Голос Елены осип. Она откашлялась.

— И Лиза не знала, кто я такая, когда я пригласила ее в чат на Easyexit, однако она быстро открыла мне свое сердце. Оглядываясь сейчас назад, я понимаю, что должна была бы раньше догадаться, что она мне лжет. Ее истории становились все более дикими. Сначала она говорила о сексуальном насилии весьма неопределенно, потом призналась мне, что у нее сексуальные отношения с пожилым мужчиной, и, наконец, что это ее мать заставляет ее заниматься сексом с мужчинами за деньги. Я начала сомневаться, но, когда она прислала мне видео, я снова поверила ей и забронировала места на «Султане» для нее и ее матери, чтобы решить проблему.

«Так вот в чем причина», — подумал Мартин.

Поэтому она так разволновалась, когда позвонил Дизель и сообщил о манипуляциях с видео.

— Я и не подозревала, что Лиза меня обманывала. Я ничего не знала о болезненном влечении Лизы к своему школьному наставнику. Если бы Юлия Штиллер действительно заставляла свою дочь заниматься сексом с Томом, то в этом случае она, несомненно, заслуживала бы смерти.

Мартин саркастически рассмеялся.

— А после Наоми ты уже набила себе руку в этом.

— Я вовремя исправила свою ошибку.

— Мы оба чуть было не погибли!

Мартин вспомнил сцену в каюте Лизы. По иронии судьбы Елена говорила правду, когда сообщила Лизе, что она и есть Кверки. Она выдержала бы Лизин тест и могла бы назвать ее псевдоним в чате. Елена не сделала этого только потому, что тогда все бы раскрылось.

— И ты не считаешь себя сумасшедшей, Елена? — спросил Мартин. — Ты окончательно съехала с катушек.

Теперь бензиновая газонокосилка ревела в палисаднике соседнего дома. Мартин с тревогой задался вопросом, не заглушала ли она другие шумы. Шумы, которые раскрывали подлинные намерения Елены…

— Где ты находишься? — спросил он.

Как и следовало ожидать, Елена не ответила, вместо этого она задала ему странный встречный вопрос:

— Ты еще поддерживаешь связь с матерью Лизы?

— Что? Зачем?

Правда, один раз Мартин разговаривал с Юлией Штиллер по телефону, она как раз посетила свою дочь в закрытом отделении психиатрической клиники и хотела поблагодарить его за ее спасение. Наверняка уже в десятый раз. Возможно, он был единственным человеком, с которым она могла поговорить о некотором прогрессе в лечении Лизы.

— Скажи Юлии, что я исправлю свою ошибку, — сказала Елена. Это прозвучало так, словно она собиралась отключить связь.

— Исправишь свою ошибку? И все остальные тоже? Ты же убийца. И здесь уже нельзя ничего исправить.

Мартин направил свой пистолет на экран телевизора. Представил себе, что она стоит перед ним.

— Ты сам это увидишь, — сказала Елена.

— Я увижу тебя, — с убийственным спокойствием произнес Мартин. — И тогда я убью тебя.

Он буквально услышал, как она покачала своей красиво причесанной головкой.

— Ты не сделаешь этого, — возразила она.

Вне себя от ярости он прищурился.

— Ты знаешь, на что я способен, если вобью себе что-нибудь в голову, — пригрозил он.

— Да уж. В этом я не сомневаюсь. Однако ты меня и пальцем не тронешь, когда я буду стоять перед тобой. Более того, ты даже не расскажешь никому на свете о нашем сегодняшнем разговоре.

Он громко рассмеялся:

— И откуда в тебе столько самонадеянности?

Мартин снова вздрогнул. Газонокосилка смолкла. Зато он опять услышал какой-то скрежет у входной двери, и на этот раз это точно была не собака. Кто-то явно возился с замком. Мартин быстро осмотрелся. Из-за свободной застройки на первом этаже не было никакой возможности спрятаться, тем более что Елена могла наблюдать за ним с помощью видеокамеры. Во всяком случае, он не думал, что это Елена пыталась войти в финку, а если все-таки это была она, то ей было известно, что он вооружен. Мартин направил свое оружие на дверь, но потом передумал.

В два прыжка он достиг лестницы и, перепрыгивая через ступеньки, устремился на второй этаж, держа пистолет наготове, если вдруг кто-то подкарауливает его там наверху.

