– Его до сих пор не отпустили? – спросил я. – Наверняка полиция уже выяснила, что он никого не убивал.

– Нам-то это ясно, – пожал плечами Алекс. – Но они заявили, что умершая – женщина. А кто-то видел, как дядя спорил с какой-то незнакомкой посреди площади незадолго до наступления темноты.

Я чуть не упал с велосипеда. Салка прошептала: «Я так и знала!» – вызвав мой косой взгляд, потому что ничего подобного она наверняка не знала.

– Женщина? – переспросил я. – Кто она?

– Когда тетя Лайла была в участке, туда пришел мужчина. Он заявил, что убитая может оказаться его знакомой. Бьярни выпроводил тетю, но она успела заметить, как тот уводит потенциального свидетеля в сторону отеля, где остановились детективы.

– А кто это был? – поинтересовалась Салка.

Алекс, казалось, не хотел выкладывать новость, чтобы сохранить перед нами преимущество, но не сумел устоять.

– Эйнар, фермер.

– Ворчун Эйнар? – удивилась Салка.

Алекс улыбнулся и кивнул.

– Он действительно тот еще ворчун. Живет на отшибе в полном одиночестве, если не считать компании овец и того полоумного Лейфура, который ему помогает. Так что ничего удивительного.

Мы поехали обратно в город, но до того, как свернули на свою улицу, Салка остановилась.

– Нужно навестить Эйнара. Если мы выясним личность погибшей, то сможем определить список подозреваемых.

– Ворчун ничего нам не расскажет, – вздохнул я, не добавив, правда, что боялся фермера.

Однажды он поймал меня с друзьями за попыткой забраться на стойла в старом амбаре и долго гнал нас, размахивая железным прутом над головой и напоминая не старика, а Тора с молотом, преследующего горных троллей.

– Эйнар не скажет, – согласилась Салка. – Но я знаю одного полоумного, которого гораздо проще разговорить.

– Ты и правда подозревала, что убили женщину? – спросил я, пока мы крутили педали по направлению к окраине города.

– Но не была уверена в своей догадке. А ты разве не заметил, какие маленькие руки у жертвы?

Подъем к ферме был длинным и крутым. Мы оба периодически слезали с велосипедов и толкали их на особо сложных участках, стараясь попадать в колеи, вероятно, оставленные грузовиком Эйнара этим утром. А когда добрались до фермы, то я с облегчением выдохнул, увидев, что его машины нет во дворе, и осторожно последовал за сестрой вокруг дома, наскоро проверив наличие лавовых обломков поблизости. Можно было даже не стараться: единственным декоративным элементом служили ржавые детали разных фермерских механизмов. В стороне располагался собачий загон, который, к счастью, пустовал. Из амбара, откуда меня гнали год назад, доносилась музыка. Когда мы приблизились, то услышали немелодичные попытки подпевать веселенькому поп-мотивчику.

– Привет, Лейфур! – прокричала Салка.

Долговязый парень, который учился в школе на класс старше моей сестры, выглянул из-за овечьего загона и удивленно уставился на нее, покраснев сильнее, чем гримировали любого из троллей Йоля.

– Салка…

Я начал догадываться, что задумала сестра. Каким-то образом ей удалось обойтись без привычной язвительности и напустить на себя необычную приветливость – выражение, которое я никогда не видел на лице Салки. Смотрелось оно очень странно, пусть я и понимал, зачем она так поступает.

– Ты сегодня работаешь один? – спросила она.

– Эйнар уехал в город, – кивнул Лейфур и добавил: – По делам.

– Не сложно с ним уживаться? – продолжила беседу сестра, постукивая по деревянной опоре загона.

– Нормально, – пожал плечами помощник фермера. – Я работаю только по выходным и праздникам, но он неплохо платит. И даже выдает премию на Новый год, если окот проходит успешно. Э-э… Я тут подумывал заглянуть в кинотеатр Эгельстадира. И… это… мы могли бы вместе поехать на автобусе, если ты захочешь, – запинаясь, выговорил он, не смея поднять глаза на Салку.

