Когда мы вошли в палату полицейского, там был доктор, который его осматривал. Полицейский встретил нас широкой улыбкой, а доктор сказал, что с нашей стороны очень мило навестить полицейского. Арти, который был страшно доволен, что видит настоящего доктора, сказал:

– Нам бы очень хотелось посмотреть на операционные, но мы пришли, чтобы не оставить его без попечения.

На что полицейский заметил:

– Кстати, о печенье, я бы охотно чего-нибудь пожевал… Обед сегодня принесли невкусный.

Директор предложил сейчас же сходить в кафетерий.

– Пойдемте со мной, – сказал он мисс Дженнингс. – Можно выпить по чашечке кофе и поговорить о программе.

– Не самая хорошая идея – оставлять детей одних, – забеспокоилась мисс Дженнингс.

– Они же с полицейским, – возразил Директор. – Куда они могут деться?

Мисс Дженнингс уступила, и они с Директором ушли в больничный кафетерий. Нас вполне устраивало, что мисс Дженнингс с Директором пошли пить кофе, теперь мы могли забить на должное попечение и перейти прямо к расследованию.

Я объяснила полицейскому, что мы расследуем потоп в нашей специальной школе. Рассказала про то, как главный пожарный закрыл дело, и про то, как мы ходили к бабушке Джованни, большой специалистке по детективным сериалам, и про наш список подозреваемых, в котором было всего два человека: владелец школы, у которого мотив – получить страховку, и сторож, у которого мотив – не работать, потому что школа закрылась.

– У сторожа может быть алиби, – уточнила я. – Как раз в день потопа его мать сломала ногу, и он якобы отвозил ее в больницу.

Полицейский был просто поражен нашим расследованием. Подумав с минуту, он сказал:

– Владелец школы – это мэрия. И поверьте, мэрии совсем не выгодно портить собственные здания. Теперь им придется на ушах стоять, чтобы все отремонтировать, а страховка у них к тому же наверняка очень маленькая.

– Значит, этого подозреваемого можно вычеркнуть из списка? – спросила я.

– Да, – подтвердил полицейский.

– Итак, это сторож! – решительно заявил Томас.

– Погоди, не спеши, – сказал полицейский. – Сперва надо проверить его алиби. Если мать сторожа в самом деле отвезли в больницу, это легко проверить, потому что в нашем городе всего одна больница, и мы сейчас в ней находимся.

Хорошо, что мы все рассказали полицейскому. Он встал с постели (похоже, ничего серьезного он себе не повредил), порылся в ящике ночного столика и достал оттуда свою бляху полицейского. Мы все захотели потрогать бляху, кроме Арти – из-за болезней.

– Пошли со мной, – сказал полицейский и вышел из палаты.

Мы все пошли за ним.

Он был такой смешной, этот полицейский: в больничной ночной рубашке, из-под которой было видно его задницу. Мы вместе с ним вошли в приемный покой, и он показал администраторше за стойкой свою бляху. Прямо как в детективных сериалах бабушки Джованни, только в сериалах у полицейского не видно задницы.

Поскольку мы не знали, как зовут мать сторожа, полицейский сосчитал в уме, сколько дней назад случился потоп, и спросил администраторшу, поступала ли к ним в тот день дама со сломанной ногой.

Администраторша страшно изумилась, что должна сообщать такие сведения голозадому полицейскому, но раз бляхе полицейского ни в чем нельзя отказать, посмотрела в компьютере и ответила:

– Да, действительно, некая Миранда Солтмэнер.

Мы не знали, мать она нашему сторожу или нет, но поскольку дама все еще находилась в больнице, полицейский спросил, какой у нее номер палаты, и мы следом за ним дошли по коридорам до той, где лежала старушка со сломанной ногой. Она явно нам очень обрадовалась.

– Ко мне гости! – воскликнула старушка. – Здравствуйте, дорогие, хотите конфетки?

Мы все взяли по конфете, а потом объяснили, что ведем расследование насчет потопа в нашей школе.

