Блок уставилась на стену напротив. Мысли ее сейчас были где-то за тысячу миль отсюда. Она была близка к чему-то. То, чего всем им не хватало, что объясняло всю эту жуткую мешанину событий, было совсем близко. Эта путеводная звезда уже почти что проклюнулась на ночном небе.

– Я останусь на ногах и понаблюдаю за входом в отель, – объявила Блок.

– А я сменю тебя через пару часов, – отозвался Гарри.

– Я хочу, чтобы сегодня все хорошенько выспались, – сказал я. – Сегодня у нас все худо-бедно срослось, но завтра все тузы будут на руках у Корна. Две самые убедительные улики в любом уголовном процессе – ДНК и признание обвиняемого. Для получения обвинительного вердикта Корну достаточно и одной из них. У меня есть идея, с какого бока зайти на результаты сравнения ДНК; над признанием я пока еще работаю. Не обольщайтесь, будто мы уже выиграли это дело. Ни на секунду. Завтра нас могут размазать по асфальту, и если это произойдет, то Энди конец. Блок, мне нужно, чтобы ты завтра рано утром выполнила одно мое поручение. Если все пройдет так, как я думаю, то у нас есть шанс.

Кейт собиралась еще немного поработать, а потом слегка вздремнуть. Я спустился вниз, постоял у входа в отель и посмотрел, как Блок устраивается в вестибюле. Мозг у нее по-прежнему работал на всю катушку. Я вдохнул горячий сладкий воздух и позвонил Берлину.

Голос у него был раздраженный.

– И когда ты собирался мне сообщить о гибели Эстер Эдвардс? – поинтересовался он.

– Я веду защиту в суде по делу об убийстве, караемом смертной казнью. Я был занят. Как ты узнал про Эстер?

– Я работаю сразу на несколько секретных служб США, Эдди.

– А ты в курсе, что сегодня Блок обнаружила террористическую ячейку белых супрематистов?

Берлин немного помолчал, после чего произнес:

– Давай рассказывай все, от и до.

Было уже около полуночи, когда Рэндал Корн подъехал к продуктовому магазину на Дьюк-стрит, сразу вслед за патрульной машиной шерифского управления. Выбравшись из своего «Ягуара», он открыл багажник и достал туго набитую спортивную сумку из коричневой кожи. Проходя мимо патрульной машины, постучал в боковое стекло. Помощник шерифа Леонард повернул к нему голову и кивнул.

Корн подошел к двери рядом с продуктовым магазином. На панели домофона было три кнопки. Он нажал на кнопку второй квартиры и выждал. Оглядел улицу – вокруг вроде никого. В паре сотен ярдов у тротуара стояло несколько машин, но тоже никакого движения. Потом опять нажал на кнопку. На сей раз из динамика послышался ответ:

– Да?

– Это управление шерифа, откройте, – сказал Корн.

Затрещал замок, и он толкнул дверь. Перед ним протянулся небольшой узкий коридор, ведущий к лестнице. Поднявшись по ней, Корн обнаружил еще один коридор и три двери. Две квартиры располагалась справа, прямо над продуктовым магазином, и еще одна – слева. Двинувшись налево, он постучал в дверь квартиры под номером два.

Сэнди Бойетт приоткрыла дверь – совсем чуть-чуть, не снимая цепочки – и посмотрела на Корна.

– Снаружи полиция. Выгляните в окно, а затем вернитесь и откройте эту дверь. У вас большие неприятности, мисс Бойетт, – сказал Корн.

Она не стала закрывать дверь, оставив ее все-таки слегка приоткрытой. Цепочка по-прежнему была на месте. Корн прислушался к шлепанью босых ног Сэнди по полу ее квартиры, клацанью открываемых и закрываемых жалюзи. Потом услышал еще какой-то шорох и торопливые шаги. Как будто она поспешно наводила порядок. Сэнди вернулась, сняла цепочку, и дверь открылась.

– Что вам нужно? – спросила она.

Корн вошел внутрь и сказал:

– Я здесь для того, чтобы посмотреть, смогу ли я помочь тебе избежать тюрьмы, Сэнди.

