрытия для безбилетников. Но они выдерживают там максимум пару дней. Но не недель.

— Как туда попасть? — спросил Мартин и постучал костяшками пальцев по металлической плите, на которой сидел на корточках.

— Одной палубой ниже. Отсюда туда можно попасть, только отвинтив напольные плиты. То есть один раз в год для технического обслуживания, — сказал капитан, также опустившийся рядом с ним на колени. Со светлыми, взъерошенными волосами и защитной маской на сломанном носу он был похож на Ганнибала Лектора, не хватало только смирительной рубашки и тележки для перевозки мешков, к которой он был прикован.

— Может быть, пустая трата времени, — предположил Мартин.

— А возможно, и нет, — возразила Елена. — Что мы теряем, если уже оказались здесь?

— Минутку, — сказал капитан и встал. Он подошел к узкому металлическому шкафчику и открыл его. Мартин подумал, что капитан хочет взять чемоданчик с инструментами, однако, когда Бонхёффер снова подошел к ним, в его руках был большой электрический фонарь. Он опять присел на корточки перед платформой.

— Вы что-то нашли? — спросил Мартин и тоже присел рядом с ним.

— Возможно. Вон там. Видите?

Бонхёффер посветил прямо под платформу в то место, где под большим стальным роликом якорная цепь исчезала в палубе.

— Что это? — взволнованно спросила Елена.

— Выглядит как полиэтиленовый пакет, — ответил Мартин. Свет фонарика отражался от коричневатой, измятой пластиковой поверхности.

Мартин встал, обошел вокруг ролика и присел на корточки. Здесь он был почти на корпус ближе к предмету, похожему на полиэтиленовый пакет, который прилепился к последнему из видимых звеньев якорной цепи. Мартин лег плашмя на пол и по холодному металлическому полу попытался заползти под ролик.

Безнадежно.

Он оказался слишком широк в плечах, или щель была уж очень узкой. Мартин вспомнил, как в раннем детстве у него закатился под шкаф камушек для игры в бабки и он своими маленькими ручонками не смог достать оттуда ничего, кроме катышков пыли.

— Может быть, я попробую? — услышал он голос Елены у себя за спиной.

Мартин посмотрел на нее снизу вверх и кивнул.

— Возможно, вам больше повезет, — согласился он.

Во всяком случае, Елена была уж точно более хрупкого телосложения, чем он.

Докторша сняла свою форменную куртку и блузку, под которой она носила белую мужскую футболку без рукавов. Прежде чем лечь на пол, она сняла свое украшение, цепочку с кулоном в виде дубового листика, и серебряный браслет, составленный из звеньев цепи, который она носила на правой руке вместе с водонепроницаемыми дайверскими часами.

— Фу, еще никогда мне не было так тесно, — сказала она, ложась плашмя на живот. Затем она повернула голову набок и прижалась ухом к холодному полу. — И так шумно. — Елена поползла сантиметр за сантиметром вперед, навстречу цели, которую с тыльной стороны освещал фонарик Бонхёффера.

— Немного правее, — подсказал ей Мартин, так как в таком положении Елена не могла ничего видеть.

Наконец она дотронулась указательным пальцем до якорной цепи.

— Действительно, на ощупь как пакет, — сказала докторша и потеребила его, зажав между указательным и большим пальцами. — Но я не могу его оторвать.

— Приклеен, — констатировал Бонхёффер.

Теперь и Мартин заметил липкую ленту, с помощью которой пакет был прикреплен к звену якорной цепи. Одного сильного рывка было бы достаточно, чтобы вырвать его оттуда, но для этого Елене надо было заползти еще дальше под платформу.

— Здесь очень тесно, не продохнуть, — простонала она.

Мартин попытался подбодрить ее:

— Вы справитесь. Еще всего лишь несколько сантиметров. Так, очень хорошо…

Теперь докторша смогла ухватить пакет уже всей пятерней.

Большая волна ударила в борт судна, что прозвучало так, словно кто-то решил выбить двадцатиметровый мокрый ковер о внешний борт лайнера. «Султан» покачнулся и наклонился набок, и вместе с ним сдвинулась на несколько сантиметров якорная цепь.

— Якорь же не может сам собой сорваться с крепления? — спросила Елена с беспокойством. Если бы предохранительное устройство вдруг отключилось, то ее вместе с цепью рвануло бы вверх. — У меня нет желания закончить свои дни в качестве смазки для якорной цепи.

Бонхёффер крикнул, что ей не стоит беспокоиться, но Елена уже сорвала пакет с якорной цепи и попыталась выползти на животе из узкой щели. Когда она снова показалась из-под платформы, на ее щеке, которой она прижималась к полу, виднелся грязный, маслянистый след.

— Что-то скользкое на ощупь, — сказала докторша, вставая. Она держала пакет на вытянутой руке как можно дальше от себя, словно ей нужно было отнести на помойку что-то, вызывающее омерзение. — Как будто внутри какое-то желе.

Пройдя мимо якорной лебедки, она отнесла пакет к большому зеленому ящику и положила его на прочную пластмассовую крышку.

— Возможно, это важная улика, — заметил Мартин. — И нам следовало бы открыть его в закрытом контейнере.

Под вытяжкой. Надев защитные очки.

Но Елена не прислушалась к его словам. Возможно, она была хорошим врачом, однако о правилах поведения на месте преступления не имела ни малейшего понятия. Прежде чем Мартин успел вмешаться, она ловкими движениями оборвала липкую ленту, которой был обвязан пакет. К счастью, его опасения не подтвердились. Никакой вспышки не последовало. И тем не менее Елена так резко отпрянула назад, словно ей в лицо отлетел осколок.

— О боже! — воскликнула она и, зажав рот рукой, отвернулась в сторону.