– Вы те самые дети из специальной школы? – спросила она.

– Вы знаете нашу школу? – удивилась я.

– Мой сын там работает школьным сторожем.

Полицейский спросил старушку, когда она сломала ногу: да, в тот самый день, когда случился потоп. И сын оставался у ее постели до позднего вечера.

– Вот это да! – воскликнул Джованни. – Сторож невиновен!

– В чем невиновен? – поинтересовалась старушка.

– В потопе.

Мы объяснили старушке, что ведем расследование. Потом полицейский сказал:

– Сторож мог вернуться на выходных и устроить этот потоп…

– Мой сын? – встрепенулась старушка. – Затопил школу? Он бы никогда ничего подобного не сделал. И знаете, что он мне сказал? Судя по последним новостям, мэрия не уверена, что вернет здание специальной школе, и мой сын может потерять работу.

Мы очень огорчились, узнав, что сторож может потерять работу. Это подтверждало, что потоп устроил точно не он. К тому же мы растерялись, потому что в нашем списке подозреваемых теперь никого не осталось. Если это не владелец школы и не сторож, то кто же преступник? Кому было выгодно затопить нашу школу?

Мы все пали духом и чуть не заплакали. Но полицейский сказал:

– Носы вверх, детишки (обычно полицейские говорят «руки вверх», но это, наверно, был особенный полицейский), наверняка есть какая-то улика, которая от нас ускользнула.

– Какая улика ускользнула? – заинтересовался Отто.

– Не знаю, – ответил полицейский, – но мы ее найдем. Вы ничего не заметили на местности?

– На какой местности? – спросила я.

– В вашей школе. В принципе при расследовании положено обыскать место, где имело место преступление, чтобы найти улики.

Это была отличная идея. Мы не могли это сделать в день, когда обнаружился потоп, потому что там были родители, учительница, пожарные и всякое такое. Тогда полицейский решил:

– Поехали туда немедленно!

Мы и представить себе не могли, что там обнаружим.

Благодаря помощи полицейского в расследовании случился перелом.

Мы вместе с полицейским подошли к школьному автобусу, ожидавшему на больничной парковке. Директор с мисс Дженнингс так и не появились, они явно были страшно заняты своими чашечками кофе. Нас это более чем устраивало: мы знали, что они никогда бы нам не позволили поехать в специальную школу и вести расследование. И мы решили, что успеем быстренько съездить и вернуться, пока они не спохватились.

Полицейский сказал водителю, что мы все возвращаемся в школу, и водитель без лишних вопросов тронулся с места.

Так странно было снова очутиться в специальной школе.

Вокруг здания стояли строительные ограждения, и на одном из них висел большой щит:

Вокруг никого не было, никто не мешал нам войти, да и вообще, с полицейским мы могли попасть куда угодно. Так что мы зашли за ограждения и вошли внутрь.

И вот мы в нашем классе. На самом деле это уже был не совсем наш класс. Пол жутко грязный и все еще сырой. Все перепачкано. Столы и стулья свалены в кучу в углу. На стенах пятна.

– Натворила вода дел, нечего сказать, – заметил полицейский.

Потом мы проводили его в наш туалет, откуда начался потоп. На полу в туалете до сих пор стояла тонким слоем вода.

Полицейский осмотрел раковины: они уже не были забиты, наверное, пожарные их прочистили. Шесть раковин, стоящих в ряд.

Мы толком не знали, куда смотреть, чтобы найти улики, но полицейский вроде бы знал, что делает. Он довольно долго постоял молча, с полицейским видом, потом сказал:

– Чтобы так все залило, все шесть раковин должны быть заткнуты одновременно, а краны открыты до упора весь уикенд.

– Да, главный пожарный пришел к тому же выводу, – подтвердила я. – Раковины кто-то заткнул пластилином.

Полицейский открыл до упора все шесть кранов и пошел в классную комнату, а потом в школьный вестибюль.