…как можно быстрее бежать отсюда…

Словно застигнутый врасплох ребенок, врач обернулся к мужчине, который только что вошел в лечебный кабинет, служивший также и переговорной.

– Hola, que tai?

Испанец мог бы обойтись и без белоснежного халата, чтобы продемонстрировать свой авторитет. Корцон был ниже ростом, чем можно было заключить по его выступлениям в Интернете и глянцевым брошюрам частной клиники. Коренастый, с выпирающим животом и чуть рыжеватыми волосами и бородой, которая уже давно нуждалась в коррекции. Рядом с ним Керник выглядел одетым с иголочки, и тем не менее харизма у профессора была намного сильнее.

– Soy Ivan, – широко улыбаясь, представился он одним именем, что благотворно подействовало на Клару. После смутивших ее слов Керника она жаждала компетентности, утешения и доверия.

– Muchas gracias рог participar en este importante experi-mento. Con su colaboracion esta hacienda un servicio extraor-dinario a la ciencia.

Клара кивнула с улыбкой. Эксперимент, в котором она согласилась принять участие, действительно был исключительным. Помимо профобразования она три года изучала испанский и в общем и целом поняла, что сказал ей врач. Тем не менее обрадовалась, когда Корцон объявил о переводчике словами «Mi colega actuara de interprete». Радость уступила место разочарованию, когда она поняла, что эту роль должен исполнять Керник.

– Он хочет, чтобы мы оба заняли место на диване, – перевел врач-ассистент слова своего шефа, тон которого не допускал сомнений в том, что это была не просьба, а приказ. На журнальном столике между диваном и креслом стояла пластмассовая шкатулка. Корцон открыл ее и достал предмет, который выглядел как очки виртуальной реальности для компьютерной игры.

– Para inducir los delirios, hay que ponerse estas gafas con auriculares, lo que provoca una sobreestimulacion por merdio de varias senales opticas у acusticas. Un agente intravenoso adicional refuerza los delirios que causan.

– Чтобы вызвать галлюцинации, мы используем вот эти очки, – перевел Керник. – Они будут воздействовать на вас оптическими и акустическими раздражителями. Только что мы внутривенно ввели вам разработанное нами средство, которое усилит галлюцинации, вызываемые очками.

Клара кивнула. Все это было написано в формулярах, которые она получила, когда регистрировалась на ресепшен. И конечно, она подписала документ, освобождающий клинику от ответственности в случае, если во время нахождения здесь у нее разовьется психоз. В этом и был смысл эксперимента.

– No se preocupe, todo se dosifica de tai manera que las halucinaciones persistiran solamente durante unos minutos despues de que las gafas se hayan apagado. Luego seguiremos am-pliando el intervalo lentamente cada dia.

– Этот эксперимент очень опасный и может иметь для вас смертельные последствия, – услышала она абсолютно неверный перевод Керника. На самом деле Корцон сказал что-то вроде того, что ей не нужно переживать, галлюцинации прекратятся через несколько минут после того, как она снимет очки.

– Не морщите лоб. Корцон как раз объясняет вам побочные эффекты, которые преуменьшает, – сказал Керник, еще больше смутив Клару. – Я знаю, что ставлю вас в неловкое положение. – Керник продолжал создавать видимость перевода. При этом использовал максимально деловой тон и интонацию. – Но ни в коем случае не надевайте эти очки. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.

Он выждал еще три предложения Корцона, потом сказал:

– Не смотрите так испуганно, когда я говорю. Иначе профессор заметит, что я хочу вас предупредить. А сейчас кивните. Корцон задал вам вопрос, нравится ли вам здесь.

Клара сделала, как ей велели.

– Еще раз: я знаю, что ставлю вас в немыслимое положение. И мне очень жаль. Но у вас есть маленький ребенок, как и у меня. – Тем временем у Клары больше не получалось сконцентрироваться на дружелюбном голосе руководителя клиники. Все ее внимание было сосредоточено на Кернике, который сказал следующее: – Я умоляю вас, не надевайте эти очки. Иначе произойдет ужасное. Может случиться так, что вы никогда больше не выйдете из клиники.

Никогда больше?

Клара непроизвольно покачала головой, а Керник недовольно закатил глаза в ту секунду, когда Корцон снова взял в руки очки.

Парадоксальным образом последние слова врача-ассистента вызвали у нее ощущение робкого счастья.

