И Пастор молился. Молился, чтобы его отец умер, так же как его мать, и дал ему хоть немного покоя.

В итоге отец Пастора и в самом деле умер. И смерть его была нелегкой. Пастор приехал домой погостить на время своих первых каникул в колледже. Полная стипендия позволила ему не залезать в долги по оплате учебы, но жить все равно было не на что. На ферму находились покупатели, однако отец Пастора отказывался продавать ее, сказав, что лучше умрет в своих владениях, чем уступит их в чужие руки.

Когда отца нашла полиция, он был на заднем дворе, возле колоды для колки дров, представляющей собой просто массивный отрезок толстого дубового ствола. Верхний спил его был весь иссечен ударами колуна, несколько подобных шрамов виднелись и возле самого основания – бывало, топор шел вкось или соскакивал с полена. Отец Пастора лежал рядом с этой колодой, и левая ступня была у него частично отрублена. Шериф не долго думая пришел к заключению, что мужчина наверняка поскользнулся, тяпнул себя по ноге топором и довольно быстро истек кровью.

Пастор знал, что это не так. Его отцу потребовалось несколько часов, чтобы умереть, после того как он рубанул его топором по лодыжке. Пастор мог бы покончить со страданиями отца гораздо раньше – достаточно было еще одного удара топором по шее или по голове. Но вместо этого он обмотал поврежденную ногу своего отца тонкой проволокой, другой конец которой прибил гвоздями к колоде. Его отец мог бы отползти, попробовать добраться до телефона в доме или хотя бы до крыльца, чтобы окликнуть кого-нибудь оттуда, но ему пришлось бы сделать это, лишившись левой ступни.

Однако вместо этого он лишь звал на помощь, плакал и умолял сына отцепить проволоку.

– Пожалуйста, отпусти меня! – взывал его отец.

– Молись, отче… Молись о прощении, – таков был ответ Пастора, наблюдавшего за тем, как он умирает.

День тогда был жаркий. Такой же, как сегодня, – День Седьмой. День, когда его ангелы изольют свой огонь на землю и призовут людей к оружию в первой битве, которая, как он верил, станет священной войной. Молитвы никогда никого не спасли. Только действия.

Ступив на залитый солнцем тротуар, Пастор огляделся, прикрыв глаза полями шляпы. Вдалеке он увидел какой-то громоздкий темный автомобиль. Слишком далеко, чтобы понять, есть ли кто-нибудь внутри. Глянул на часы, подождал еще немного. Тут подъехал черный внедорожник, и он сел в него. Денвир опять сорвал машину с места, пока Пастор еще только пристегивал ремень безопасности, поглядывая при этом в боковое зеркало.

Большой темный автомобиль выехал на улицу позади них.

– Это «хвост»? – спросил Денвир.

– Не исключено, – ответил Пастор.

– Хотите, чтобы я его стряхнул?

– Нет, в этом нет нужды. Пусть себе едет за нами. Он может нам пригодиться, – сказал Пастор.

Проехав через город, они оказались в пригородах, населенных белыми людьми среднего класса. Свернули на Пичтри-авеню и остановились возле дома Фрэнсиса Эдвардса.

– Ты знаешь, что нужно сделать сегодня вечером, после того как я подам сигнал? – спросил Пастор, передавая Денвиру папки, которые он забрал из офиса.

– Думаю, что да. Мои парни уже на низком старте. Я держу их в состоянии повышенной готовности. Все в полной боевой экипировке, стволы заряжены и уложены в пикапы. Все, что мне нужно сделать, – это дать отмашку.

– Хорошо. Просмотри наши досье еще раз. Просто чтобы убедиться, что нет никаких ошибок. Начинай с евреев, а затем двигайся дальше.

С этими словами Пастор перекинул через голову ремень своей сумки, поправил шляпу и вышел из машины. Пройдя по дорожке, он открыл входную дверь Фрэнсиса своими ключами, вошел внутрь, плотно закрыл ее за собой и натянул резиновые перчатки. Потом достал из сумки лэптоп, поставил его на журнальный столик в гостиной, открыл и включил. Вытащил рулон с планами губернаторского особняка, какую-то пластиковую папку и разложил все это на диване.

