— Из автомобиля? Какого автомобиля? — спросила Ким, с трудом сдерживаясь. Глаза, губы, лоб, практически каждый мускул на ее лице нервно подергивался.

— Из «жука»! Сразу после аварии!

— После какой аварии? — спросил у меня Тоффи.

У меня отвисла нижняя челюсть. Должно быть, он шутит. Я указал на свою голову:

— Как ты думаешь, почему у меня эта повязка и я лежу в больнице?

— Это нас тоже интересует, — ответил Тоффи и посмотрел на Ким. — А еще больше — что случилось с твоей дочерью.

— Я… я… — .… понятия не имею, что здесь происходит.

Последнее, что я помнил, был нож, разрезающий ремень безопасности Йолы, и руки, вытаскивающие ее из машины.

— Вероятно, у него амнезия, — предположил Тоффи после того, как я некоторое время смотрел на обоих не шевелясь.

— Нет, глупости, нет у меня никакой амнезии. Я помню, мы были на Кёнигсаллее… э-э… служба опеки… полиция…

Где Йола? Мысль, которая, как рулеточный шарик, вертелась в моей раскалывающейся от боли голове, не давала мне сконцентрироваться и говорить полными предложениями.

— Ладно, только спокойно, — обратился Тоффи как ко мне, так и к Ким, которая нервно вертела обручальное кольцо, и казалось, вот-вот набросится на меня.

— Так что последнее ты помнишь, Макс?

— Удар сбоку. — Я закрыл глаза и снова услышал скрежет металла по асфальту. — За нами гналась полиция, но неожиданно они исчезли и… — Вдруг я все вспомнил. — Ты же должен знать, Тоффи. Мы как раз говорили с тобой по телефону.

Мой друг и адвокат кивнул.

— Связь неожиданно оборвалась. Сейчас ты говоришь, что из-за столкновения?

— Конечно. Или ты думаешь, «жук» сам собой перевернулся?

— Понятия не имею, о чем ты. Протокол о какой-либо полицейской операции на Кёнигсаллее отсутствует, а твой автомобиль пока не найден.

Не найден?

— А откуда тогда вы меня вытащили?

— Из одного здания под снос в Моабите[135].

Что-о-о? Я заморгал, пытаясь в целом осознать слова, которые по отдельности понял акустически, но у меня ничего не получилось.

— Точнее, из какого-то старого полуразрушенного склада у Западного порта. Но пока груша для сноса не раскачивается над головами, в здании устроились берлинские наркоманы.

— Ты несешь какую-то ерунду, — сказал я в слабой надежде, что в следующую секунду раздастся смех, откроется дверь и в палату войдет полицейский и хохочущая Йола с насмешливым «а мы тебя провели». Потом я подумал о беззубой старухе из моего сна, вони и о том, что во сне очень редко чувствуешь запахи.

— Йолы нет? — отважился я спросить немыслимое. Чувство онемения распространилось вниз от моих ушей до плеч, страх за дочь притупил все ощущения, даже боль.

— Нет, ее нет.

— Ни дома, ни у одноклассников, ни на плавании, ни в этом ужасном доме, ее вообще нигде нет, — встряла Ким и всхлипнула. — Она пропала восемнадцать часов назад, все это время ты валялся в отключке в наркотическом опьянении. — Ее голос дрогнул. — Что ты с ней сделал, Макс?

Я с трудом сглотнул, пытаясь побороть слезы.

— Еще раз повторяю, я ничего не сделал. Тем более не принимал наркотики. Я просто увез ее из квартиры…

— Зачем?

— Они были у нас.

— Кто?

— Служба по делам несовершеннолетних.

— Почему? — Вопросы сыпались все быстрее.

— Потому что они хотели забрать Йолу. Ты не поверишь, что они устроили. Пришла Мелани. Принесла с собой документы, заключение какого-то психиатра, якобы родители Йолы ресоциализированы и…

— Глупость, — перебила она меня.

— Да. Я тоже ей так сказал. Такая же глупость, как и то, что мы якобы отменили несколько встреч и не реагировали на письма…

— Чушь! — закричала моя жена, и я понял, что она ставит под сомнение не действия органов опеки, а мои слова.

— Мелани была у нас абсолютно точно не для того, чтобы забрать Йолу.

