– И что он там искал?
– Сказал, что потерял телефон. Но вообще не знаю, создается впечатление, что тетя Хелена и дядя Джеймс стараются первыми получить потерянное завещание.
– И вовсе оно не потерянное, – проворчала Роуз. – Его просто еще не зачитали.
– Возможно, твой дедушка держал черновик или копию дома. И они хотят раньше всех узнать, чего ожидать завтра.
– Хм-м, тетя Хел и правда вся как на иголках. Накануне вечером она слегка перебрала и проболталась, что Йон ровно год назад объявил ей: если они за двенадцать месяцев не найдут подходящего места для спа-центра, то придется попробовать открыть его в Исландии. Считал, что там это будет легче сделать, да и туристам понравится. А милая тетушка, хоть и обожает горячие источники с полярными крачками, вряд ли выдержит суровые зимы. Особенно если партнер потащит ее кататься на лыжах.
– Кстати, он совсем не стесняется камеры и с удовольствием позирует. Считает себя новым типажом моделей – из тех, кому чуть за тридцать. Как их там называют, серебристыми лисами? – Оба собеседника рассмеялись. – Еще мне недавно удалось снять очень интересные материалы на Линдена, – добавил Барни, радуясь, что Роуз больше не меряет его убийственным взглядом. – Ты же знаешь, как он постоянно шныряет в тенях?
– Ага! Точно подмечено. Что он вообще делает?
– Без понятия, – пожал он плечами. – Но его жена прямо с катушек слетела.
– Она застукала тебя за съемкой?
– Ну, типа того. И обвинила меня в «издевательствах над беззащитным стариком». – Барни попытался воспроизвести ее тайнсайдское произношение. – А потом коршуном нависала надо мной, пока я не удалил все материалы. – Он фыркнул. – И выглядела при этом не хило так напуганной. Думаю, если бы я не стер все отснятое, то она конфисковала бы мой телефон.
– Но ты же успел все перекинуть в облако, а?
– Естественно, я же не нуб какой-то.
* * *
– Не могу поверить, что сегодня мы проводим здесь последний вечер, – вздохнула Джуди после ужина. – Дни пролетели так быстро.
– Завтра нас ждет великое откровение, – прокомментировал Рой из глубин своего удобного кресла возле огня.
– Мы все успели рассказать истории? – Джеймс обвел взглядом собравшихся в кабинете. – Барни, мы еще тебя на послушали.
Сын Роя, сидевший за письменным столом, сутулясь над своим ноутбуком, виновато поднял глаза и вызывающе спросил:
– Сейчас-то я что натворил?
– Речь как раз о том, чего ты не сделал, – заметил его отец. – Приготовил историю на сегодняшний вечер?
– А, это, – закрыв ноутбук, вздохнул Барни. – Ну, в отличие от вас, неуклюжих неудачников, я не наткнулся в жизни ни на один труп. – Он поморщился. – Но это не значит, что у меня нет подходящей истории. На днях я покопался в здешней библиотеке. – Он подошел к одной из полок и вытащил томик в кожаном переплете с названием «Реальные рассказы о загадках и чудесах». – Вот эта книга. Она хоть и довольно древняя, годов двадцатых, а большинство повестей слегка перегружены и сложны, но одна попалась вполне приличная. Если хотите, могу ее прочитать вам.
– А какая у нас альтернатива? – сухо процедил Рой. – Бесконечные и бесплодные спекуляции на тему завещания Неда?
– Давай, Барни, мы с удовольствием послушаем, – подбодрила Хелена. – По крайней мере отвлечемся от мыслей о завтрашнем дне.
– Хорошо, но я хочу сидеть в большом кресле возле камина, – выдвинул условие рассказчик. – И давайте выключим лампы, чтобы на мое лицо падал лишь огонь свечи. Эта история требует соответствующей атмосферы.
Рой послушно уступил сыну свое место и плюхнулся на диван, но не сумел удержаться от язвительного комментария:
– Удивлен, что ты не потребовал принести тебе трубку.
Поставив зажженную свечу на каминную полку и выключив все лампы, Барни устроился поудобнее в кресле и заметил:
– Пожалуй, ты прав, трубка бы сейчас не помешала. – Затем вскинул подбородок, приняв драматичную позу, и пригладил свою короткую бородку. – И, наверное, стакан бренди.
– Обойдешься, – фыркнул Рой. – Давай, сын, не тяни.
