Сидя на корточках среди вереска и разглядывая глыбу, я уточнил, во всех ли буквах обнаружили частицы крови.

Робертсон сверился с записями и ответил:

– В большинстве, но не во всех. Пожалуй, это логично, ведь инструмент постепенно очищался по мере высекания.

– Просто из интереса, – продолжал расспрашивать я, – а криминалисты отметили, какие именно буквы оказались без следов крови внутри?

Детектив-инспектор посмотрел на меня.

– Чтобы это выяснить, потребуется сделать телефонный звонок, как только мы уберемся подальше от этого проклятого места. Но давай, записывай, – он протянул мне свой блокнот.

– Записывать что?

– Те буквы, которые окажутся без следов крови, по твоему мнению, – усмехнулся компаньон.

Когда пришли результаты, то выяснилось, что я был почти полностью прав. Картину портила только последняя пара букв во втором ряду, которые действительно могли остаться нетронутыми из-за очистившегося резца. Но вполне определенные буквы внутри надписи тоже не несли на себе ни следа крови.

– И какие же? – поинтересовался Барни.

– Ха! Молодежь ничему не учится, – прокомментировала Джуди и сообщила ему: – Он ничего не расскажет, пока не дойдет до кульминации истории.

– Вообще-то я как раз собирался закругляться, – заявил Джеймс, посмотрев на часы. – Потому что уже становится поздно, а мне еще хотелось дочитать книгу до того, как ложиться спать. – Он осушил стакан, в этот раз не морщась. – Как получается, Барни?

Тот набросал и ярко заштриховал на листе бумаги столько букв в разных стилях, что надпись теперь напоминала один из мотивационных плакатов, нежно любимых владельцами отелей и гостевых домов.

– А кресты имеют значение? – уточнил Барни.

– Да, – кивнул Джеймс. – Особенно тот, что в центре длинного ряда, точно между буквами ДА и СТ.

– Данек Абрамович! – воскликнули Роуз и Джуди одновременно.

– И Сьюзен… – начала Дина.

– Трейси, – завершил за нее фразу Джеймс. – Простая и освященная временем традиция заявлять о своей любви. Хотя для противозаконной интрижки и слишком публичная, как мне кажется.

– Это сделал Данек? – спросила Роуз.

– Скорее всего. Однако личность того, кто высек эти буквы, вероятно, представляет меньший интерес, чем личность того, кто добавил остальные.

– Чтобы скрыть послание! – воскликнула она.

– Именно.

– Ну, Сьюзен могла запаниковать, когда увидела его, – прокомментировал Йон. – Зная, что ее муж тоже заметит буквы во время одной из пробежек.

– Поэтому она убила любовника и замаскировала послание? – уточнила Джуди без особой убежденности в голосе.

– Так получилось, что в момент убийства оба супруга Трейси находились именно там, где и говорили – в своей постели, – сообщил Джеймс. – Это подтвердил их сосед.

– Он что, составлял им компанию? – фыркнула Роуз.

– Нет. Но Сьюзен и Том жили в одном из сдвоенных домов на краю поселка. Аккуратных и новых, но с очень тонкими стенами между помещениями, что встречается, конечно, и в старых строениях. Поэтому сосед мог отчетливо слышать, как он выразился, «занятия любовью» в период с восьми до девяти тридцати утра. Он постучал в перегородку, но в ответ раздался, как бы это сказать, лишь еще более громкий стук.

– Но Сьюзен же любила Данека, – запротестовала Роуз.

– Это Данек любил Сьюзен, – поправил ее Джеймс. – А она хоть и проводила время с другим, но и покидать мужа не собиралась. Не исключено, что именно желание вынудить ее так поступить и побудило ветеринара вырезать инициалы. Как оказалось, его деяние стало последним в жизни. Если внимательно присмотреться к фотографии Роуз, то можно заметить: первые буквы их имен выглядят более аккуратными по сравнению с прочими – неровными и торопливыми. Данек явно практиковался. За ветеринарной хирургией располагалось каменное подсобное помещение, где он держал старый велосипед для выездов к клиентам на дом. На стене, несомненно, много тренировались в вырезании букв. Ее нашел временно заменяющий погибшего специалист, который получил ключи и заглянул туда. Хотя и не понял сразу важности обнаруженной улики. Только когда ассистент сообщил ему некоторые из деталей расследования, новый ветеринар подумал, что следует упомянуть о стене с буквами детективу по делу. И заявился в полицейский участок как раз через три часа после нашего обсуждения с инспектором Робертсоном моей теории насчет любовного послания. Находка внутри подсобного помещения подтвердила мои догадки. Буквы выглядели случайными и располагались в совершенно хаотичном порядке, однако прекрасно демонстрировали, какие именно из них Данек хотел вырезать.

