Вязание носка шло быстро, однако Уильям по-прежнему нервно перебирал свой сценарий, периодически закрывая глаза и запрокидывая голову, будто обращался к небу с молитвой.

– Беспокоитесь насчет завтрашнего выступления? – спросила я.

– Нет, вовсе нет. Просто… – Актер замялся. – Дело не только в запоминании самого текста, двойных смыслов и шуток, но и в подаче… – начал объяснять он.

– В выборе нужного времени, – добавил Ленни Уайлд из-за наших спин, просовывая голову в зазор между спинками кресел.

Уильям издал звук, близкий к рычанию, и непрошеный советчик тут же скрылся.

Несколько минут мой сосед молчал, после чего наконец продолжил:

– Следует удостовериться, что аудитория смеется вместе с тобой, а не над тобой.

– Но вы же играете Даму в детском спектакле, – прокомментировала я. – Разве это не предполагает комичности ситуации?

– Боюсь, вы не совсем корректно понимаете природу моей роли, Сабрина. Она действительно комедийная, но не комичная. Цель Дамы не в том, чтобы подвергнуться осмеянию…

– Конечно же, в этом! – вновь перебил Ленни из-за наших спин. И совершенно излишне добавил: – Я прямо за вами.

– Как я и говорил, – упрямо продолжил Уильям, – это широко распространенная ошибка в понимании роли. – С этими словами он вернулся к сценарию.

Сидевший через проход от нас Джош возобновил попытки «помочь» У Лан с кроссвордом и зачитал вслух:

– Десятое слово по горизонтали. «Защита для рук швеи. Можно найти летом в лесу». Одиннадцать букв. О, знаю, знаю! Это крем от загара.

Девушка захлопнула журнал. Стали видны его обложка с изображением микроскопа и название «Современная криминалистика».

Я собиралась спросить, учится ли она на медицинском факультете, когда Брайан воскликнул:

– Погодите-ка минуточку! Я так и знал, что мы свернули не туда! Эта трасса не М-5.

Мы все прильнули к окнам, но за ними простирались лишь бескрайние заснеженные поля с редкими перелесками и кустами, под светом луны напоминавшими леденцы и шары сладкой ваты. Было крайне сложно определить, где именно едет автобус. Однако узкая двухколейная дорога и отсутствие фонарей свидетельствовали о том, что мы действительно покинули многополосную трассу.

В динамиках раздалось шипение, за которым последовало сообщение от водителя:

– Новости по изменениям в маршруте, дамы и господа. Затор на главной дороге растянулся на многие километры, и мы бы застряли до морковкиного заговенья. Я поколдовал над спутниковым навигатором и решил свернуть на боковое шоссе. Мы вернемся на трассу примерно через восемь километров и окажемся почти в самом начале пробки. Осталось всего несколько поворотов. Кстати, я упоминал, что раньше участвовал в гонках? Ха-ха.

После щелчка возобновилось еле различимое жужжание праздничных мелодий. Я почти сумела опознать в одной из них «В прошлое Рождество» и понадеялась, что мы в итоге доберемся до места назначения вовремя и успеем отметить еще нынешнее.

Автобус медленно полз вперед. Уильям, кажется, задремал. Я вернулась к своему вязанию. Через проход от нас У Лан снова открыла журнал, и спустя минут десять послышался комментарий Джоша:

– Аквамарин? Лазурь? Кобальт? Нет, не подходит по буквам. А что вообще значит «гид, у которого отняли единицу»? Да еще и сказано, что это газ. Бессмыслица какая-то.

– Думаю, это ребус, – услужливо предположил Брайан, сидевший за студентом.

У Лан вписала слово в кроссворд.

– Серьезно? – удивился Джош. – Ты уверена?

Автобус затрясло, словно он выехал на неровный участок дороги. По стеклу боковых окон что-то проскрежетало, заставив меня отпрянуть в сторону.

– Что, что? – пробормотал проснувшийся Уильям.

– Какого черта? – возмутился Брайан. – Он нас по грунтовой дороге решил везти?