Неожиданно зазвонил его мобильник, лежавший в заднем кармане брюк.

Незнакомый абонент.

Он нажал на кнопку приема вызова, заскочил в первую попавшуюся комнату сразу за лестничной площадкой и захлопнул за собой дверь.

— Ты меня не убьешь, — услышал Мартин голос Елены, продолжавшей разговор, и с удивлением осмотрелся в неприбранной комнате. Кровать была не застелена, грязные носки валялись на полу. Стены украшали яркие, но на удивление талантливо выполненные граффити, на стеклянной столешнице, опиравшейся на два пивных бочонка, лежал ноутбук с приклеенным к крышке стикером какой-то рок-группы.

— Почему ты так уверена в этом? — услышал он свой собственный голос.

Снизу из гостиной донеслись шаги.

Мартин взял в руки теннисную ракетку, которая была прислонена к платяному шкафу, стоявшему с распахнутыми дверцами. Шаги раздавались уже на лестнице, кто-то поднимался на второй этаж.

— Потому что ты не захочешь убить женщину, которая в настоящий момент заменяет твоему сыну мать, — заявила Елена, и в этот момент Мартин услышал в коридоре за дверью второй голос. Голос молодого человека, лет пятнадцати от роду.

— Мама? Это ты там внутри? — спросил он. — Я думал, ты вернешься только через две недели.

Дверь открылась, и двое мужчин, похожих друг на друга, как могут быть похожи только отец и сын, замерли в оцепенении от шока.

Елена вышла из скайпа.

Она подготовила Тимми к этому моменту. Две недели тому назад, когда она навестила его после своего непродолжительного пребывания в Нью-Йорке, он снова спросил о своем отце (о своей матери он не спрашивал никогда), и она показала ему его фотографию, которая была напечатана в польских газетах вскоре после его ареста.

Действительно, тогда Шахла застигла Надю врасплох.

Но Тимми не прыгал за борт вслед за своей матерью.

Он вообще не вышел из ванной комнаты.

Это была ложь, которую она рассказала Мартину, чтобы он прекратил поиски своего сына. Но все ее усилия ока зались тщетными. Она предполагала, что рано или поздно Мартин докопается до истины.

После того как Шахла убила Надю, ударив ее по голове настольной лампой, а Тимми заперся в ванной комнате, Елена помогла горничной завернуть труп в простыню и выбросить за борт. Затем они выбросили и чемодан с Надиными вещами. Бортовые камеры видеонаблюдения должны были зафиксировать две жертвы. По глупой случайности то обстоятельство, что чемодан был меньше, чем тело матери, не осталось незамеченным. Им следовало сначала выбросить чемодан, а уж потом избавляться от тела матери. Грубая ошибка, но, к счастью, круизная компания невольно оказала им содействие и утаила наличие этой видеозаписи, чтобы замять дело.

Елена немедленно занялась судьбой мальчика. Тимми, перепуганный до смерти, ничего не соображал и не имел понятия, как связаться с отцом.

Елена самостоятельно начала поиски и вскоре выяснила, что его отец, опасный преступник, связанный с мафией, сидел в польской тюрьме в Варшаве.

Мать-извращенка мертва, отец оказался убийцей. Елена предположила, что, видимо, и остальные родственники Тимми не намного лучше. Она решила, что ни в коем случае не вернет мальчика в эту ужасную семью. В тот момент Елена не знала, что Мартин был полицейским и работал под прикрытием. Она узнала об этом только годы спустя, когда Даниэль рассказал ей о том, что Мартин Шварц возбудил против него дело по поводу гибели своей семьи. Итак, она решила взять Тимми под свою опеку. Некоторое время она прятала Тимми на корабле, потом перевезла его в свой дом в Каза-де-Кампос и определила в интернат. Много раз в год она навещала его в Доминиканской Республике, стараясь оставаться с ним как можно дольше.

Позднее, когда выяснилось, кем был отец Тимми в действительности, она даже подумывала, не сообщить ли ему, что его сын жив, но потом все-таки отбросила эту мысль. Мартин был полицейским. Одним из лучших дознавателей берлинской полиции. Опасность, что рано или поздно он вый дет на ее след и убьет ее, была слишком велика. Наверняка он тоже обдумывал это. Отныне Елена была в бегах, и она сделала все возможное, чтобы отсрочить этот момент.