– Может быть, – отозвалась она, смерив Лейфура оценивающим взглядом, словно товар на рынке. – Зависит от того, какой фильм будут показывать. И от компании.

Если бы ее собеседник покраснел еще сильнее, то превратился бы в свеклу.

Салка притворилась, что не замечает его смущения, и спросила:

– А Эйнар когда-нибудь ходит в кино? С женщинами.

– В каком смысле? – с внезапно прорезавшейся настороженностью уточнил Лейфур.

– Все знают его как старого ворчливого фермера, который всегда жил тут один. Но я подумала: вдруг у него кто-то есть? Кто-то, кто иногда бы составлял ему компанию за ужином.

– За ужином? – рассмеялся парень. – Покончив с делами, мы время от времени перекусываем вдвоем до того, как я отправлюсь домой. Черствым хлебом и сушеной рыбой. И сыром, если повезет. А в каком состоянии находится кухня! Эйнар точно никого не пригласил бы на ужин. – Он нахмурился, будто собирался сказать что-то еще.

Салка подошла к нему ближе. Ее темные волосы примялись под шапкой, нос блестел и покраснел от мороза. Картину дополняли варежки с дырками и безразмерная серая куртка с капюшоном. Однако Лейфур смотрел на мою сестру с таким восхищением, словно видел перед собой саму богиню Фрейю.

– Не навещал ли его кто-нибудь в последнее время? – спросила она. – Может, родственница? Сестра или бабушка?

– Не-а, – покачал головой собеседник. – Эйнар говорит, у него не осталось семьи после смерти родителей, от которых он и унаследовал ферму. И именно поэтому он взял на работу меня. Тяжело справляться по хозяйству одному. Думаю, ему было одиноко. – Он выглядел виноватым, точно сообщил нам тайну, но приободрился при виде приветливого выражения лица Салки и продолжил: – Позавчера к нему заходила женщина, которую я прежде никогда не встречал.

Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не выдать предвкушения: речь могла идти об убитой.

– Они явно знали друг друга, – добавил Лейфур. – Потому что держались за руки. – Он с теплом посмотрел на старые варежки Салки, но тут же отвел глаза.

– Она заходила сюда в среду, двадцать первого числа, так? – уточнила она.

– Ага, – кивнул помощник фермера. – Появилась во дворе в обед, прямо перед тем, как разыгралась метель. Каштановые косы с седыми прядями и рюкзак на спине. Должно быть, пришла сюда пешком, хотя и не знаю откуда. Либо приехала на автобусе. Эйнар обрадовался, увидев женщину. Вот только она вскоре начала плакать, а он заламывал руки. Я решил держаться подальше. Они хоть и не спорили, но и не соглашались друг с другом. До меня донеслись ее слова: «Нет, Эйнар. Я сама должна всем рассказать, и никто иной. Не могу этого допустить». Я прокрался на кухню и притворился, что ополаскиваю руки в раковине возле окна. Они еще какое-то время продолжали разговаривать, а потом внезапно обнялись. Так крепко, словно не хотели расставаться. Но женщина оттолкнула Эйнара, покачала головой и направилась прочь. Он сперва побежал следом, но после ее слов, брошенных через плечо, развернулся и побрел домой. И весь оставшийся день не общался со мной, хотя я задержался на ферме до вечера.

– Интересно, – протянула Салка. – Идем, Йон, пора возвращаться.

– Подожди, – сказал Лейфур. – А что насчет кино? В январе после того, как окот закончится. Возможно, уже выйдет новый эпизод «Звездных войн». Ты бы хотела его посмотреть? Вместе со мной?

– Хорошо, – улыбнулась ему Салка и выпорхнула из амбара.

– Родители ни за что не пустят тебя в Эгильстадир с Лейфуром, – фыркнул я.

– Знаю, – ответила сестра, забираясь на велосипед. – Очень жаль.

Коварство Салки всегда меня поражало. Мне оставалось только запрыгнуть в седло своего железного коня и последовать за ней.