Женщина немедленно оживилась, бросила на Элли оценивающий взгляд. Рассмеялась. Потом порылась в своей сумочке и протянула Элли визитную карточку.

– Позвони мне, когда окончишь школу, – сказала она. – Посмотрим, чем я могу помочь.

Теперь, в маминой квартире, Элли натянула свои самые узкие джинсы и туфли на самых высоких каблуках. Подвела глаза, подкрасила темной помадой губы, поправила прическу. Теперь она выглядела не просто старше, а вообще по-другому. Глаза смотрели на нее из зеркала сурово, взгляд был холодный, жесткий, пустой. Невинная школьница исчезла; на ее месте стоял совсем другой человек.

Она зашла в первый попавшийся паб. Там было полутемно, обстановка убогая, сплошь подвыпившие мужчины средних лет, которых больше интересовал футбольный матч на огромных экранах, чем компания. Никто не обернулся, не посмотрел на нее, когда она подошла к бару, а когда попросила водки, барменша едва взглянула на ее удостоверение личности. Элли уселась за стойку, жадно выпила, заказала еще. Напротив сидел в одиночестве мужчина. В отличие от других клиентов, он не смотрел на экраны: он держал перед собой телефон и сосредоточенно набирал сообщения. Он был гораздо привлекательнее остальных мужчин в баре: азиат с густой шевелюрой, с твердым подбородком, с хорошей кожей, подтянутый, хорошо сложенный. И не такой уж старый, подумала Элли: всего-то чуть за тридцать.

Когда мужчина заметил, что она смотрит на него, и выжидающе, понимающе улыбнулся, ее голод усилился и принял более определенный характер. Она расправила плечи, сделала глубокий вдох и подошла к нему.

С этого момента события стали развиваться стремительно. Одна рюмка за столиком в конце бара, другая, третья. Разговор ни о чем. Понемногу, урывками, мужчина рассказал, кто он и чем занимается. Его звали Дэвид, и он сказал, что живет здесь, в городе, занимается в свободное время фотографией. Так, просто хобби, в основном портреты. Элли понятия не имела, правду ли он рассказывает, но это не имело значения. А вот все, что наговорила ему она, совершенно точно было ложью. Она сказала, что ей двадцать три года, что ее зовут Оливия, что она учится на врача. Что приехала сюда с Золотого Берега и зарабатывает на жизнь моделью.

– Студентка-медичка, значит? Не только красавица, но и умница!

Его напиток быстро закончился. Он вытер рот рукой и обнажил в улыбке прекрасные белые зубы.

– Почему бы нам не поехать ко мне в студию? – предложил он, не переставая улыбаться. – Может быть, я смогу добавить пару снимков в твое портфолио.

Предложение было заманчивое. Элли напряженно думала, быстро прикидывала в уме. Развлечься можно, конечно, но не стоит сжигать все мосты – на собеседование все-таки сходить надо. Провести одну ночь у матери – не так уж страшно.

– Сегодня никак.

– Тогда завтра?

– Почему бы и нет?

Утром она встала довольно рано, надела скромную юбку-трапецию, сапоги на невысоком каблуке и черный кашемировый свитер, купленный специально для таких случаев. Волосы собрала в низкий хвост и аккуратно нанесла макияж. Когда она вышла из ванной, ее мать была в полубессознательном состоянии. Элли бросила ей на колени еще двадцатку, послала воздушный поцелуй, схватила сумку и ушла.

Собеседование прошло хорошо. Сначала Элли устроили экскурсию по колледжу – показали спальни, столовую, общие комнаты и территорию. Она была разочарована убогостью и обшарпанным видом всех помещений. Все было пропитано едва уловимым запахом больницы – пресной еды и дезинфекции, – к которому примешивался запах плесени. Судя по тому немногому, что она успела увидеть, студентки тоже были сплошь унылые – серьезного вида зануды-заучки, паиньки еще похуже, чем в Эбби.

