Анна положила лопату на край могилы, самый дальний от Пикенса, и выкарабкалась наверх, затем снова схватила лопату и присела за надгробием. Он все еще держал пистолет в правой руке, и эта рука все еще двигалась, поэтому она снова ударила его по голове, и он выпустил оружие. Она подняла пистолет и положила на землю на безопасном расстоянии. Затем потянулась за телефоном, ориентируясь на свет, и адвокат схватил ее за руку. Она ударила его ногой в ближайшее уязвимое место, которое, скорее всего, все еще воспринимало боль. Он тут же отпустил ее запястье и схватился за свою промежность.

– Извини, – сказала она автоматически.

Хотя вряд ли сумела бы объяснить, за что именно извинялась – за то, что отобрала у него телефон? Ударила ногой? Разрушила его тщательно разработанный план по ее шантажу? Или за то, что вырубила его же лопатой? Но все это на самом деле было неважно. На самом деле она ни о чем не жалела.

Она снова замахнулась лопатой и нанесла последний удар, и на этот раз раздался влажный, твердый звук. Пикенс был мертв или скоро будет мертв, но она, опять же, не собиралась этого проверять. Она достала ключи от его машины из кармана куртки, и это было все, что она взяла. Если кто-нибудь когда-нибудь решит раскопать эту могилу – еще раз! – то разве только потому, что будет знать, где его искать, а в отсутствие этой экстремальной ситуации его вещи, по всей вероятности, было надежней закопать вместе с ним, чем где-то еще, где их смогут найти и сообщить об этом. Однако она не разбиралась в технологии отслеживания телефонов и решила принять меры, чтобы любой, кто попытается отследить его, оказался как можно дальше от этого места. Первым делом она удалила эту запись, затем выключила телефон и положила на землю рядом с пистолетом.

Она присела рядом с Пикенсом, собралась с силами и спихнула его ногами в могилу. Он громко грохнулся о крышку гроба ее дочери. Она с трудом поднялась, ощущая всем телом неудобства поездки, рабского труда и прочих мучений, которым он ее подверг. Дальнейшую часть упростил брезент. Она скинула его в могилу вместе с кучей земли, так что брезент накрыл тело, а грязь накрыла брезент, после чего хватило нескольких минут, чтобы смахнуть последние остатки земли и хорошенько выровнять ее. Наконец, она вернула на место квадратики мха, уложив их как керамическую плитку.

Она обошлась без надгробной речи, но, по крайней мере, Артур Пикенс, эсквайр, сохранил свое достоинство в глазах южан, устояв от искушения пересечь линию Мэйсона – Диксона.

Анна взяла пистолет и телефон и быстро пошла между могилами. Оставлять лопату было слишком опасно, но и взять с собой казалось рискованным. Добравшись до машины, она открыла багажник и, швырнув туда лопату, набросила на нее одно из одеял, которыми Пикенс позаботился укрыть ее. При виде полупустого галлона воды она почувствовала жажду. Она сорвала пластиковую крышку и судорожно глотнула, затем плеснула воды на ладонь и стала умываться, но побоялась израсходовать ее впустую, и решила приберечь для питья. Она взяла бутыль на переднее сиденье и поставила на пол с пассажирской стороны. Там же, к своему облегчению, она обнаружила свою нейлоновую сумку на ремне, а под ней, скомкавшийся в нечто наподобие дохлой крысы, парик. Она надела его грязными пальцами и уставилась на свое изменившееся отражение в зеркальце заднего вида: покрасневшие глаза на перепачканном лице в обрамлении всклокоченного парика.

Ключи от машины, вода, парик, сотовый телефон, деньги. И пистолет. Все, что у нее оставалось, и, к счастью, все, в чем она нуждалась. Анна долго сидела, борясь с желанием сорваться с места, и прокручивала в уме все произошедшее на кладбище, восстанавливая в памяти передвижения Пикенса и свои собственные, чтобы быть уверенной, что ничего не упустила, не потеряла и не забыла сделать, но все было в порядке. Она осторожно завела машину и внимательно изучила приборную панель, прежде чем выполнить крутой разворот в три приема и медленно выехать на грунтовую дорогу. Насколько она помнила с тех пор, как в последний раз ездила сюда на машине (или, по крайней мере, в последний раз, когда ехала сюда сидя), здесь вообще не было домов до самого конца дороги на подъезде к Клейтону. Она заставила себя проехать через темный город на малой скорости, пока не выехала на шоссе 441.

