– А вашего прадедушку без работы, – заметила Джина.

Гэвин откашлялся.

– Возможно. Однако, учитывая, сколько оказалось на кону, Молодой Уильям мог решить, что его единственный выбор – встретиться с Грубияном на его условиях. И запретил моему прадеду спускаться в тоннели тем вечером, лишь попросил дежурить снаружи. Как тот и поступил. Погода выдалась даже холоднее, чем сегодня. Когда руководитель зашел в кабинет без четверти пять, секретарь остался нести стражу перед дверью, которую мы совсем недавно миновали, чтобы попасть сюда. Грубиян со Скользким Питом явились пятнадцатью минутами позднее. Как раз разбушевалась метель. Мой прадед впустил гостей, запер за ними створку и вернулся к несению вахты под снегом, надеясь, что ждать придется недолго.

Гид скрестил руки на груди и склонил голову. В зале воцарилось молчание. Даже троица парней прекратила пререкаться, захваченная историей, без сомнения, рассчитывая на кровавый и жестокий финал. Мои ноги онемели из-за холода и отсутствия движения. Хотелось попрыгать или походить, чтобы восстановить кровообращение, но в данный момент это казалось неуместным. Лишь срывавшееся с наших губ полупрозрачными облачками дыхание нарушало тишину, пока все ждали продолжения повествования. Беззвучно текли минуты.

– А затем… – наконец резко произнесла стройная блондинка. – Что случилось потом, Гэвин? Ты планируешь нам рассказать?

Я поменяла свой вердикт насчет ее личности, решив, что она приходится гиду старшей сестрой, настолько ее тон напомнил мне о собственном опыте внутрисемейных поддразниваний.

Экскурсовод поднял голову. Все вокруг пораженно ахнули. За прошедшие пять минут он, казалось, постарел: зрачки расширились, под глазами залегли темные круги. Кожа блестела и выглядела обвисшей. Полные губы приобрели синеватый оттенок.

– Прошло чуть больше часа, – замогильным голосом вещал гид. Знаю, звучит чересчур драматично, но он именно что вещал тоном, напоминавшим звон похоронного колокола. – Мой прадедушка Оливер промерз до самых костей, стоя на холоде, который последовал за метелью. Он не осмеливался покидать свой пост или отходить далеко от двери, а потому услышал резкий крик, донесшийся изнутри, после чего кто-то заколотил кулаком по деревянной створке с той стороны. Ключи едва не выпали из замерзших пальцев секретаря. Как только он отпер замок, наружу вывалился подручный Грубияна, Скользкий Пит, и прижал Оливера к стене еще до того, как тот успел произнести хоть слово, сомкнув пальцы на горле беспомощного противника. Их лица оказались всего в нескольких дюймах друг от друга.

– О-о, так держать! – подбодрила Джина. – Ты наконец поймал историю за хвост! Продолжай в том же духе.

Гэвин заморгал, точно ее слова выдернули его обратно в реальность. Он глубоко вдохнул и принялся вещать дальше:

– Скользкий Пит кричал что-то про потайные тоннели, секретные выходы, скрытые люки. Требовал, чтобы мой прадед рассказал, как Уильяму удалось выбраться наружу. Оливер ничего не понимал и попытался объяснить, что наружу ведет лишь один путь. Лабиринт представлял собой замкнутую систему. Войти или выйти можно было только через ту дверь, перед которой они тогда стояли.

– По нынешним временам это бы объявили незаконным, верно? – спросила Джина. – В Британии очень суровые нормы по технике безопасности. Нет пожарного выхода, Малкольм, можешь себе представить?

Ее муж забрел к стенной нише и внимательно изучал ее. Он кивнул, но, кажется, в подтверждение совсем не словам жены, а собственным мыслям.

Стройная блондинка наклонилась к Джине и громко прошептала:

– Боюсь, положения до сих пор не исправили. Согласна, ситуация не идеальная. В случае пожара или наводнения экскурсанты в панике могут создать давку, торопясь к единственному выходу. Могу поспорить, в Канзасе подобного бы не допустили.

– Слышал, Малкольм? – округлив глаза, спросила Джина. – Если придется срочно эвакуироваться, бежим прямиком к главным дверям.

