– Тебе наверняка приходится ужасно тяжело в последнее время, – заметила я. – Хоть удается поспать? А питаешься как следует? – Разница между нами составляла всего двенадцать лет, но его несчастный вид пробудил во мне материнские инстинкты.

– Не волнуйся за меня, – нетерпеливо отмахнулся Тед. – Я никогда не сумею полностью оправиться от потери Дамиана. И хотя сплю не так уж много, но в основном из-за постоянной ярости и, если честно, страха. – Он зачесал пальцами волосы назад, открывая взгляду явно выраженный вдовий мыс, придававший приятелю еще более зловещий вид. – Сначала умер дедушка, теперь брат. Что, если я следующий? – Он схватил меня за запястье влажной рукой, его зрачки расширились от испуга. – Ты же принесла дневник? Как я просил?

– Да, – ответила я и похлопала по сумке.

– Хорошо, отлично. – Тед понизил голос. – Меня не покидает мысль: а вдруг Дамиан намеренно говорил всем о том, что в блокноте содержится улика? И хотел выманить таким образом убийцу?

– Ты правда считаешь, что твой брат использовал записную книжку в качестве наживки? Для чего? Чтобы встретиться с преступником лицом к лицу и заставить признаться? Чтобы тот допустил промах и сам раскрыл свою личность?

– Да, да. Все из перечисленного. Или хотя бы для чего-то из этого.

Я вспомнила испытанный в воскресенье вечером страх. Ощущение, что за мной кто-то следил. И вздохнула:

– И вот мы здесь. В поместье, где убили твоего дедушку. А ты попросил меня принести с собой дневник, который служил приманкой. Пытаешься воспроизвести ловушку Дамиана? Потому что… – я махнула в сторону дома, полного горюющих людей, – для него это плохо окончилось.

Некоторое время Тед молчал. Порыв ветра проник сквозь мою шифоновую блузку и заставил покрыться мурашками. Я приняла решение.

– Не хочу и дальше участвовать в твоем расследовании.

Вытащив дневник из сумки, я бросила его приятелю. Тот дернулся, чтобы поймать записную книжку, но не рассчитал, и она распласталась на земле.

Мы оба наклонились, но тут я кое-что заметила и вытянула руку:

– Погоди-ка.

От удара из дневника что-то вывалилось. Между обложкой и корешком теперь торчал край пластика. Используя пальцы как щипцы, я медленно вытащила спрятанный предмет, уже мысленно выстраивая логическую цепочку: полиэтиленовый пакет с порошком – равно банда контрабандистов. Но вместо этого внутри обнаружился небольшой нож.

– Какого черта? – прошептал Тед.

Я подняла пакет повыше, чтобы мы оба могли лучше рассмотреть металлическое лезвие длиной примерно сантиметров десять, которое сужалось и переходило в изящную рукоять с выгравированными на ней буквами. Предмет покрывали ржаво-красные пятна.

– Нож для вскрытия писем, – прокомментировала я.

Тед, кажется, слегка покачнулся.

– Это же кровь, так? Кровь моего дедушки.

– Орудие убийства? Его Дамиан считал вещественной уликой?

Несмотря на засохшие пятна, изящно выведенные на рукояти буквы были хорошо видны и почему-то выглядели знакомыми: ЭУ.

– Эндрю, – хрипло выдохнул Тед. Я тут же вспомнила монограмму на платке поверенного, а также затейливую булавку у него на галстуке. – Он украшает своими инициалами все вокруг.

– Но зачем ему понадобилось убивать твоего дедушку? Они же давно дружили.

– А какие мотивы у других? – приятель быстро моргал. – Может, поссорились. Или из-за какой-то давней обиды. Или из-за денег. Какое-то время назад они постоянно пререкались по поводу завещания. Дедушка вбил себе в голову дурацкую идею оставить половину поместья садовнику! Конечно, я не принимал ситуацию всерьез, но Эндрю был категорически против. Мы с Сюзи не нуждаемся в средствах, с ее-то окладом, однако ее отец не желал смотреть, как утекает часть нашей доли. – Он снова пригладил волосы. – Полагаю, ему пришлось нелегко. Конфликт интересов и все такое.

– Ты считаешь, это могло подтолкнуть мистера Уэзерби к убийству как методу решения проблемы?

