Не леденящее дыхание и не отряд муравьев, побежавших у меня по спине, а мое правое веко сигнализировало мне, что с Йолой вот-вот должно случиться нечто ужасное. Веко сильно дергалось с тех пор, как я вошел в хижину.

— Не пугайся, — предупредил мой брат и зажег строительный фонарь, который желтым сигнальным огнем выхватил из темноты квадратное помещение. — Не совсем как у тебя в Груневальде, — извинился он со смущенной улыбкой, с какой раньше признавался, что снова стащил намного моего шоколада, для которого мне постоянно приходилось искать новые тайники в своей комнате.

Нет, это точно не вилла в Груневальде. Но здесь было не так плохо, как я себе представлял. Ни притона гашишников, никаких покрытых плесенью рваных матрасов рядом с грязными кастрюлями и сковородами, которые поочередно используют то для готовки, то для справления нужды. Ни крыс, ни даже тараканов, насколько я сумел заметить. Космо прибрался. И даже больше. Он постарался создать уют, насколько позволяли обстоятельства.

— Как давно за тобой ослабили контроль? — спросил я его.

— Ты имеешь в виду, когда я здесь устроился? — Он гордо улыбался. — Недели три назад. Я быстро всем обзавелся.

На полу лежал ковер — серое покрытие, какое встретишь в любом офисе, — в полном порядке, без дыр и пятен. Видимо, кто-то выбросил, потому что спустя год захотел что-нибудь подороже. Вся прочая обстановка тоже была подобрана на свалке крупногабаритного мусора, но предметы сочетались по цвету. Полки, вращающийся стул перед отслужившей свое кухонной рабочей поверхностью, в которую до сих пор была встроена мойка, — все в светло-коричневых тонах, даже подсвечник с коричневатыми восковыми свечами, которые Космо зажег все по очереди.

Пахло свежим сеном — немного искусственно, но не раздражающе, — с гофрированного металлического потолка на проволоке свешивался ароматизатор в виде деревца. Космо щелкнул по нему пальцами и спросил, не хочу ли я чего-нибудь выпить. Он протянул мне пиво из ведра с водой, стоящего под мойкой, и, когда я отказался, открыл бутылку для себя.

Я ничего не хотел пить. Я лишь хотел, чтобы у меня перестал дергаться глаз. Чтобы Йола была вне опасности. Чтобы я оказался рядом.

— Слушай, сейчас почти половина четвертого, самое позднее через двадцать минут я должен выехать, если хочу вовремя добраться на поезде до психушки. Ты будешь ждать меня здесь, пока я не вернусь завтра.

Я энергично помотал головой.

— Я не могу здесь остаться, — сказал я и все-таки присел на диван, чтобы собраться, прежде чем снова отправиться в путь. Диван оказался на удивление удобным, намного удобнее громоздкой махины у нас в зале, которую выбрала Ким и за которую наглецы из магазина на Кантштрассе выудили у меня половину аванса за роман.

— Что, ниже твоего достоинства? — поинтересовался Космо и притянул к себе вращающийся стул. Погасил строительный фонарь — в комнате стало темнее, но благодаря свету от горящих свечей казалось намного теплее и уютнее. Я не заметил нигде печки и задавался вопросом, как Космо собирается топить здесь зимой, но сейчас это было не важно.

— Глупости. Здесь здорово, правда. Но это место укрытия, а я не стану прятаться. Я буду искать Йолу.

Мой брат кивнул в знак согласия, потом его лицо помрачнело, когда я вытащил из кармана куртки телефон Фриды.

— Что ты собираешься делать?

— Позвоню в справочную.

— Ага. И они знают, где твоя дочь?

— Не болтай ерунды. У них есть номер Тоффи.

— Того типа, который отказался представлять меня в суде?

Теперь кивнул я.

Честно говоря, это был «тот тип», который внял моей просьбе и не взялся за дело Космо. Кристоф Маркс был настолько хорошим адвокатом, что, чего доброго, обнаружил бы какую-нибудь ошибку в судопроизводстве, которая в конце концов обеспечила бы моему брату-педофилу свободу. А рисковать мне не хотелось.