Автобус принялся раскачиваться из стороны в сторону, ускоряясь, затем замедлился. Я с замиранием сердца почувствовала, что мы начали скользить. В окне мелькал черно-белый калейдоскоп, пока наше транспортное средство завалилось, снова выровнялось, а потом дернулось в последний раз, отчего в воздух взлетели страницы сценария Уильяма, мое вязание и множество других предметов. Автобус накренился носом вниз и замер.

Воцарилась тишина. Казалось, она тянулась бесконечно, пока ее не нарушил вопль блондинки с каре, сидевшей перед У Лан. Я перегнулась через соседа посмотреть, не ранена ли женщина, и увидела у нее на коленях огромный ком облезлой шерсти с двумя остекленевшими глазами над оскаленными клыками.

– Мирабелла! – воскликнул Уильям.

Он оттолкнул меня в сторону и, спотыкаясь, бросился по наклонному проходу, чтобы схватить ненаглядную кошку.

Тут я поняла, что ее глаза были не просто остекленевшими, а буквально стеклянными. Питомица моего соседа оказалась чучелом. Но окружающих сейчас меньше всего тревожил экзистенциальный вопрос, жив кот в коробке или мертв. Все ощупывали себя на предмет ранений или высматривали упавшие вещи.

Водитель с трудом пробрался вверх по проходу, цепляясь за спинки кресел и извиняясь по пути:

– Перед нами кто-то выбежал. Пришлось уклониться от столкновения…

– Уклониться? – взвизгнула Аннабель. – На обледеневшей дороге? И кого же ты так боялся сбить, идиот? Оленя? Куницу? Нужно было просто переехать тварь – и дело с концом!

Уильям прижал набитую кошку покрепче к груди.

– Ты мог убить всех нас! – продолжала орать Аннабель. – Я позабочусь, чтобы тебя уволили. Чтобы ты никогда больше не сел за руль автобуса, полного пассажиров.

Мой сосед положил чучело на сиденье и согнулся пополам, выдавив:

– Кажется, меня сейчас стошнит. – После чего проковылял вниз по направлению к туалету и захлопнул за собой дверцу.

– Отлично, – прокомментировала Аннабель. – Только этого нам сейчас и не хватало.

Автобус застрял. Натянув верхнюю одежду, шапки и шарфы, мы один за другим выползали наружу, чтобы оценить обстановку. Наше транспортное средство накренилось вперед и носом засело в канаве. И выбраться из этой дыры нам явно в ближайшее время не грозило.

– Причин для паники нет! – провозгласил водитель. – Если не считать того, что я попытался дозвониться в главный офис, но не сумел. Сигнал не ловит. У кого-нибудь телефон работает?

Но связи не было ни у кого. Я огляделась по сторонам. Дорога казалась совсем узкой. Автобус перегородил ее поперек. По обочинам рядами выстроились голые деревья, их ветви практически смыкались, образуя сверху арку. За ними виднелись лишь покрытые снегом поля и невысокие холмы.

– Нужно возвращаться внутрь, – стуча зубами, заметила я. – Иначе мы тут все замерзнем насмерть.

Однако в автобусе даже при закрытых дверях стало ненамного теплее. Несмотря на то что большинство пассажиров сошли в Тонтоне и многие кресла пустовали, мы тяготели к своим прежним местам – конечно, насколько позволяли законы тяготения из-за наклонного пола. У Лан, явно сильно потрясенная случившимся, даже разрешила Джошу накинуть ей на плечи джинсовую куртку, пока мы находились снаружи. Бизнесмен в костюме с ноутбуком из передней части автобуса присоединился к нам, держа в руках мой клубок пряжи и фляжку Аннабель.

– Это ваши вещи? Они закатились под сиденья.

– Горячий кофе лечит все. – С коротким благодарным кивком Аннабель схватила свою серебряную фляжку, устроилась на покосившемся кресле и налила себе щедрую порцию, после чего завинтила крышку и сделала глоток. – Так-то лучше.

Я вспомнила про свои конфеты, нашарила их на дне сумки и передала по кругу. Ленни Уайлд протянул мне в ответ свою бутылку «воды». Я отклонила предложение, но Уильям отпил. Он по-прежнему прижимал Мирабеллу к груди, до сих пор выглядя болезненно-бледным.