Бетси избавилась от своего розового банта и выглядела убитой горем, когда я приблизился.

– Где моя игрушка? – спросила она. – Ты сказал, что возьмешь ее только на время. – Затем повиляла своей привлекательной задней частью, и, хотя чрезмерно злоупотребляла этим приемом, никто не жаловался.

– Спокойно, леди. Она в надежных зубах, – заверил я, правда, не сообщив, что отдал тряпичный сверток Лансу для помощи в порученном ему деле: некоторые вещи лучше не разглашать. – У меня вопрос, поэтому слушай внимательно. Та записка, которую прислали вместе с угощением, – как именно Шейла с ней поступила?

Бетси с недоуменным видом ответила:

– Когда я проснулась, записка лежала в комнате с едой. На одной из неперевернутых вещей. О, это называется стол! И послание, и пакет находились на нем.

– Пакет, в котором принесли угощение?

– Да, он. – Светло-карие глаза собеседницы засияли. – Шейла обычно не оставляет беспорядка, но в тот раз немного не доела вкуснятину. Жаль, что хорошие девочки не лазают по столам. – Она лукаво посмотрела на меня, словно хотела намекнуть, что все же иногда умеет вести себя как плохая девочка. Однако было не время для всяких глупостей, и я не поддался. – Когда явился Дуболом, то взял пакет, обнюхал его, но не выбросил в мусор, а положил в карман. – Бетси покружилась в погоне за хвостом сначала в одну сторону, потом в другую. Возможно, это помогало ей раскрутить шестеренки в мозгу. – Уверена, что он один из тех людей, которые любят собачий корм, и планировал съесть угощение сам. Ужасно нечестно.

– Минуточку. Дуболом?

– Так его зовет моя хозяйка, – кивнула Бетси, глядя в сторону пруда, где коротышка и Рой наблюдали за утками. – Потом явились еще двое его друзей и спросили, куда пропала Шейла. Он ответил: «Укатила на выходные, оставила меня присматривать за собачонкой».

– Погоди-ка, куколка, – прервал я. – Так твоя хозяйка просто уехала отдохнуть?

– Она никогда не отдыхает, – возразила Бетси. – Ждет часа икс, о котором постоянно рассуждала. После него мы вместе бы зажили на широкую ногу, до конца времен. Но до тех пор выходные полностью исключены. Как стол для хороших девочек, – добавила она и снова побежала за хвостом по кругу – на этот раз вправо.

Я ей поверил. Кроме того, поездка на отдых не объясняла липкую лужу крови, в которой лежал тряпичный сверток, а также мясное угощение, куда почти наверняка добавили снотворное, и беспорядок, оставленный на кухне Шейлой.

Когда Бетси прекратила кружиться, я спросил ее, что случилось дальше.

– Они начали кричать и обмениваться плохими словами, – ответила она. – Потом Дуболом велел своим друзьям проваливать и оставить его разбираться с ситуацией. Они договорились встретиться позднее возле уток и ушли.

Возле уток? То есть рядом с прудом? Пожалуй, не самое худшее место для встречи.

– Помнишь имена тех друзей Дуболома? – уточнил я.

– Шейла чаще всего окликает одного из них плохими словами, иногда именем Дугги, а в хорошем настроении – Вонючкой. Второго называет Сестрицей.

– Ты уверена, что говоришь не про собак? Имена звучат совсем как клички бордер-терьеров.

– Не-а. Они точно люди.

– И все равно: Дуболом, Дугги-Вонючка и Сестрица – почти не от чего оттолкнуться.

– Последние двое обычно приходят вместе, – добавила Бетси. – А если Дугги является один, то Шейла зовет его Сосиской.

Тем вечером Ланселота возле паркового ограждения не оказалось. Я не слишком встревожился: они с его хозяином иногда задерживались в темных недрах южной окраины по несколько дней. Оставалось надеяться, что в этот раз он вернется быстрее. Бетси не жаловалась, но вряд ли Дуболом заботился о ней так, как обычно. Для каждой собаки пропажа хозяйки или хозяина считалась худшим кошмаром. Иногда они просто уходили «на минуточку» в магазин, но ожидание затягивалось настолько, что казалось вечностью. В случае Бетси начинало складываться впечатление, что возвращения Шейлы действительно не предвидится.

