За все эти годы она ни разу не видела, чтобы Хищник ревновал. И ответила просто:

— Не имею никакого желания испытывать его верность.

В итоге Хищник сделал, как она просила. И в то утро Арпад читал именно это письмо. Муж попался в ловушку. По крайней мере, так она считала.

Но Арпад, сидя в спальне после разговора с Самюэлем Эннелем, всматривался в экран телефона. Перечитал письмо про Сарагосу — оригинал, переснятый накануне. Где Хищник говорил, как здорово было встретиться с ней в Испании. Билет на самолет Женева — Ницца он тоже переснял, на имя Софи, а не на имя Вероники, как пыталась его убедить жена. В феврале 2019 года Софи точно была в Сан-Ремо с Хищником.

Она не только лгала ему, но еще и держала его за идиота. К чему все эти ухищрения?

Он растянулся на кровати. Бессонница вконец измотала его. Ему хотелось закрыть глаза, но, когда он их закрывал, перед ним вставала одна-единственная картина: Софи, опускающая жалюзи в этой самой спальне, с Хищником.

Он еще не сказал своего последнего слова. Он был полон решимости продолжать ту странную игру в кошки-мышки, которая началась между ним и Софи.

Первый раз в жизни он бросал вызов жене.

В полдень того же дня.

Грег возвращался в Колоньи с мясом и набором морепродуктов, но тут позвонила Карин:

— Нам нужен лед и соленое масло, пожалуйста!

— Есть, мадам главная контролерша.

Она засмеялась — шпилька была заслуженная.

— Спасибо, что занимаешься всем этим для меня. — В ее голосе звучала глубокая нежность. — Я зануда, знаю, с этими своими гирляндами и морепродуктами… Просто я хочу… просто я хочу, чтобы вечер получился красивый.

— Это будет прекрасный вечер. Ты так изумительно стараешься. Все сделаю, увидимся дома.

Грег остановился у супермаркета «Манор де Везена». Целую вечность искал соленое масло, потом подхватил пакет с большими кубиками льда и второй с колотым льдом. И уже двигался к кассам, когда нос к носу столкнулся с Марион. У него сразу возникло дурное предчувствие.

— Что ты здесь делаешь?

— Хотела с тобой поговорить. Дома у тебя, думаю, вряд ли получится, при жене и детях, так что выкручиваюсь, как могу.

— Ты за мной следила?

— Ждала своей очереди, скажем так. Сперва мясо, потом морепродукты, ну а теперь я.

Она следила за ним с прошлого вечера. Следовала за ним по пятам от Главного управления полиции до самой Бородавки, хотела выяснить, где он живет. Потом с раннего утра поджидала у дома. Ей хотелось посмотреть, на что похожа его жизнь.

— Пожалуйста, оставь меня в покое, — сказал Грег.

Марион заглянула в тележку:

— У тебя вечером какой-то праздник?

— Тебя это не касается! — оборвал ее Грег, теряя терпение. — Что ты от меня хочешь, черт возьми?

— Хочу получить второй шанс. Ты не можешь просто так взять и выбросить меня, как старый носок…

— Марион, — Грег старался говорить дружелюбно, — дело не в тебе, а во мне. Я же тебе сказал… Я не должен был… делать то, что я сделал. Я на себя злюсь. Прости меня.

Но Марион продолжала умолять:

— Ты не можешь со мной так поступить!

Она произнесла это громко. Очень даже громко. На них оборачивались покупатели. Грег нервничал все сильнее. Магазин находился недалеко от дома, и он боялся, что кто-нибудь из соседей или знакомых увидит эту семейную сцену, причем вовсе не с женой. Ему ничего не оставалось, как действовать силой. Он затащил Марион за стеллажи, где никого не было, и заломил ей руку. Она изогнулась и сдавленно вскрикнула.

— Убирайся из моей жизни! — прошипел Грег. — Не желаю тебя больше видеть, не желаю про тебя слышать!

Грег отпустил ее руку и быстро ушел со своей тележкой. Марион стояла, согнувшись пополам. Рука болела. Она заплакала.

16 часов, на стадионе Колоньи-Ла-Фонтенет.

Футбольный матч только что начался. Карин с Софи сидели рядом на трибунах, подбадривали детей. Арпад с Грегом, отвечавшие за буфет, следили за игрой издали.

