Полчаса назад она позвонила отцу Дебби и ее мачехе в Стаффорде, но попросила их не приезжать сразу сюда, потому что Дебби может им позвонить, если не придет с минуты на минуту в квартиру, или даже к ним домой, решив сделать сюрприз. «Как будто бы может», – подумала Сэнди.

Она не сказала им о полицейском радиообращении.

Детектив звонила два или три раза, чтобы проверить, как она, а потом еще, чтобы зачитать ей то, что они собирались говорить. Она была очень милая, очень понимающая.

– Господи, Дебби, где же ты? Приходи домой, пожалуйста, просто приходи. Боже, прошу тебя, пусть она просто придет.

Она бросила пакетик чая в кружку и наполнила ее. Дебби была ее подругой и ее соседкой, и она волновалась за нее, но каково это, если это твой ребенок пропадает или муж? Она не могла пойти на работу, потому что знала, что там от нее не будет никакой пользы. Она рассказала им, что случилось, не став ничего придумывать про болезнь. Они были очень добры, и сказали даже не думать приходить, пока Дебби не вернется, и спросили, не прийти ли кому-нибудь к ней домой, чтобы составить ей компанию. На прошлой неделе ей пришло в голову, раз уже Дебби стало настолько лучше, не подыскать ли ей должность в «Маколей Прентис», хотя бы на полставки. Во время работы в строительной компании она могла получить неплохой опыт, чтобы теперь заниматься кредитным контролем.

Где она? Сэнди неожиданно ударила кулаком по столу. Где она?

Зазвонил телефон, и она подпрыгнула. Это была не Дебби, а ее отец, и он спрашивал, нет ли новостей. Сэнди пыталась говорить ободряюще, не пугать его, не драматизировать. Еще нет. Но если Дебби не объявится или не позвонит после публикации в «Эхо», детектив Грэффхам сказала, что надо будет спросить у членов семьи, не хотят ли они приехать сюда, в Лаффертон.

Сэнди нашла снимок Дебби на катке, куда они ходили прошлой зимой, просто чтобы как-то повеселиться субботним днем; они увеличили его и разместили на первой полосе газеты. И это было по-настоящему. Это происходило на самом деле, и она не очнется от этого сна. Дебби не было уже – сколько? Когда она попыталась подсчитать, Сэнди впервые осознала, что, когда она встала и собиралась на работу накануне днем, она на самом деле не видела свою подругу. Раньше она всегда обязательно заходила к ней, отдергивала занавески, приносила ей чай и уговаривала начать новый день, но с тех пор, как она стала гораздо более жизнерадостной и Сэнди не волновалась о том, что она весь день пролежит в кровати, страдая, отвернувшись от всего мира, она больше этого не делала. Теперь Дебби чаще всего просыпалась в одно время с ней, но иногда позволяла себе поваляться, и Сэнди не возражала – она знала, что это не больше чем на полчаса. Теперь она не волновалась.

Спала ли Дебби в своей кровати вчера, когда она ушла на работу? Она была уверена в этом, но сейчас осознала, что не знала наверняка, не могла в этом поклясться. Но она определенно была дома предыдущим вечером, они вместе смотрели «Улицу Коронации», а потом «Двенадцать друзей Оушена» на видео.

Скорее всего, на следующее утро она спокойно спала в своей комнате, но дважды или трижды с тех пор, как она стала видеться с этим Давой, она отправлялась на свои длинные прогулки рано утром.

Сэнди пошла в гостиную, оттуда – в свою комнату, а потом снова вернулась на кухню, не в состоянии успокоиться и понять, что ей теперь делать и надо ли звонить в полицию, и не испортила ли она все, не подумав обо всем этом раньше. Не то что она что-то скрывала, просто это совсем не приходило ей в голову. В конце концов, она не знала, как было на самом деле, и не могла быть ни в чем уверена. Дебби могла и быть дома. Дебби могла и не быть дома. Дебби, скорее всего, была дома. Дебби…

Снова зазвонил телефон.

– Сэнди, это Фрея Грэффхам. Решила тебе сообщить, что к нам уже поступила масса звонков по поводу объявления по радио, и некоторые из них оказались довольно полезными. Мы уже идем по следу.

– Ее кто-то видел? Они знают, где она?