— Ах нет? Тогда я беседовал с духом или как?

— Понятия не имею, что с тобой. Но ты несешь какой-то бред!

— Я только что позвонил в службу по делам несовершеннолетних, — вмешался Тоффи. — Спросил женщину, чье имя ты назвал мне по телефону.

Я поднял брови и ждал, что он скажет.

— Все так, как говорит Ким. Она там больше не работает.

Что-о-о?

— Мелани Пфайфер уволилась месяц назад. К вам прикрепили другого сотрудника. У них так много работы, что он даже не успел с вами познакомиться.

— Тогда они вовсе не хотели забрать у нас Йолу?

Тоффи помотал головой.

— Вот это и странно в твоей истории, Макс. Не существует ни вчерашнего наряда полиции, ни свидетелей аварии, и даже Мелани Пфайфер больше нет, только заявление биологических родителей на возвращение дочери. Но это требование не обязательно должно быть удовлетворено сегодня и уж точно не без предварительных слушаний, даже если вы и правда не ответили на десяток писем и обращений.

Мне стоило больших усилий поднять правую руку и почесать глаз. Он слезился и был намазан какой-то мазью.

— Деннис может это подтвердить, — пришло мне в голову. — Он видел визитеров.

— Сосед с нижнего этажа? Мы уже говорили с ним, когда разыскивали Йолу. — Тоффи покачал головой. — Он рассказал нам только про какого-то мужчину. Описание подходит скорее Халку Хогану[136], а не Мелани.

Черт, все правильно. Деннис ведь заметил только Мистера Телохранителя.

Дверь открылась. Я рассчитывал увидеть врача или медсестру — пока что никто из медперсонала не появлялся, — но это вернулся Стойя, и не один. Вместе с ним в палату вразвалочку вошел высокий, очень молодой полицейский в униформе, черные короткие волосы были начесаны на лоб до самых глаз.

— Чего вы опять хотите? — спросил Тоффи и встал перед обоими.

Вместо ответа, Стойя потянулся к ремню за спиной, отстегнул наручники и покачал ими в воздухе:

— Закончить начатое. Ваш подопечный арестован.

Тоффи рассмеялся:

— Ах, прекратите, что за фокусы? Сколько вас не было… десять минут? За это время невозможно раздобыть приказ об аресте.

— Он мне и не нужен. Результатов домашнего обыска достаточно для временного заключения под стражу.

Ким открыла рот, но Тоффи опередил ее, разыграв театральный приступ ярости:

— Вы обыскали квартиру моего манданта без ордера?

— Мы получили звонок с жалобой на нарушение тишины.

— Дайте я угадаю. Снова анонимный, как и тот, что сообщил вам о кокаиновом доме?

— Хотите услышать честный ответ? — Стойя рассмеялся после искусственной паузы. — Поцелуйте меня в задницу!

Тоффи покачал головой.

— Слишком много работы. При моем тарифе и вашей жирной заднице натикает две тысячи евро, а я не закончу и с одной ягодицей.

Тоффи сделал знак, который должен был меня успокоить, но без валиума это было уже невозможно.

Они хотят меня арестовать?

Больше всего меня испугала мысль, что в таком случае я не смогу искать Йолу. Стойя обратился напрямую к моей жене:

— Дверь вашей квартиры стояла нараспашку…

— Возможно, в спешке я забыла запереть ее, — возбужденно ответила Ким, на лице выступили красные пятна. — Я прилетела сегодня утром и, ненадолго заехав домой, сразу же помчалась сюда в больницу.

— Ну, в гостиной гремела музыка.

— Но этого не может быть, я…

— …а выключив динамики, наши сотрудники нашли к тому же пистолет.

Тоффи вздохнул, как футбольный фанат после неудачного одиннадцатиметрового удара.

— Мой мандант — автор триллеров, вы что, хотите бросить его в следственный изолятор из-за пресс-папье?

— Подозрение в употреблении наркотиков и незаконном владении оружием — для начала мне этого достаточно, а возможность побега он сам мне только что подтвердил, когда сознался, что его преследовала полиция. Посмотрим, когда проанализируем данные на его ноутбуке.

Наркотики. Пистолет. Шум. Ноутбук. Следственный изолятор.