Мне была хорошо видна внутренность кабины. Гарри держал в руке стакан с бурбоном, а Эдвардс – древний мобильный телефон. Губы у Гарри шевелились, Эдвардс слушал.

– Гарри пытается отговорить его. Надо дать ему шанс, – сказал я.

– Выпустите меня из машины, и я разберусь с Эдвардсом. Мы теряем слишком много времени, – продолжала требовать Блок.

Голос Берлина громом разнесся по салону машины:

– Да нельзя же! Он увидит, что вы приближаетесь, и разнесет весь город!

Блок разочарованно зарычала, врезав кулаком по спинке сиденья.

Берлин был прав. Мы ничего не могли поделать. Только не сейчас. Если мы хоть как-то напугаем Эдвардса, то все будет кончено.

Во рту у меня стоял привкус желчи, подташнивало. Я был не в силах на все это смотреть – и в то же время не мог отвести глаз от кабины. Гарри все еще говорил. Вид у него был непринужденный и раскованный. Появилась бутылка бурбона; Гарри опять наполнил свой стакан и приложился к нему. Под ветровым стеклом между Гарри и Эдвардсом стоял еще один стакан. В нем был бурбон, но он оставался нетронутым.

Я сглотнул, прислушиваясь к тому, как колотится сердце у меня в груди.

– Не надо мне было оставлять его… – сказала Блок.

Фрэнсис Эдвардс держал в руке телефон. Старый. Дешевый. Судя по всему, это с его помощью приводилось в действие взрывное устройство. Глаза у него были совершенно безумными. Он слегка раскачивался взад-вперед в кабине. Держа телефон в руке, вытер слезы, а затем пристально уставился на него.

Гарри продолжал говорить.

Эдвардс запрокинул голову, рот у него был широко разинут. До меня донесся отголосок крика, вырвавшегося у него из горла. Я попытался заговорить, но не мог издать ни звука – настолько перехватило дыхание. Потом кое-как выдавил из себя слова:

– Надо что-то делать! Он сейчас нажмет на кнопку!

Кейт внезапно проснулась, обнаружив, что привалилась к усыпанному бумагами комоду, уткнувшись головой в согнутую руку. Все еще в костюме.

У нее звонил телефон. Она подобрала его. Это был Эдди.

– Алло? – отозвалась Кейт все еще хриплым со сна голосом.

– Возле отеля стоит фура с бомбой внутри. Забирай Энди и Патрицию и вали вместе с ними к заднему выходу, прямо сейчас – убирайтесь из здания! Через главную дверь не выходи! Если увидишь где Гарри, прихвати и его, а если нет, просто сматывайтесь оттуда!

Отключился он прежде, чем Кейт успела переварить услышанное, не говоря уже о том, чтобы ответить. Она оглядела комнату, заваленную папками и отдельными бумагами, которые лежали даже на кроватях. Все они были ей нужны. От них зависел исход дела Энди. Кейт встала, приказывая себе сохранять спокойствие. Попыталась сделать глубокий вдох, но ничего у нее не вышло. Грудь сдавило, живот свело спазмом. Подкрадывалась паника.

Оставив бумаги лежать на прежних местах, она пробежала по этажу и принялась колотить в дверь Энди и Патриции. Энди сразу же открыл. Они с матерью смотрели телевизор.

Кейт сначала запиналась в словах, а потом оперлась рукой о дверной косяк, чтобы собраться с силами, и наконец обрела дар речи.

– Нам надо убираться отсюда, прямо сейчас! Здесь небезопасно, – выпалила она.

Энди без лишних слов вернулся в комнату и начал собирать вещи.

– У нас нет времени. Нужно уходить прямо сейчас. Сию же секунду, – поторопила его Кейт, придерживая дверь.

Патриция попыталась встать с кровати, но вскрикнула, когда перенесла вес тела на распухшую лодыжку. Этот день, как и любой другой, взял с Патриции Дюбуа свою дань. Энди помог ей подняться. Она была в халате и тапочках, Энди – в спортивных штанах и футболке. Он помог Патриции двинуться к двери, приняв на себя ее вес со слабой стороны – одной рукой придерживая ее за локоть, а другой обхватив для равновесия.