– Вероятно. Не знаю. – Глаза Теда блестели от слез. – Люди идут на преступления за меньшее. – Он нервно рассмеялся. – Подумать только, мы столько времени потратили на расшифровку закодированного послания в дурацких перечнях Дамиана – и все впустую. Улика буквально пряталась внутри дневника. – В его смехе прозвучали истерические нотки.

Вот только я сама не спешила отмахнуться от списков, так как изучала их в будни перед похоронами, сопоставляя значения нарисованных вручную символов, раскиданных по всему блокноту. Одна страница особенно привлекла мое внимание. Я решила не делиться обнаруженным посланием с Тедом, а теперь время казалось неподходящим.

Он сложил ладони вместе и произнес:

– Я должен сообщить Эндрю о том, что мы нашли спрятанную улику. Если он убийца, – тут его голос дрогнул, – то попытается действовать и отнять ее, тем самым выдав себя. Тогда я постараюсь заставить его признаться в совершенном преступлении.

– Но если ты считаешь, что твой тесть также убил Дамиана, – начала я, не слишком уверенная в надежности плана, – не будет ли безопаснее просто передать нож полиции?

– Нет, – отверг идею Тед. – Эндрю изучил все лазейки в законе и наверняка сумеет их использовать, избежав наказания. Брат, видимо, именно так и рассуждал, когда спрятал улику. Потому что хотел получить признание. Теперь я завершу его план.

Он выхватил у меня дневник и полиэтиленовый пакет с ножом, после чего решительно устремился в сторону поместья.

Я не сумела найти ни Теда, ни Эндрю среди гостей ни в гостиной, ни в столовой. Сюзи беседовала с пожилой парой в углу. Бывший садовник Колин тоже покинул свой пост возле стола с алкоголем, где теперь стояли три женщины, совместно распивая бутылку белого вина и рыдая. Единственным, кого я узнала в помещении, был священник, который проводил погребальную церемонию. Он выглядел вполне подходящей фигурой представителя власти, поэтому я решила обратиться к нему, чем, кажется, немало удивила собеседника. Однако услышав мои опасения за безопасность Теда, священник взял меня за руку, заверил, что полностью разделяет мою тревогу, и согласился помочь с поисками.

Мы снова вышли в сад. Мой спутник расспросил одного из служек, который стоял на верхней площадке и наслаждался видом.

– Тед направился к реке пару минут назад. И поверенный почти сразу последовал за ним.

Мы со священником поспешили в ту же сторону. Ступени, ведущие с террасы на террасу, оказались скользкими и замедляли наше продвижение. До того как нам удалось достигнуть нижнего уровня, я заметила Теда возле реки. Низкая ограда защищала от падения в воду. Справа располагалась пристань с привязанной лодкой, которая покачивалась на волнах, поднятых быстрым течением. В ней лежал груз, издалека напоминавший груду одеял.

Эндрю Уэзерби появился из-за высоких кустов остролиста нижней террасы и решительно направился к Теду. Мы со священником подобрались ближе. Обзор нам заслоняла растительность, но голоса над рекой доносились отчетливо. Поверенный спросил у зятя, в чем дело, и тот громко ответил:

– На твоем ноже кровь моего дедушки. Выглядит не очень хорошо для тебя.

Священник тронул меня за рукав и приложил палец к губам. Вдвоем мы осторожно подкрались ближе к беседующей паре, чтобы видеть их через просветы в листве кустарника.

Они стояли рядом с оградой. В одной руке Тед сжимал дневник со списками брата, а в другой держал пакет с ножом для бумаг.

– Ты поэтому позвал меня сюда? – спросил Эндрю. – Да, это моя вещь. Но я отдал ее твоему дедушке много лет назад, потому что больше ей не пользовался. – Его голос звучал утомленно. – Джеффри не интересовался сообщениями или электронной почтой, а предпочитал по старинке писать на бумаге перьевой ручкой, которую заправлял чернилами. Поэтому и положил глаз на мой нож для вскрытия корреспонденции, упомянув, что инициалы друга на рукояти делают предмет уникальным. – Поверенный сложил ладони перед грудью умоляющим жестом. – Я не убивал твоего дедушку. Ты же знаешь это. В то время я был на похоронах мэра и поминках.