Направляясь к задней двери, Пастор бросил взгляд на пол кухни, все еще слыша у себя в голове те звуки, которые издавала Эстер, пытаясь хватать ртом воздух. В замке задней двери торчал ключ. Он повернул его, но прежде, чем успел открыть ее, заметил, как некая фигура перемахнула через забор в задней части двора и быстро исчезла из виду, нырнув в высокую траву.

Пастор быстро присел на корточки, а затем завалился на спину и выхватил свой «Глок», нацелив его на прозрачное окошко в верхней части двери.

Как только за стеклом появится чья-нибудь голова, он пустит в нее пулю.

Подкрутив объектив на максимальное увеличение, она сделала несколько снимков, но из-за шляпы лицо того человека по-прежнему оставалось в тени. Как только фигура скрылась внутри, Блок выкрутила руль, развернула машину и доехала до конца квартала. Держа телефон в руке, она набрала знакомый номер, зачитала номер черной машины и попросила быстро дать ответ в текстовом сообщении, после чего сразу же отключилась.

Над головой у нее пролетел вертолет. Это был уже второй вертолет, который попался ей на глаза за сегодняшний день.

Сразу за домами начинались деревья, отделявшие этот коттеджный поселок от соседнего. Блок пробиралась сквозь них, пока не уткнулась в забор на задах владений Эдвардса. Футов пяти в высоту, крепкий. Разбежавшись, она перемахнула через забор во двор. Обвела его взглядом. Газон давно не стригли. Несколько скамеек, сарай для садовых инструментов, мощеная площадка у задней двери, уставленная садовой мебелью… Пригнувшись и стараясь не шуметь, Блок двинулась к задней двери, которая, как она предположила, вела на кухню. За окном гостиной никого не было видно.

Последние шаги до двери она преодолела, полуприсев и пригнув голову. Держа Мэгги в правой руке. Левую уже подняла над головой, чтобы дотянуться до дверной ручки. Но тут остановилась. Подумала, не стоит ли заглянуть в стеклянное окошко в верхней половине двери. Иначе непонятно, с чем там можно столкнуться. Возможно, мужчина в панаме был вооружен. Так что глянуть стоило. Совсем по-быстрому. Одним глазком.

Стандартная процедура для полиции – входить без стука. Если есть возможность быстро глянуть в окно, получить какое-то представление о расположении дома и людях внутри, – это просто золото.

Сердцебиение резко ускорилось. Дыхание не было затрудненным, но выброс адреналина, разлившегося по телу, усилил работу легких. Тренировки и правильный хват не давали тяжелому револьверу дрожать в руке. Блок ненадолго замерла, прикрыв глаза и восстанавливая контроль над дыханием.

Она боялась. И это было совершенно нормально. Каждый полицейский испытывает страх прямо перед тем, как открыть закрытую дверь. Каждый без исключения. Страх обостряет чувства, но также и приводит к ошибкам. Избавиться от этого страха нереально, остается лишь по возможности контролировать его. В Блок уже раз стреляли, во время ее службы в полиции. Пули принял на себя бронежилет, но она никогда не забывала об этом. Поэтому-то и носила с собой это подобие артиллерийского орудия, как следует насобачившись с ним обращаться. Благодаря тренировкам и хорошо развитым инстинктам она могла на секунду опередить любого другого человека в любом доме. А этого было достаточно, чтобы Мэгги успела выпустить одну-единственную пулю. Которой должно было хватить за глаза. Блок больше не хотела оказаться в ситуации, когда одной пули окажется недостаточно. Нет уж, спасибо. Особенно сегодня, когда ее кевларовый бронежилет благополучно остался в «Лисичке» вместе с прочим ее имуществом.

Прежде чем привстать и глянуть в окошко, она осторожно потянула за дверную ручку. Та подалась. Задняя дверь не была заперта. Так что разбивать стекло или вышибать дверь всем телом не требовалось. Можно было быстро проскользнуть внутрь, что давало ей еще пару секунд, прежде чем мужчина в доме осознает ее присутствие. А на счету была каждая секунда.

Блок подобрала под себя ноги, приподнялась и осторожно заглянула внутрь.