– Итак, он высек на перевернутом валуне послание, а кто-то заметил надпись и изменил? – уточнил Барни.

– Да. Или, скорее, заметил Данека за работой. Вероятно, он сидел спиной к тропе на корточках и любовался завершенными инициалами. И именно в таком положении получил смертельный удар, а вовсе не стоя, как вначале предположила полиция.

– Преступление на почве страсти, – с удовольствием прокомментировала Дина. – Жена Данека проследила за ним, несмотря на ненависть и страх по отношению к пустошам, и увидела его поступок. А также поняла, как это может повлиять на их совместное будущее. Поэтому подняла отброшенный инструмент и вонзила в шею изменщика… – Она воткнула спицу в голову своего недовязанного осьминога. – Прикончив его.

– Что-то вроде того, – кивнул Джеймс. – Убийца действительно последовал за Данеком в пустоши тем утром, пытаясь подтвердить или опровергнуть свои подозрения насчет тайных свиданий. И, возможно, даже желая встретиться лицом к лицу с нарушителями брачных обетов. А обнаружив столь бесстыдный символ незаконной страсти, испытал потрясение, толкнувшее на злодеяние из ярости и возмездия. – Он снова посмотрел на часы. – Боже мой, уже совсем поздно. Однако предвижу волну возмущения, если попытаюсь провернуть трюк Шахерезады и заставлю вас ждать развязку истории до утра. – И с довольной улыбкой продолжил: – Убийца решил скрыть послание Данека, нацарапав рядом бессмысленные строки, после чего беспечно подписался и покинул место преступления.

– Подписался! – воскликнул Барни. Он с недоумением воззрился на лист бумаги, куда красиво перерисовал буквы, после чего обвел жирными линиями инициалы Данека и Сьюзен. – Но остальные слова ничего не значат. И они точно не похожи на имя.

Джеймс взглянул на изображение и произнес:

– Ты пропустил кое-что.

Роуз выхватила листок и сравнила со снимком на телефоне:

– Ага, вот тут. – Она указала в самый низ. – Под словами. Два горизонтальных креста и один в форме буквы Х.

– И это подпись? – спросила Дина.

– Нет, это стилизованная кошачья мордочка, – ответил Джеймс. – А точнее, мордочка старого рыжего кота Марты Янковски, Грэма, который не пережил плановую операцию под скальпелем Данека и умер прямо перед Рождеством.

– Я думала, так звали мужа вдовы, – удивилась Джуди.

– Нет. Я не знаю имени бедняги. Он отдал Богу душу за три года до описываемых событий. Оставил Марту безутешной вдовой, хотя…

– Хотя? – переспросила Дина.

– Сплетники Салварта, а в этом случае сама Сьюзен, чья мать посещала одну парикмахерскую с Мартой, сообщила мне, что за шесть месяцев до смерти мистера Янковски, инструктора по вождению, застукали в компрометирующем положении с одной из учениц. Разразился настоящий скандал, правда, тут же затихший. Изменщик пообещал, что такого больше не повторится, жена простила его, и между ними снова воцарился мир. Который продлился до того трагического происшествия в декабре, когда бедняга свалился с лестницы и сломал шею.

– А где была во время несчастного случая миссис Янковски? – поинтересовался Барни.

– По ее словам, сидела возле окна с чашкой чая и наблюдала за садом. И видела все произошедшее. Говорила, что если бы не факт смерти, то ситуацию можно было бы назвать комичной. Муж полез на приставную лестницу, чтобы починить гирлянду на вишневом дереве. Кот Грэм, пожилой, но еще довольно ловкий, вскарабкался по стволу в погоне за птицей или белкой и так напугал мистера Янковски, что тот покачнулся и полетел на землю спиной вперед. – Джеймс оперся ладонями на кресло, словно собирался встать. – Именно так заявляла вдова, и никто не мог оспорить ее слова. Однако в следующий раз ей повезло меньше, и она отправилась в тюрьму за убийство Данека Абрамовича, разрушив все надежды на карьеру в журналистике.