— Подожди-ка со звонком, — сказал Космо, не требуя и не приказывая, а скорее тихо, задумчиво, словно ему что-то пришло в голову. — Мне кажется, тебе не нужен твой адвокат. Пока еще, во всяком случае.

— Почему?

— Потому что у меня есть идея, что могло случиться с Йолой.

— У тебя? — Это заявление показалось мне абсурдным, но я опустил телефон и попросил Космо просветить меня.

— За тобой гонятся, Йолу похищают, потом ты просыпаешься в клинике с микронаушником в ухе, вынужден бежать, прятаться. Ничего не напоминает?

— Да, это как в одном из моих романов.

— Неправильно. Это и есть один из твоих романов.

— Что ты имеешь в виду?

— Сам подумай. Кто-то приходит в себя в клинике, и его допрашивает полиция, что это напоминает?

Я пожал плечами. Космо вздохнул.

— Хорошо, тогда спрошу напрямую: о чем твой первый триллер?

— «Школа крови»? Какое отношение имеет мистический роман-ужастик к моей реальной жизни?

Я взглянул на крышу, по которой все еще громко стучали дождевые капли. Из-за металлической обшивки и характерных звуков казалось, что мы сидим в кастрюле, на которую изливается дождь из стеклянных шариков.

— Как начинается книга? — не отставал Космо.

— Записью из дневника психически больного, находящегося в закрытой больнице, — ответил я.

— Неправильно.

— Неправильно?

— Первому изданию предшествовало интервью с тобой.

— А, ты об этом… — Главный редактор блога ужастиков заранее прочитал «Школу крови» и был настолько восхищен, что взял у меня интервью, которое, в свою очередь, воодушевило пиар-отдел, и они напечатали его в книге в качестве бонусного материала.

— Ты помнишь первый вопрос? — Космо посмотрел на меня, словно совершенно серьезно ожидал, что я выучил интервью наизусть.

— Нет, и я не понимаю, как это…

— Вопрос звучал: где ты находишь идеи для своих книг. Помнишь, что ты на это ответил?

— Конечно, то, что я всегда говорю. Что меня вдохновляет повседневная жизнь.

— Правильно. И ты привел интервьюеру один пример. — Космо помедлил. — Мои заметки у тебя?

Я кивнул и вытащил листы из кармана брюк — во время длительной поездки на машине бумага немного помялась. Космо и правда вырвал из книги в том числе мое интервью. Он взял у меня из руки листы и зачитал ответ, который я дал на вопрос об источниках моего вдохновения. Уже от первого предложения у меня перехватило дыхание:

— «Недавно я ехал на машине вдоль озера Шармютцельзее в районе Одер-Шпре и в одном обычно безлюдном месте для купания увидел мужчину, лежащего на траве, — одного, в чем мать родила. Конечно, я знал, что он хотел спокойно насладиться солнцем, но я спросил себя: что, если его выбросило на берег в результате какого-то кораблекрушения? Если его машина исчезла, а вместе с ней и вся его семья? Что, если через несколько секунд он очнется в больнице, и никто ему не поверит, что он не может вспомнить, куда подевалась его семья. Так что сами видите, самая обыденная сцена может…»

— «…очень быстро превратиться в моей голове в ужасный сценарий», — беззвучно закончил я. Этот ответ я действительно забыл.

— Мужчина просыпается после аварии в больнице, и никто не верит, что он не знает, где его семья. Ты считаешь, это совпадение? — спросил Космо.

— Встречный вопрос, — сказал я. — То есть ты утверждаешь, что кто-то взял мою книгу — точнее сказать, мое интервью — в качестве шаблона для своих действий?

Космо неуверенно выпятил нижнюю губу.

— Возможно. Ты пишешь триллеры-ужастики. Среди твоих читателей наверняка есть психопаты. Например, я. — Космо улыбнулся.

Я же помотал головой:

— Это абсурд. Знаешь, почему я высасываю из пальца романы типа «Школа крови»?

Космо молчал.

— Потому что такое в реальности не происходит. Понимаешь? Я должен это выдумывать.

— Ты уверен? — Космо почесал розовое пятно на шее и немного смутил меня снисходительным взглядом, в котором читалось: «Я знаю то, чего не знаешь ты».

— Да, я уверен. И даже очень.