Я гадала, уж не глухой ли ее муж. У него за ухом действительно виднелся какой-то слуховой аппарат, наполовину спрятанный за отворотом клетчатой кепки. Не исключено, что старик просто выключил его.

Тем временем Гэвин показал себя настоящим профессионалом. Как только Джина замолчала, он продолжил повествование:

– Скользкий Пит не хотел верить Оливеру и принялся изучать покрытую снегом землю перед тоннелями. Однако, видимо, нетронутая поверхность выглядела убедительно, так как головорез пробормотал:

– Значит, он вышел не этим путем.

После чего схватил Оливера, заставил запереть наружную дверь и потащил за собой по коридорам в лабиринт. Следует добавить, что в то время еще не существовало электрического освещения. Вдоль стен горели масляные лампы, зажженные Уильямом. Но топливо в них уже заканчивалось.

Отбрасывая в слабом мерцании неверные тени, Скользкий Пит с моим прадедом торопливо шагали по тоннелям, то и дело спотыкаясь на неровном полу. Подручный Грубияна явно не слишком хорошо помнил путь и не сумел бы вновь добраться до кабинета без подсказок секретаря. Тот опасался за свою жизнь и не представлял, что обнаружит внутри. Когда они очутились на месте, Пит втолкнул Оливера в зал. Стол по-прежнему находился рядом с дальней стеной. На нем стояли оловянная кружка, большой керамический кувшин и масляная лампа. Два стула валялись перевернутыми на полу вместе со второй кружкой. Однако мой прадед едва ли заметил беспорядок, потому что пораженно уставился на ужасную картину в центре: Альфред «Грубиян» Гетерсби распростерся на животе, его лысину окружала лужа крови, а горло было перерезано.

– Наверное, именно поэтому избавились от плиты посреди помещения, – задумчиво прокомментировала Джина. – Оставить ее означало бы продемонстрировать дурной вкус. Как считаешь, Малкольм? – И она сама кивнула, не дожидаясь ответа мужа.

– Пит сообщил Оливеру, что сторожил в коридоре перед закрытой дверью в зал по приказу босса, пока тот «беседовал» с Уильямом внутри. Но спустя минут сорок решил убедиться, что все в порядке, постучал и, не услышав ответа, вошел туда, застав уже описанную ранее сцену: Грубиян лежал на полу, а поблизости не наблюдалось ни следа присутствия купца. Головорез обыскал помещение, простукивая стены, а также влез на стол и посветил угасавшей лампой наверх, рассматривая арочный проем, и даже заглянул через него в пустой зал по ту сторону. Затем проверил коридоры и соседние комнаты, прежде чем отправиться за Оливером.

Тот, шокированный произошедшим, заявил, что нужно обратиться в полицию. «Скорую помощь», очевидно, вызывать было уже поздно. Скользкий Пит лишь расхохотался и сказал, что они не покинут этот адский лабиринт, пока не найдут убийцу Грубияна. Остаток вечера они провели, методично обшаривая все тоннели и помещения, даже взломали несколько запертых дверей, а также проверили сложенные внутри корзины и упаковки, разрезали мешки, потыкали палкой и изучили все щели и ниши. Все это время мой прадед отрицал наличие потайного выхода, утверждая, что у него в кармане лежит ключ от единственной двери наружу.

Наконец они сдались и покинули тоннели. Оливер подозвал пару проходивших мимо констеблей, поскольку считал, что у него нет выбора, хотя и опасался последствий для своего работодателя, который наверняка окажется среди главных подозреваемых. Однако несмотря на то, что местные детективы провели тщательное расследование, Уильяма Хиггинботема так и не отыскали.

Судмедэксперт заключил, что жертву оглушили тяжелой оловянной кружкой, прежде чем перерезать горло. Снятие отпечатков, которое в двадцатых годах находилось на этапе становления, тоже не пригодилось бы, так как ручку тщательно протерли. Скользкого Пита допросили. Но и сам Оливер, и оба констебля, вызванные на место преступления, подтвердили, что на нем не было крови – ни на одежде, ни на руках. Ножа или другого оружия при нем также не обнаружили, поэтому никаких обвинений не выдвигали. Моего прадеда тоже долго расспрашивали, но все же в итоге отпустили. Убийство Грубияна так и не раскрыли, и по сей день никто не знает, что случилось с Молодым Уильямом.