Навсегда в «Бергер Хоф»? Больше никогда не возвращаться к Мартину?

Даже тот факт, что она будет разделена с ребенком, не казался таким значимым, чего она в следующий момент устыдилась. Но в принципе она была уверена, что Мартин будет с любовью заботиться об Амели.

Или она обманывала себя?

Нет.

В его обращении с собственным ребенком ошибок не было. Он никогда бы не поднял руку на свою маленькую девочку.

– Я сейчас сделаю вид, что меня вызвали в отделение, – сказал Керник. – Через пять минут последуйте за мной.

– Но… – начала было Клара, однако пронзительный взгляд Керника заставил ее замолчать.

Корцон подошел к своему письменному столу и начал что-то искать в верхнем ящике.

– Вы сейчас сделаете следующее, Клара! – прошептал Керник. – Скажете, что перед началом первого этапа эксперимента вам нужно в туалет. Мы встретимся в конце коридора на лестничной клетке.

Сразу после этого зазвонил его телефон, и Керник реализовал свою часть плана. После короткого прощания с Корцоном, который с пониманием кивнул от письменного стола, Клара осталась одна с руководителем клиники.

– Comencemos con la primera etapa del experimento, – сказал он и указал на дверь, которая соединяла лечебный кабинет с соседней комнатой, куда он ее и приглашал.

Клара поняла его слова так: «Давайте начнем первый этап эксперимента».

Клара ничуть не удивилась тому, что последовала приказу Керника. Раньше она считала себя самоуверенной, эмансипированной и самостоятельной. Но это «раньше» было давно и закончилось – самое позднее – после того, как она ответила «да» и оказалась в браке, в котором с годами привыкла повиноваться мужчинам.

Беспрекословно.

Объяснив Корцону на ломаном испанском, что ей нужно освежиться перед тем, как надеть очки, Клара направилась по коридору в сторону туалетов и чувствовала себя так, будто ее тащат на невидимом поводке. Она настолько привыкла следовать за доминантным мужчиной, что даже не задумывалась об абсурдности ситуации, в которую ее поставил Керник. Она приехала в «Бергер Хоф», чтобы под руководством всемирно признанного эксперта принять участие в научном эксперименте, и уже на второй день позволяла запугивать себя какому-то врачу-ассистенту.

Но почему? – спрашивала она себя, заворачивая к туалетам и открывая дверь на лестничную клетку. И тем самым задавая себе центральный вопрос, который определял все ее жалкое существование: – Почему?

В глазах ее подруг и коллег она даже внешне казалась сильной женщиной: крепкое тело с аппетитными округлостями в соответствующих местах. Ее осанка, выразительный подбородок, блестящие глаза и, возможно, чуть смуглая кожа, которой она была обязана своим итальянским предкам с материнской стороны, вносили свой вклад в то, что большинство считали ее решительной и волевой. Не из тех женщин, которыми можно помыкать. И действительно, ею уже давно не помыкали. Мартин предпочитал сразу бить. В печень, так сильно и так часто, что она дрожала на краю кровати, словно от озноба, не в состоянии пошевелиться.

Дверь на лестничную клетку закрылась за ней с громким щелчком, от которого Клара вздрогнула, как от удара.

Побои.

Клара много читала о женщинах, подвергавшихся насилию. Даже посетила консультационный офис («Я спрашиваю для одной подруги») и выяснила, что насилие не было проблемой определенного социального класса, а затрагивало все слои. И что оно проявлялось медленно и постепенно. Почти незаметно отравляло то, что когда-то начиналось как большая, ослепляющая любовь. Сначала радиоактивные комплименты («Ты такая красивая, никуда теперь тебя не отпущу из своей жизни»), затем навязчивый контроль в виде требований доказательства любви («Давай выберем общий пароль для всех наших почтовых аккаунтов и сотовых телефонов») и лицемерная жалость к себе («Ты же знаешь, как сильно меня обидела бывшая»), пока вербальные удары не сменялись телесными. Внешний мир продолжал сыпать комплиментами – «Как же вам повезло найти друг друга, вы такая замечательная пара. Муж у тебя просто золотой», – а ты надеялась, что все снова будет так, как до первого подбитого глаза. Но пока ты ждала, стыд перерастал в ненависть к себе и уже не позволял тебе довериться кому-то другому. Хотя Клара даже пыталась и звонила своей матери, когда думала, что больше не выдержит.