С каждым шагом к Патриции возвращались силы, а распухшая лодыжка понемногу привыкала к весу. Когда они вышли из комнаты, Кейт отпустила дверь и повела их по коридору к лестнице. Других постояльцев в «Лисичке» не было. Лифтов тут не имелось, так что они спустились по лестнице – так быстро, как только могли. Патриция одной рукой держалась за перила, а Энди поддерживал ее с другой стороны.

Бар, вестибюль и стойка администратора на первом этаже были пусты, входная дверь распахнута настежь. Кейт различила рокот мощного двигателя, работающего на холостом ходу.

Пользоваться главным входом Эдди ей запретил. Она огляделась, но ничто не указывало на какой-то другой выход, кроме как через вестибюль.

– Нужно выйти здесь, пока есть такая возможность, – сказала Патриция.

– Нет, здесь нельзя, – отозвалась Кейт, тяжело дыша. И вовсе не от легкой пробежки. Ей не хватало воздуха, потому что она была на грани паники. Это лишало ее сил и мешало ясно мыслить.

Крепко зажмурившись, Кейт выругалась и впилась ногтями в ладони. Это ей сейчас требовалось. Толчок. Резкая боль, которая заставила бы ее очнуться, стряхнуть оцепенение от нарастающей нервной энергии, которая овладела ее телом и разумом. Затуманивая все вокруг.

Это сработало.

– Кухня, – произнесла Кейт.

Еда в «Лисичке» подавалась только один раз в день. Завтрак. На выбор – блинчики с яйцами или яйца с блинчиками. Можно и то, и другое. По четвергам – вафли с беконом, подаваемые в баре.

Кейт направилась по коридору к двери с табличкой «Только для персонала», подергала ручку. За дверью обнаружилась небольшая кухня. Белая плитка на стене, пожелтевшая от жира, гриль по другую сторону островка из нержавеющей стали в центре помещения. Рядом с грилем – дверь пожарного выхода.

– Давайте быстрей, – поторопила Кейт.

Энди и Патриция последовали за Кейт на кухню, обошли громоздящуюся по центру стойку с плитой, и Кейт увидела, что засов на противопожарной двери сломан. Она толкнула ее плечом, и дверь поддалась. Кейт придержала ее для Энди и Патриции. Из кухни на зады отеля спускалась пара ступенек.

Когда туда спустилась и Кейт, пожарная дверь за ней с грохотом захлопнулась. Энди и Патриция застыли на месте.

– Нам нужно поскорей выбраться из здания. Тут…

Голос Кейт сошел на нет, когда она присоединилась к матери и сыну. Они оказались в небольшом дворике, использующемся в качестве чего-то вроде склада. Сломанные кресла из вестибюля, старый матрас, какие-то картонные коробки занимали пространство, не намного превышающее по площади один из номеров отеля и огороженное десятифутовой оградой из проволочной сетки.

В ограде имелась дверь, сделанная из алюминиевых балок и затянутая той же проволочной сеткой, с засовом, который проходил через металлическую планку, которая была частью дверной рамы. Засов был заперт на висячий замок.

– Мы не сможем отсюда выбраться, – произнесла Патриция, с трудом переводя дух – как от усилий, так и от страха.

Замок был не новый, но на вид крепкий и надежный. Кейт огляделась в поисках чего-нибудь увесистого, чем можно было бы его сбить. За мешками для мусора валялся старый газовый баллон, проржавевший настолько, что едва не превратился в труху, но она не думала, что сможет его поднять. Рядом лежала старая банка из-под краски, но она была явно недостаточно тяжелой.

Запертая дверь в ограде располагалась примерно в двенадцати футах от здания – расстоянии явно недостаточном, чтобы чувствовать себя уютно в ожидании взрыва. Даже близко не достаточном.

Разбежавшись, Энди запрыгнул на ограду, перелез через нее и спрыгнул на другой стороне. За сеткой виднелся темный переулок, заваленный мусором и старыми коробками.

– Энди, уходи! Скорей проваливай отсюда! С нами все будет в порядке, но тебе нужно уходить. Мы не можем допустить, чтобы с тобой что-нибудь случилось! – крикнула ему Кейт.

– Беги, детка! Давай скорее! – подхватила Патриция, и в лунном свете на лице у нее блеснули слезы.

Энди посмотрел на Кейт. Затем на свою мать. После чего развернулся и бросился вглубь переулка.