Барни открыл книгу на заранее заложенной железнодорожным билетом странице и приступил к чтению:
«Новое столетие едва началось, когда мой двоюродный дедушка Монти покинул этот мир, оставив меня владельцем Дэмпфорд-холла на краю Темного Пика. Впервые я увидел унаследованное поместье во вполне приличествующий случаю день: промозглый и туманный. Накануне мой поезд прибыл в Бакстон, где я провел ночь в простой, но довольно респектабельной гостинице. Сын хозяина отвез меня сюда на своей телеге сразу же после рассвета. Багажа у меня практически не имелось, поскольку пришлось добираться из Лондона впопыхах. Я успел взять с собой лишь смену одежды, свои дневники и фотографию родителей, сделанную за несколько лет до их кончины. Мысли о смерти одолевали меня, пока мы пересекали невысокий холм. Сверху открылся вид на темные скаты крыши Дэмпфорд-холла, распростертого у подножия.
Слуги уже ждали моего визита. Впечатляющие передние двери распахнул дворецкий дяди Монти, Родес, который провел меня в отделанный плиткой коридор, где собралась прочая немногочисленная челядь, и представил их: миссис Дюрем, экономка; Кухарка, похоже, не заслужившая собственного имени; садовник, крепыш средних лет, которого звали Молодой Джо; и Бесси, прелестное дитя. Последняя выглядела едва вышедшей из школьного возраста и являлась единственной служанкой, выполняющей всю работу по дому. При виде меня улыбнулась только Кухарка. Она присела в приветственном книксене и произнесла:
– Бекон с яйцами готовы и ждут вас, сэр.
Я не привык, чтобы ко мне обращались подобным образом. Последние десять лет выдались не слишком благоприятными для меня и моих родителей. Даже их смерть в железнодорожной аварии в прошлом году не побудила маминого дядю – моего двоюродного деда Монти – протянуть мне руку помощи по-семейному. Он не выделил мне ни толики финансовой поддержки. Пришлось трудиться в поте лица, чтобы прокормить себя и не лишиться крова над головой».
– Похоже, парнишка толковый, – прокомментировал Рой, бросив многозначительный взгляд на сына. – Прости, прости. Продолжай, пожалуйста.
– «…и не лишиться крова над головой, – повторил Барни. – Две недели назад, когда мне сообщили не только о кончине дяди Монти, но также и о его завещании, в котором он оставлял мне в наследство свое поместье, я испытал одновременно облегчение и гнев от столь несвоевременного проявления щедрости. Стряпчий в Бакстоне бормотал какие-то банальности про то, что Монтегю Арчер не относился к разряду благотворителей и не верил в пользу подачек, считая их потаканием лени.
– Он заработал свое состояние тяжким трудом, – вещал крючкотвор из-за стола, свысока посматривая на мой лучший и единственный пиджак, вытертый на локтях и обшлагах. – И искренне полагал, что справиться собственными силами с жизненными злоключениями – достойное испытание для мужчины. Однако, – с этими словами стряпчий смерил меня оценивающим взглядом и явно обнаружил всю глубину моей нужды, – господину Арчеру пришлось кому-то завещать нажитое имущество. Не доверяя благотворительным или политическим организациям, он с превеликой неохотой выбрал вас, единственного ребенка племянницы и последнего из семьи, своим наследником.
Я стиснул зубы, решив не позволить запятнать выпавшее мне везение настроем, с которым составлялось завещание.
Итак, Родес сопроводил меня в мои покои: просторную комнату с видом на широкую ухоженную лужайку. Я положил свои скудные пожитки, которые тут же затерялись на фоне роскошного убранства помещения и вычурной меблировки, после чего отправился на поиски обещанного завтрака. Стоило мне подкрепить силы, как дворецкий отвел меня из обеденной залы в кабинет со словами:
– Любимая комната вашего двоюродного деда.
В камине уже приветливо полыхал огонь.
Когда персонал удалился на собственную территорию (напутствовав: «Звоните в колокольчик, если что-нибудь понадобится»), я устроился возле камина и ощутил ошеломительное чувство покоя. Кресло было удобным, огонь согревал, из-за сытости клонило в сон. Ноги в неоднократно штопанных носках блаженствовали от толстого ворса восточного ковра. Воцарилась непривычная мне тишина. На прежней съемной квартирке – чердачном помещении дома ленточной застройки [200] – постоянно слышались топот ног по лестнице, голоса снаружи и внутри, звонки уличных разносчиков, лай собак. Здесь же единственными звуками, нарушавшими тишину, были потрескивание огня и мое собственное удовлетворенное мычание в такт детской песенке, которая давно забылась, но сейчас всплыла в памяти.
