– А когда? Когда вы с ней вчера встретились в городе?

– Ты виделся с Габриэллой? – спросил Фил, не в состоянии больше сдерживаться.

– Я не знал, кто она такая, пап. Думал, просто симпатичная француженка, судя по фото в аккаунте. Но это все! Я получил от нее сообщение, что она уже в Энглби. Занятие в драмкружке отменили, потому что мистер Беттерби заболел. Вот я и решил увидеться с ней: сел на автобус до города и приехал пораньше. Она встретила меня на остановке. – В глазах парня блеснули слезы. – И выглядела точь-в-точь как мама. Это правда, пап.

– Что эта девушка тебе сказала? – поинтересовался Фил.

– Что она ходила в церковь на могилу к матери. К нашей матери. И что разговаривала с бабушкой и дедушкой…

– Что? – возмущенный отец схватил сына за плечи. – Да как она посмела! И откуда узнала, где они живут? Ты проболтался?

Мэтти вывернулся из рук Фила.

– Нет, конечно, нет. Да и с чего бы? Габриэлла сообщила, что бабуля приняла ее за маму, и заявляла, что уже уверена в нашем родстве, хотя они и хотят сделать тест ДНК.

Фил выглядел слишком рассерженным, чтобы ответить.

– Значит, мистер и миссис Энглби поддерживали связь с Габриэллой? – спросила я, хотя по его реакции было ясно, что он впервые услышал об этом.

Муж Мари покачал головой.

– Мне очень жаль, что они вмешались в ситуацию. Проклятая мошенница!

Было уже поздно для визита к чете пенсионеров. Фил заверил меня, что они оба уже легли спать к этому времени. Следовало дождаться утра. Хотя я подозревала, что наш мистер Хантер успеет предупредить Лайнела до нашего приезда.

У меня оставался один вопрос к Мэтти до того, как вернутся Моррис и Джо с чаем, который на самом деле служил лишь предлогом отослать старшего из ребят.

– Ты уже рассказал обо всем брату? – поинтересовалась я.

– Конечно, нет, – ответил Мэтти. – Он бы с катушек слетел.

Мы вернулись в Энглби с самого утра, потому что снег все же не выпал. Когда я забирала Морриса из Госфорта, он держал в руках контейнеры с только что приготовленными сэндвичами с беконом – одну из причин, по которым сержант был моим любимым помощником.

Первым делом мы нанесли визит Лайнелу и Катрине Энглби в их особняке приходского священника, который стоял на холме посреди собственного сада, огороженного стеной. Оттуда открывался прекрасный вид на церковь у подножия. Зять уже был тут как тут.

– Я решил, что должен подготовить их заранее, – сообщил он с вызовом.

– Фил куда более воспитанный, чем та юная леди. Какова наглость: просто заявиться к нам без предупреждения! – проворчал Лайнел. – Вызвала у бедной Кейти настоящее потрясение – непростительное неуважение! Она до сих пор не встает, кстати. И я не хочу, чтобы ее тревожили.

– Мы надеялись поговорить с ней, – заметила я. – В четверг вечером убили девушку. Вы были среди последних, кто видел ее живой.

– Посмотрим, – уклончиво произнес Лайнел.

Он держался по-военному прямо, хотя, возможно, поза была результатом строгого воспитания. «Выше голову, плечи расправить, эмоций не показывать» – все в этом духе. Глубоко посаженные карие глаза могли бы даже выглядеть теплыми, если бы в них не плескался сейчас гнев. Образ дополняли абсолютно седые усы и копна таких же волос. Одет собеседник был «по моде для старшего поколения», как это называла моя мать: в бежевые брюки, голубой свитер с круглым вырезом поверх клетчатой рубашки и кеды без шнурков – слипоны.

– Отличные детали, – негромко похвалила Дина.

– Я детектив, – отозвалась Сара. – Наблюдательность – моя работа. – И продолжила: – Хотя Лайнел не слишком хотел разговаривать, он все же сообщил необходимый минимум того, что случилось в четверг. Сразу после обеда, то есть «около двух часов», как выяснилось при наших настойчивых уточнениях, они с женой работали в саду.