Я никак не мог перестать думать о деле и сочувствовал даме, хотя и не следовало сейчас отвлекаться на чьи-то прелести. Удача продолжала мне улыбаться. Назавтра выпал базарный день. Стоя в очереди к рыбному прилавку, я старался не пускать слюни, надеясь, что торговец не забудет оставить кожу на филе. Рой всегда угощал ею меня. В это время я заметил Ланса, который обнюхивал мусорный бак, бегая без поводка, как обычно, пока хозяин стоял на перекрестке, смеясь и толкаясь с двумя подростками в толстовках с капюшонами. Я тихо рыкнул. Рой был слишком занят, заказывая свои рыбные покупки, но Ланс навострил уши и приблизился ко мне. Он не захватил с собой игрушку Бетси, зато принес кое-какие новости.

Ему удалось переброситься парой слов с полуслепой дворнягой в той берлоге, где они с хозяином затаились в последние несколько дней.

– Его зовут Декс, хотя не слишком уверен, что правильно запомнил кличку. Худющий бродяга, потерявший глаз и почти все ухо в драке. Думаю, он отчасти пудель, но неясно, на какую именно часть. Считает себя кем-то вроде собачьего крестного отца. Тусуется со своей разбойничьей шайкой на задворках «Гарфилд-гриля» возле реки. Знаешь это место?

Конечно же, я не знал. Известная мне информация о южных районах города была размером не больше гранулы корма. Но после описания Ланса я решил, что сумею найти кафе по запаху.

– Декс утверждает, что ходят слухи. Среди людей. О том, что готовится крупное дело. Бабло и брюлики.

– Хватит молоть чушь собачью, Ланс, – упрекнул я.

– Это они так говорят. – Он кивнул на группку парней. – А я понятия не имею, о чем речь. Особые игрушки для людей? Старушки с гирляндами? Шепчутся, что Большой Куш готовился поймать крупную рыбу, но кто-то настучал, и он решил сматывать удочки. Братья Малоун сильно разозлились, и все дело запахло жареным.

Я ни слова не понял из рассказа Ланса. К сожалению, он тоже не знал, что имели в виду люди. Зато после того, как он дал понюхать окровавленную игрушку Дексу, тот сообщил, что узнал этот запах. Он принадлежал женщине, которая регулярно заходила в гриль-бар по вечерам и всегда делала один и тот же заказ: сосиску и чипсы с соусом карри. После чего ела, глядя на реку, и бросала дворнягам остатки. А как-то раз даже назвала Декса «хорошим мальчиком».

– Прости, игрушку отдать не смогу, – извинился Ланс. – Мой информатор забрал ее себе в качестве оплаты своих услуг.

Тем вечером после ужина я свернулся в ногах отца Роя, дедули Феликса, слушая, как хозяин перечитывает любимый отрывок из Чендлера, и взвешивая свои варианты. Их можно было пересчитать на подушечках одной лапы: ничего не предпринимать и просто избегать встреч с Бетси в парке всю оставшуюся жизнь или же прогуляться до южной окраины города и самому проверить, что там творится.

Рой как раз читал отрывок про приключения человека в поисках сокрытой истины. Я знал, что будет дальше, и мысленно перефразировал строки: «Если бы пес был не готов пуститься в приключение, оно бы и не случилось». В тот момент мне стало ясно: придется сделать то, на что не решился бы ни один хороший песик, но решился бы пес, готовый к приключениям. Я планировал сбежать.

Я рисковал выставить себя глупцом и напортачить, но не мог не воспользоваться выпавшим шансом. Тем вечером Рой хотел прогуляться и пошел длинным путем мимо игрового парка вверх по холму к скамейке, с которой открывался вид на город. И когда уселся, чтобы им насладиться, то отстегнул мой поводок, позволяя побегать вокруг и обнюхать новую территорию.

Послышалось знакомое жужжание. Хозяин вытащил говорильную коробочку из кармана и принялся болтать со своим другом Недом. Сейчас или никогда. Я постепенно удалился от скамейки, обнюхивая кусты, пока не очутился в тенях, куда не проникал свет городских огней. А как только убедился, что Рой не может меня видеть, понесся прочь во весь опор.