На ней была пижама с Минни Маус, волосы растрепаны после сна. Единственная лампа в углу квартиры испускала совсем слабый свет. Эта комната была в квартире единственной – с кроватью в одном углу, кухонной раковиной и туристской газовой плиткой в другом. Одна дверь вела из этой студии в помещение, которое, как предположил Корн, было кладовкой, переоборудованной в крошечную ванную комнату с туалетом и душем. По сторонам от этой двери стояли низенький столик и два кресла: одно кожаное, прорванное снизу, а другое обитое зеленой тканью, подлокотники и подушка которой давно выцвели и вытерлись.

– Тебе лучше присесть, – сказал Корн, усаживаясь в кожаное кресло.

Сэнди встала перед ним, скрестив руки на груди.

– Что, черт возьми, все это значит? Я ничего такого не сделала.

Корн поставил кожаную спортивную сумку на стол, расстегнул молнию и приоткрыл ее, чтобы показать плотные пачки пятидесятидолларовых банкнот.

– Уже поздно, а утром тебе нужно быть в суде. Давай не будем придуриваться, Сэнди. Я знаю, что ты разговаривала с Эдди Флинном и он предложил купить твой голос в жюри присяжных по делу Дюбуа. Я не могу этого допустить. Я знаю все, кроме того, сколько он тебе платит. Полагаю, он не хочет вызывать подозрений, поэтому отправит тебе деньги через… шесть месяцев после оглашения вердикта?

Сэнди ничего не сказала, но Корн заметил, как на шее у нее вздулась жилка, а кожа вокруг нее покраснела.

– Что ж, разумно. Флинн вообще умен. Твои гарантии заключаются в том, что ты можешь разоблачить его, если он не заплатит, и, конечно, ему есть что терять. Полагаю, именно так он тебе это и подал?

– Это неправда, – ответила она, после чего явно собиралась сказать что-то еще, но передумала.

Склонив голову набок, Сэнди плотно сжала губы. Корн догадался, что она ждет, когда он выскажется до конца.

– Я не могу ждать так долго, чтобы разоблачить Флинна. Вот твой выход из положения – ты голосуешь за «Виновен» в конце процесса. И не мечтай, что тебе удастся скрыть свой выбор: я могу провести опрос присяжных после вынесения вердикта. Твое решение по нему будет документально зафиксировано. Как только я получу обвинительный приговор по делу Дюбуа, то потребую ареста Флинна. Ты официально засвидетельствуешь то, что он подкупил тебя этими деньгами, – сказал Корн, указывая на спортивную сумку. – Пятьдесят тысяч долларов. Более чем достаточно, чтобы купить твой голос. Ты будешь свидетелем, сотрудничающим с прокуратурой округа, и в обмен на это тебе не будут предъявлены уголовные обвинения. Ты выйдешь сухой из воды, Сэнди. А если ты откажешься, я прикажу арестовать тебя прямо сейчас. Ты отсидишь пятнадцать, а может, и все двадцать лет. Я не дам тебе много времени на принятие решения, потому что выбирать тут особо нечего. Мое предложение уйдет отсюда со мной всего через пять секунд. А потом сюда поднимутся копы и арестуют тебя. Сделай правильный выбор.

Он начал считать про себя. Сэнди нервно вздохнула, провела рукой по волосам, затем закрыла ими лицо.

– Три, – вслух произнес Корн.

Она обхватила себя руками за плечи и кивнула.

– Вы собираетесь арестовать меня за то, чего я не совершала… Да, я разговаривала с Флинном. Я продала ему свою машину около недели назад. Он хотел знать, почему я не сказала судье, что встречалась с ним раньше. Вот и всё.

– Двадцать лет, Сэнди. Подумай об этом. Это твой последний шанс. Ты соглашаешься дать показания. Заявишь под протокол, что Флинн подкупил тебя, или твоя жизнь на этом закончена.

Сэнди наконец опустила голову, кивнула.

– Я не хочу попасть в тюрьму, я сделаю это.

Губы Корна раздвинулись в некоем подобии улыбки.

– Ну вот и умница. Только не подведи меня. Сейчас помощник шерифа Леонард поднимется сюда и сфотографирует эти деньги. Просто в качестве доказательства, что они у тебя есть. Можешь называть это страховкой. И даже не думай сказать об этом Флинну. Если я не смогу упрятать за решетку его, мне придется довольствоваться тобой.

– Все уже тут? – спросил Грубер.

– Все, кроме Фрэнсиса, – ответил Пастор.