– Скорее чтобы чем-то занять Катрину. По такому снегу не слишком много там того, что можно сделать, – поведал Лайнел, добавив, что оставил ее подбирать ветки и сорняки, не скрытые сугробами, пока сам понес выбрасывать мешок с опавшими листьями в компостную кучу. Когда же вернулся, то жена уже стояла на подъездной аллее и разговаривала с незнакомкой. – Никогда прежде ее не видел. – Собеседник дернул уголком губ. – Хотя не буду отрицать, сходство с Мари действительно имелось. Симпатичная, темноволосая, с резкими чертами лица, а глаза… Ну, что сейчас уже рассуждать, верно?

Он ссутулился, утрачивая часть настороженной враждебности, затем уже тише продолжил:

– Катрина щебетала с девчонкой, словно знала ее всю свою жизнь. Вернее, думала, что так и было. А заметив меня, сказала: «Вот и ты. Я просила Мари помочь тебе передвинуть старую скамейку. Дочка согласна со мной, что ты должен поберечь спину и не таскать тяжести в одиночку». Я пришел в ярость, поняв, кто заявился к нам без приглашения. Она не имела права вот так проникать в нашу жизнь. О чем и сказал незваной визитерше, добавив, что все дела впредь нужно вести через поверенного. Мои слова вызвали недоумение у Катрины, которая считала, что я говорю с дочкой про старого Джереми Эдвардса, умершего много лет назад. Девчонка же нагло заявила, что сейчас, увидев нас во плоти, уже не сомневается в нашем родстве и что тест ДНК непременно подтвердит ее правоту. А еще сообщила, что навещала могилу Мари в церкви. При этих словах Катрина, конечно, сильно разволновалась, как всегда в моменты просветления, когда реальность и выдуманный мир сталкиваются. Я воочию наблюдал процесс в тот момент.

«Тебя послал твой отец?» – спросила жена, тыча в девчонку своим садовым совком.

На что та ответила, что ее отец умер, чем привела Катрину в еще более нервное состояние. Я заявил, что покажу нашей «гостье» старую скамейку, которую требовалось передвинуть, и под этим предлогом увел прочь. А как только мы остались вне зоны слышимости, сообщил нахалке все, что о ней думал, потребовав убираться к чертям с наших земель. Мне не хотелось ее видеть до тех пор, пока все не выяснится законным путем. После этого она покинула нашу территорию, напоследок выдав своего информатора. Им оказался священник из церкви Святого Сирила. Именно он сообщил, где мы живем, и помог отыскать могилу Мари. Оставалось лишь надеяться, что француженка расспрашивала аккуратно, не раскрыв причин своего интереса. Конечно, католический исповедник должен уметь хранить секреты, но все же… Никому не нужно, чтобы по Энглби поползли слухи о нашей ситуации.

Я напомнила Лайнелу, что город на данный момент является местом преступления, с которым неразрывно связана вся их семья. Поэтому утаить предполагаемую личность Габриэллы уже вряд ли возможно.

– Вы верите в то, что она была дочерью Мари? – уточнил Моррис.

Лайнел заморгал и отвернулся, а спустя некоторое время откашлялся и задал встречный вопрос:

– Какое это теперь имеет значение? Полагаю, можно сделать тест ДНК и посмертно, но сейчас проблема родства представляет чисто академический интерес. Не вижу, чем это способно помочь.

Пока мы с Моррисом спускались к церкви, чтобы побеседовать со священником, я размышляла, сколько же жителей города знали о заявленном Габриэллой родстве с Энглби. Само собой, поверенный, Лайнел и Фил. А еще Мэтью. Последний говорил, что не сообщал новость своему неуравновешенному брату, но я подозревала, что тот вполне мог выяснить все и сам. К тому же у Джо не было подтвержденного алиби на день и вечер четверга. Как и у Лайнела на время после визита Габриэллы. Он сказал нам, что после посещения незваной гостьи пошел заваривать чай, и в этот момент Катрина ускользнула из дома. Потребовалось больше часа, чтобы ее отыскать.

– Она забрела на кладбище, – поведал Лайнел. – Стояла на коленях в снегу возле могилы Мари, укладывала на камень сорняки, которые сорвала в саду. Я отвел жену обратно, но день выдался выматывающим для нас обоих, поэтому мы легли в постель еще до восьми вечера. Катрина забылась беспокойным сном, а я еще немного почитал.