Никто из четверых родителей по-настоящему не смотрел на поле. Каждый был озабочен более важными вопросами.

Карин думала про ужин. Жалела, что оставила соленое масло в холодильнике. Надо было подержать его на воздухе, на столе, пусть немного размякнет, тогда бы его легче было намазывать на тосты, которые она подаст к морепродуктам.

Грег думал о Марион. Ему было стыдно за свою жестокость. Сцена в супермаркете не выходила у него из головы. Он сам себя не узнавал. Но Марион его довела. При мысли об этой приставучей сучке он покрывался холодным потом.

Арпад думал о Софи. Он несколько раз посмотрел на трибуны — она не отрывалась от телефона. Кому она пишет?

Софи думала про сказку о мужчине и пантере, которую Хищник дал ей однажды почитать. Лукино Алани ди Мадура в своем тосканском палаццо в начале XX века. Эта сказка и подсказала ей мысль о тату. Хищник был прав, с самого начала. Это сильнее нее. Она уже не может с этим справляться.

После матча (команда их детей победила) все, как и было условлено, встретились в Бородавке на барбекю. Вечер удался, морепродукты имели успех, Грег колдовал у гриля. После ужина дети затеяли в саду игру в прятки. Взрослые за столом весело, оживленно болтали. Взрывы смеха. Бокалы розе пустели и тут же наполнялись снова. Стояла замечательная летняя ночь: тепло, только-только начало смеркаться. Казалось, все веселятся. Но это была только видимость.

Грег неотрывно наблюдал за Арпадом, словно пытаясь проникнуть в тайну этого человека. Кто он на самом деле? Что прячется за его повадками идеального мужа и образцового отца? Неужто он налетчик, все эти годы скрывавшийся в Швейцарии?

Мысли Софи явно витали далеко. Они бродили между Арпадом и Хищником.

Арпад изо всех сил старался держаться. В начале вечера с его лица не сходила добродушная маска. На время ему удалось стать тем мужчиной, которого все так ценили — обходительным, улыбчивым, всегда готовым сказать комплимент. Но по ходу ужина, глядя на сидящую напротив Софи, он понемногу иссяк. Ему хотелось, чтобы все за столом знали — она ему лжет. Ведет двойную жизнь. Ему хотелось заорать: «Эта женщина не такая, как вы думаете». Ему было так больно. И он так ее любил. Два эти чувства были несовместимы. И он пил, чтобы сохранять спокойствие и погасить бушевавший в душе пожар. Но алкоголь только сильнее разжигал пламя.

Когда Карин встала, чтобы сходить за десертом, Арпад решил тоже отлучиться на пару минут и прийти в себя.

— Позволь я тебе помогу! — Он соскочил со стула.

— Всем оставаться на местах! — скомандовала Карин. Но Арпад все равно пошел за ней по пятам на кухню. Она достала десерты из холодильника и поставила на стол, чтобы Арпад их отнес. Но он стоял и смотрел в пустоту.

— С тобой все в порядке, Арпад? — спросила она. — Ты как будто не в своей тарелке.

Лицо у Арпада сморщилось.

— У Софи кто-то есть, — выдохнул он.

— Что? — У Карин отвисла челюсть.

— У Софи есть парень, — повторил Арпад. — Она трахается с другим.

Брауны покинули Бородавку в одиннадцать часов вечера. Со стадиона они приехали на машине. Грег предложил Арпаду пустить за руль Софи, но тот заартачился:

— Все нормально, не так много я выпил, — раздраженно заявил он. — Да и живем мы буквально в двух минутах. Ты ж меня не упечешь за это, а, милейший Грег?

Арпад посмеялся собственной шутке и уселся в машину. Софи, чувствуя себя неловко, поскорей отправила детей на заднее сиденье и села впереди. Они уехали.

— Мог бы так не распускаться, — упрекнула она мужа. — Набрался и грубишь.

— Ты меня учить будешь? — бросил Арпад.

Софи решила не усугублять ситуацию. Особенно на глазах у детей.

Арпад выехал на Рут-де-ла-Капит. Еще триста метров, и они свернут на тупиковую дорогу, ведущую к Стеклянному дому. Подъезжая к перекрестку, Арпад притормозил у знака «стоп». В этот момент машина, ехавшая сзади, поравнялась с ними и загудела. Это был серый «пежо». Хищник опустил стекло, улыбнулся Арпаду и приветствовал семейство: