Генри же все суровые испытания обошли стороной. В самый первый день он безо всяких усилий влился в свой новый седьмой класс, где его встретили весело и добродушно, без каких-либо вопросов о том, какими судьбами его занесло в самое сердце Коннектикута посреди учебного года. В конце первого дня он вышел из школы уже с двумя друзьями, которым не терпелось узнать, чем он увлекается. Когда он сказал, что увлечен аниме, приятели пришли в восторг.

– Анимация, – нахмурилась Грейс. Они обедали в пиццерии «Смитти» в Лейквилле.

– Аниме. Это японская мультипликация. Ну, знаешь, «Унесенные призраками», например.

– Ну да, – ответила Грейс, хотя ничего о таком не слышала.

– Слышала о Хаяо Миядзаки?

– Нет, не знаю такого.

– Так вот, он аниме снимает. Он вроде японского Уолта Диснея, только гораздо лучше. В общем, у Дэнни есть дивиди-диск «Небесного замка Лапуты», и он пригласил меня в субботу посмотреть его вместе. Можно я схожу, а?

– Конечно, – ответила Грейс с притворным восторгом, совершенно не желая отпускать сына от себя во время выходных. – Как ты сказал… «Хижина на небесах»?

О таком мультике она слышала, но не могла представить, что в нем могло привлечь мальчишек-подростков.

– Да нет же, «Замок». Он типа основан на «Приключениях Гулливера» и какой-то индийской легенде, а действие происходит типа в Уэльсе. У Миядзаки много такого «типа». – Генри рассмеялся, как будто пошутил. Грейс растерялась. – Но у Дэнни японская версия с английскими субтитрами, так лучше.

– Ага. Хорошо. Ладно, – кивнула она. – Итак, аниме. И с каких это пор? Раньше ты мне об этом ни слова не говорил.

– Папа в прошлом году водил меня на «Ходячий замок», – простодушно ответил Генри.

– Ага, – кивнула она с наигранной веселостью. – Отлично.

И они быстро двинулись дальше.

На следующее утро Генри снова отправился в школу, а Грейс – улеглась в кровать.

Приятно удивил тот факт, что школа оказалась довольно сильной. По обществознанию проходили тему о работе Маргарет Мид на Полинезийских островах, история началась с периода активных боевых действий в Гражданской войне с опорой, как выяснилось, на множество первоисточников. По английскому языку и литературе обязательный список включал, что обычно и предполагается – «Алую букву», «Убить пересмешника», «О мышах и людях» – причем без каких-то «неканонических» альтернатив, которые в последние годы нью-йоркские частные школы добавили для демонстрации политкорректности. А по математике школа даже опережала Рирден. Грейс не без удовольствия узнала, что Генри нужно подготовиться к контрольной по французскому, а в следующую пятницу ему предстоит делать доклад о литературном образе Джима Финча.

А еще Генри выразил желание вступить в бейсбольную команду.

– А как же скрипка? – спросила она у него. Впервые они подняли этот вопрос.

– Ну, мне нужно выбрать между обычным оркестром и духовым. Или хором.

Грейс вздохнула. Зал ленивых скрипачей, пиликающих заглавную тему из фильма «Форрест Гамп», – иная вселенная по сравнению с пыльной гостиной Виталия Розенбаума, но пока что…

– Я думаю, обычный оркестр. Идет?

Генри мрачно кивнул. На том трудный разговор и закончился.

Грейс по-прежнему отвозила его в школу по утрам, а днем забирала домой, и, что странно, он никогда не возражал, хотя, разумеется, видел, как каждое утро его одноклассники гурьбой вываливаются из желтого автобуса, а после уроков снова набиваются в него. Возможно, думала Грейс, Генри каким-то образом понимал, насколько нужными стали для нее эти поездки – этот ритуал помогал ей чувствовать себя живой, отрывая от лежания под одеялом и смотрения в пустоту за стеной спальни.

Оказываясь дома, Грейс напряженно всматривалась в календарь, высчитывая, сколько уже дней все это продолжается. Но вот однажды утром в конце января, оставив Генри в школе, Грейс неожиданно для себя самой на обратном пути повернула не на юг – к озеру, к дому, к кровати и к будильнику, – а на север – к Фолс-Виллидж и к библиотеке. Там она сидела под портретами девятнадцатого века в узорчатых рамах и натюрмортами с цветами в одном из казенных кресел с высокой спинкой и читала подшивку газеты «Беркшир рекорд» с полезными статьями о местных спортивных командах и передовицами, посвященными решениям местной комиссии по зонам застройки. Затем, несколько дней спустя, она вернулась и снова принялась читать.