Она все еще сомневалась, в каком направлении двигаться. В нескольких часах езды к югу лежал на видном месте пакет «Крогер» с рукописью ее брата, и все же, попытавшись взглянуть на эту картину глазами следователя, который, вероятно, придет осматривать дом пропавшего адвоката, она усомнилась, что триста страниц неизданного романа безвестного автора заинтересует его больше, чем, скажем, «Национальный совет О'Рейли против Фи Каппа Тау» или потерпевшие стороны по делам о разводе, спорах об опеке или банкротстве, которые Пикенс вел со своим фирменным усердием и участием. Если уж на то пошло, за Пикенсом тянулся собственный бумажный хвост из стычек с Ассоциацией адвокатов и сомнительного личного поведения – чем не мотив, чтобы внешне респектабельный юрист-южанин решил припрятать свои активы и смыться? Конечно, было рискованно оставлять книгу брата на обеденном столе Пикенса, но возвращаться на машине убитого адвоката в Афины, минуя пост охраны «Клуба „Гармония“», рискуя оставить следы грязи из Северной Джорджии или быть замеченной соседом, ландшафтным дизайнером или водителем службы доставки, не говоря уже о камерах, несомненно, понатыканных на каждом шагу в этом МИКРОРАЙОНЕ С ЮЖНЫМ КОЛОРИТОМ… все это казалось гораздо более рискованным.

Достигнув перекрестка Ист-Саванна-стрит и шоссе 441 в Клейтоне, она все еще пребывала в нерешительности и простояла целых шестьдесят секунд на светофоре, глядя на бензоколонку «20 пенсов» на другой стороне улицы.

Когда загорелся зеленый, она повернула налево и поехала дальше. На север.

Ей оставалось только надеяться, что тот, кто в конце концов явится разобраться с вещами Артура Пикенса, будет так же мало интересоваться литературой, как и сам Пикенс.

К восходу солнца она уже выехала из Шарлотта в Северной Каролине (там она подбросила лопату Пикенса в ящик с инструментами в садовом товариществе к западу от города) и следовала в округ Колумбия. На кольцевой дороге она снова включила телефон Пикенса, свернула к аэропорту Даллеса и заехала на задворки одного из сетевых отелей на окраине города. Там она отключила телефон и спрятала его в высокой траве рядом с мусорным контейнером. Если кто-нибудь станет искать Пикенса в ближайшие дни и попытается отследить его телефон, он окажется здесь: рядом с мусорным контейнером за отелем, в двух шагах от международного аэропорта. И удачи ему в дальнейших поисках.

После этого она направилась дальше на север.

Она никогда не знала, насколько ее очевидный успех в сокрытии улик был обусловлен тем фактом, что ее никто не искал, но предпочитала не испытывать удачу в борьбе с передовыми и постоянно меняющимися технологиями. На главных магистралях, как она прекрасно знала, были установлены камеры видеонаблюдения, так что ей не составит труда избежать их. С другой стороны, она хотела провести как можно меньше времени за рулем машины адвоката из Джорджии, которого рано или поздно (в любом случае не настолько поздно, как ей бы того хотелось) должны будут объявить в розыск, а отказ от наиболее прямого маршрута к месту назначения, несомненно, увеличит время поездки на много часов, если не дней. В итоге она придумала маршрут, который вел на северо-запад через Мэриленд, Пенсильванию и Фингер-Лейкс в штате Нью-Йорк. Опять же, это давало ей дополнительное, столь необходимое время на размышления.

В последний раз она вспоминала о тех двоих в далеком 2013 году. К тому времени она уже пару месяцев как не числилась студенткой УД, и единственная причина до сих пор оставаться в Афинах заключалась в том, что она хотела сохранить в целости и сохранности деньги на банковском счете, пока она не покинет город. К сожалению, именно в тот момент поведение ее адвоката стало вызывать беспокойство, а точнее, внушать опасения. Ей все чаще приходилось бывать у него в офисе, поскольку он заявлял ей о всевозможных банковских задержках или нарушениях, характерных – ну, разумеется! – только для штата Джорджия. В какой-то момент он даже спросил ее: «Куда вам вообще торопиться?»