По словам ее сопровождающих, колледж Святой Анны славился своими выпускницами – профессорами, хирургами, учеными, политиками – женщинами, которые сейчас определяют государственную политику и занимают места в советах директоров. Не столько знаменитостями, сколько крепкими профессионалами. Однако, если уж поступать в университет, лучше ей ничего не найти: ни один из других колледжей не предлагал такой щедрой финансовой поддержки. И это уж точно лучше, чем альтернатива – жить в каком-нибудь зачуханном общежитии вместе с кучкой неудачниц из государственных школ и вкалывать все выходные где-нибудь в сфере обслуживания, чтобы оплатить счета.

Собеседование оказалось неожиданно трудным, и невозможно было определить, насколько благоприятное впечатление она произвела, однако миссис Уиттакер, выпускница колледжа и глава благотворительного совета, распределявшего стипендии, тепло пожала ей руку.

– Я не все могу говорить, Элли, – сказала она. – Но я уверена, что мы увидим тебя здесь в следующем году. Ты именно та, для кого и существует наша программа. Честно говоря, школьные рекомендации у тебя настолько хорошие, что даже не верится, но теперь, когда мы с тобой познакомились, стало ясно, что ты именно такая, как о тебе говорят. Даже лучше. – Она похлопала Элли по руке. – А теперь возвращайся в школу, покончи с этими дурацкими экзаменами, и увидимся здесь в новом учебном году.

Элли застенчиво улыбнулась, и ее слова благодарности были полны восхищения и энтузиазма, однако из ворот в конце длинной, усыпанной гравием подъездной дорожки она вылетела едва ли не бегом – так ей не терпелось вырваться из этой пропахшей плесенью серьезности.

Только втиснувшись в битком набитый автобус, идущий обратно в город, она почувствовала, что снова может дышать, хотя ехать пришлось стоя, вдавленной в спинку сиденья. Какая-то грязная старуха в углу злобно пялилась на нее и что-то бормотала, пара обкуренных подростков хихикала, а мужчина средних лет, стоявший сзади, придвинулся к ней слишком близко.

Такая обстановка была ей привычна, этот мир она понимала.

На поезд, на котором собиралась уехать домой после собеседования в колледже Святой Анны, Элли не попала. Но она сделала это намеренно. Не было никакого кофе, не было и встречи с дружелюбной похитительницей средних лет. Элли лишь быстро позвонила по телефону, снова переоделась в джинсы в туалете Центрального вокзала, накрасилась, распустила волосы и изо всех сил постаралась стать как можно более непохожей на себя – отличницу-стипендиатку. Это оказалось не так уж трудно. Может быть, это никогда и не было ее настоящим «я».

А мужчина, с которым она собиралась встретиться, обещал открыть ей мир, представлявшийся сейчас более желанным, чем колледж Святой Анны или школа Эбби.

Сначала Хонор пыталась убедить Элли вернуться в школу.

– Ты ведь еще не сожгла мосты, – говорила она. – Можно сказать, что у тебя возникли трудности с матерью и тебе негде было заниматься. – Она даже предложила позвонить за свой счет. Лишь бы сплавить ее. – Ты же умная девочка, – добавила она. – Ну, не училась пару недель. – Она щелкнула пальцами. – Что такого?

Однако девушка была непреклонна. Дело было не в том, что она не могла вернуться, – она не хотела. Не хотела учиться в этом колледже и вообще поступать в университет. Все равно это все чушь. Для кого разыгрывать этот спектакль? Элли понятия не имела, чего ей хочется, но знала, что в освященных веками залах университета, в унылых спальнях колледжа Святой Анны она этого не найдет.

– Так что же ты, собственно, собираешься делать?

В Хонор боролись досада и восхищение.

Девушка пожала плечами.

– Не знаю. Найду работу, найду жилье. Мне просто нужно заново все обдумать.

Хонор предложила ей связаться с опекунами или хотя бы со школой – просто чтобы они были в курсе и не подняли тревогу. Занятия ведь уже начались? Девушка покачала головой. До конца каникул еще неделя. Никто не будет волноваться, по крайней мере пока. Опекуны ни о чем не подозревают – они ведь и не ждали ее из школы. А когда занятия начнутся, пройдет еще пара дней, прежде чем в школе забьют настоящую тревогу и начнут звонить опекунам. И то сначала будут проверять, не сбежала ли она с матерью – такое случалось пару раз, когда она была помладше.