Иногда Грейс видела в библиотеке Лео Холланда, и однажды февральским утром они вместе отправились выпить кофе в кафе под названием «Кукольники» в нескольких шагах от Мейн-стрит. Она больше не воспринимала Лео как постороннего: его «повысили» из едва припоминаемого персонажа ее детских летних каникул, шалуна и проказника, выводившего из себя маму Грейс. После их встречи у почтового ящика он дважды ненадолго заходил к ним домой. Один раз – с большим пластиковым контейнером еды, которую он называл «куриным рагу» (возможно, не хотел показаться слишком претенциозным, называя это блюдо «петухом в вине»). В другой раз принес буханку хлеба с патокой домашней выпечки. Он заявил, что и то, и другое осталось после ужинов, которые он каждые полмесяца устраивал у себя для своей «группы». Грейс так и не поняла, что Лео подразумевал под словом «группа». Группа по изучению чего-то? Группа на сеансе с психологом? Это могла быть как группа любителей вязания, так и группа в поддержку организации «Международная амнистия». Однако когда Лео снова произнес это слово за кофе, Грейс не сдержала любопытства.

– А, это наш оркестрик, – ответил Лео. – Ну, мы предпочитаем называть себя группой. Мы по большей части любители среднего возраста побренчать на струнных. Слово «команда» как-то больше подходит для подростковых игрищ в подвале, понимаете? Хотя наш второй скрипач – именно подросток. Он сын моей подруги Лирики. Сама Лирика играет на мандолине.

– Лирика, – повторила Грейс. – Прекрасное имя для женщины, которая играет на инструментах.

– Ее родители были хиппи, – пояснил Лео. – Но ее это имя вполне устраивает. Она преподает игру на мандолине в Бард-колледже. Я тоже из Бард-колледжа. Кажется, я вам рассказывал.

– Вообще-то нет, – ответила она, помешивая сахар в своем капучино. – Вы говорили, что в творческом отпуске. Но не сказали, где преподаете.

– О, в Бард-колледже. Мне нравится эта работа, но только не во время творческого отпуска, – рассмеялся он. В углу зала кафе стоял массивный деревянный стол, за которым какой-то женский комитет устроил совещание, и Грейс сразу вспомнила свой женский комитет, заседавший за точно таким же столом. Где-то рядом стопку иллюстрированных книг по мотоспорту венчала фотография Лайзы Миннелли с ее автографом. На вид фотографии этой было лет двадцать.

– Отсюда до колледжа ехать меньше часа, но этого вполне достаточно, чтобы мне перестали названивать. Иначе работать просто невозможно. А наша группа, хочу сказать, уже больше пяти лет играет вместе. Сначала ребятам не очень-то понравилось, что придется ехать в такую даль, но стоило им тут появиться – все просто влюбились в это место. Берег озера – и тишина кругом. Ну, не совсем тишина, – поправился Лео. – Теперь мы устраиваем нечто вроде музыкальных вечеров. Иногда даже с ночевкой, если назавтра Рори не нужно в школу. Рори – наш второй скрипач. И на такие вечера мы готовим очень много еды.

– Благодарным ценителем коей я и являюсь, – с теплотой ответила Грейс.

– Да. Вот и хорошо.

– Ой! – воскликнула Грейс. – Так вот откуда доносится музыка. А мне иногда казалось, что откуда-то из леса. Это ваш оркестр? В смысле – группа?

– У нас чрезвычайно скромное число поклонников вокруг и в самом Аннандейле-на-Гудзоне, – с добродушным сарказмом ответил Лео. – Знаете, значительное число коллег. Студенты, надеющиеся на хорошие оценки при выпуске. У нас и название есть – «Дом на ветру». Это такие руины на Шетландских островах. По словам Колума – он один из нашей группы – в руинах этих очень много призраков. Он вырос в Шотландии, а на острова в походы ходил. Все об этом спрашивают, – немного смущенно добавил он, потому что Грейс не спросила. Но она непременно спросит.