– Пока ничего конкретного. Некоторые – очевидные шутники, но они всегда есть, и мы уже научились их сразу отсеивать. Как ты?

Сэнди сглотнула.

– Нормально. Послушайте…

– Ты что-то вспомнила?

– Да, – сказала Сэнди. – Нет… просто…

– Подожди… Давай не будем говорить об этом по телефону, Сэнди, кажется, ты расстроена. Сейчас я приеду.

Через час, узнав то, что Сэнди Марш должна была ей сообщить, Фрея заехала на Холм и увидела, что поисковая операция в самом разгаре. Полицейские растянулись в одну длинную линию и медленно двигались вверх по крутым тропинкам, поднимая почву, а другие обшаривали палками кусты и заросли. Вся территория была оцеплена. Когда она вышла из машины, она увидела, как Саймон Серрэйлер разговаривает с инспектором, ответственным за проведение операции, и прошла мимо. Поиск Дебби Паркер был на переднем плане ее сознания, и сейчас вся ее энергия и все внимание были сосредоточены на этом, но какая-то ее часть при виде его содрогалась от удовольствия; она подавляла его, убирая свои чувства куда-то далеко внутрь, под замок, где она могла их игнорировать как можно дольше, во всяком случае пока продолжается расследование.

– Фрея? – Он тут же на нее обернулся. – Что-нибудь есть?

– Не уверена, – она кивнула инспектору, двинувшемуся к фургону, который был точкой сбора поисковой команды. –   Я только что виделась с Сэнди Марш, соседкой Дебби. Она была очень расстроена. Она только что поняла, что не видела Дебби вчера утром. Она точно была дома предыдущим вечером. Они весь вечер были в квартире и смотрели телевизор, а потом Сэнди зашла в ее комнату, чтобы одолжить салфеток где-то в пол-одиннадцатого. Дебби уже была в кровати и глубоко спала. Так что Сэнди незаметно проскользнула внутрь, а потом вышла, не будя ее. Но Сэнди думает, не могла ли Дебби на следующее утро проснуться раньше ее и отправиться на одну из своих длинных прогулок.

Серрэйлер нахмурился.

– Какая-нибудь реакция на радиосообщение?

– Звонков много, но в основном обычные болтуны, ничего конкретного. Сэр, я считаю, что мы должны сделать еще одно обращение и упомянуть также исчезновение Анджелы Рэндалл. С него прошло уже довольно много времени, но я уверена, что они связаны. Может быть, этим обращением мы заставим кого-нибудь вспомнить о той, другой, женщине.

– Можно, но лучше подождать, пока сюда не приедут родители Дебби и мы не введем их в курс дела. Я не хочу, чтобы они услышали по радио сообщение о пропаже еще одной женщины до того, как мы сами обрисуем им полную картину, и еще я не хочу, чтобы у прессы появился даже малейший повод начать печатать заголовки со словами «серийный убийца» гигантскими буквами.

– Понятно.

– Чем вы сейчас занимаетесь?

– Сейчас я вернусь в участок, захвачу Нейтана Коутса, и мы поедем в Старли искать того лекаря.

– Дава. – Старший инспектор скривил губы. – Хотелось бы мне услышать, что моя мать сказала бы об этом. – Они улыбнулись друг другу, потому что понимали, кто такая Мэриэл Серрэйлер.

– Ваша мама попросила меня помочь ей на весенней ярмарке, кстати.

– Что же, берегитесь. У нее мертвая хватка.

– Я даже не до конца поняла, для кого она организовывается… для какого-то центра?

– Да. Она попечитель. Это центр, где заботятся о пожилых людях с деменцией и смежными проблемами. Раз уж она привлекла к этому вас, то, видимо, это будет в хосписе Святого Михаила.

– И она его попечитель?

– Президент.

Это было приятно – вот так стоять под ярким зимним солнцем и разговаривать с ним в расслабленном, шутливом тоне, позабыв о том, что привело их сюда. Он как-то по-особому встречался с ней глазами и улыбался, не флиртуя, нет, но будто просто сообщая ей о том, что ему приятно с ней разговаривать о других вещах в их жизни, не касающихся работы. «Остановись, мгновение, – подумала Фрея, – остановись, мгновение».

– Я многим обязана вашей матери. Она приняла меня с распростертыми объятиями и представила меня людям, своим друзьям. Это непросто – начинать все сначала на новом месте.