Она почувствовала, что должна приложить усилие, чтобы ее голос не дрожал.

– Окей, – сказала она осторожно. – Значит, фанфик?

Они переглянулись.

– Ну… возможно, – сказала Луиза. – Возможно, ничего за этим нет, – сказала она мужу.

– Нет, – сказал он коротко. – Что-то есть.

«Что? – подумала Анна. – Ближе к делу».

– Я не понимаю, – сказала она, теряя терпение. – Это похоже на «Сороку»? Или что?

– И да, и нет, – сказала свекровь, доводя ее до белого каления. – В этом отрывке мать не убивает свою дочь, но сами персонажи… знаешь, они идут к тому же. Это те же люди, в том же старом доме. Такое впечатление, что автор… взял людей, о которых написал Джейк, и слегка их переделал. У него (или, может, у нее) маму зовут Диандра, а дочку – Руби.

Руби и Диандра. Эти имена отдались у нее дрожью во всем теле. Это было настолько в духе Эвана, подобрать такие дразнящие имена. Саманта и Мария, как Джейк назвал героинь «Сороки», звучали относительно нейтрально, поскольку Джейк не думал о том, что где-то в мире существуют «реальные» Саманта и Мария. Тогда как Руби и Диандра были настолько созвучны своим реальным прототипам, словно Эван хотел показать средний палец лично ей, когда до нее случайно дойдет слух о великом творческом свершении ее брата, и она – по всей вероятности – бросится в ближайший книжный, чтобы поддержать долларом его писательские амбиции и его самого. Размечтался!

– Но она убивает своих родителей, а не свою дочь. В этой версии, – добавила Луиза для ясности.

– Вариация на тему, – сказал Фрэнк, стараясь разрядить атмосферу.

– Сперва я просто подумала: кто-то пытается подражать Джейку, – сказала Луиза. При этом она что-то ковыряла у себя на тарелке. Что-то вроде суккоташа[358]. Глядя на это, Анна лишилась остатков аппетита. – Не столько в плане стиля. Стиль был таким, я бы сказала, не очень что ли… красочным. Просто обычная проза, обычные предложения, выполняющие свою функцию, передающие информацию. Не то что у Джейка. У Джейка все такое… – она не договорила.

Может, она рассчитывала, что Анна подберет за нее прилагательное? Какое такое? Такое красивое? Такое возвышенное? Такое во всех отношениях превосходное? Она не могла заставить себя сказать что-то подобное.

– По нашему мнению, – сказал Фрэнк, – это не плагиат. Но чувствуется какая-то связь. Конечно, мы не писатели. Мы бы не поняли, откуда какая строчка. Но нам стало не по себе.

«Уж это мне вполне понятно», – подумала Анна, уставившись в свою тарелку.

– И я подумал, – сказал Фрэнк, – вдруг ты скорее сообразишь, что это? Может, некое выражение признательности? Может, этот человек пытается сказать, что Джейк вдохновил его на творчество? В этом ведь нет ничего плохого.

– Если бы, – сказала Луиза мрачно. – Там же приписка на последней странице, кто бы ее ни оставил. Или комментарий. Но хвалебным его точно не назовешь.

– Какая еще «приписка»?

– Что-то про степень близости, когда не можешь спать спокойно.

Анну словно сбил грузовик.

– О боже, – сказал кто-то.

Анна с удивлением поняла, что этот кто-то – она сама. И отметила, что никто больше не ест. Даже чревоугодница Луиза.

– Как я и сказала, ничего хвалебного. Но, возможно, я вижу то, чего там нет? После всего того, что свалилось на Джейка.

Анна так не считала. Луиза видела как раз то, что есть. Родителям Джейка было все известно об анонимном преследователе их сына. Во всяком случае, все, что она посчитала нужным им рассказать.

– Какой кошмар, – сказала она, наконец. – Подвергать вас чему-то подобному.

Фрэнк вздохнул.

– Приятного мало. Согласен. Тон какой-то гнусный. Хотя ничего конкретного.

– Но зачем присылать это вам? – сказала Анна. – То есть, если он… если этот писатель… хочет что-то… если речь идет о каком-то обвинении…

– Каком еще обвинении? – воскликнула Луиза, и Анна поняла, что она пугающе быстро дошла до опасной черты. Если не перешла ее. – Джейк был художником. Он создал художественное произведение. Уверена, его книга имела что-то общее с другими книгами. Уверена, что и после «Сороки» выходят книги, имеющие что-то общее с ней. И что? Это называется литературной традицией.

Джейк хорошенько постарался донести такую точку зрения до мамы.

– Ну да, – сказала Анна, – но если это связано с какой-то претензией, даже самой необоснованной, зачем высказывать ее вам? Почему не… его агенту или издателю? Или душеприказчику?

Но затем до нее дошло, что этот некто уже обратился к душеприказчице. Еще пару недель назад. Она и есть душеприказчица. Только она проигнорировала то обращение. Это был следующий ход.

Фрэнк пожал плечами.

– Я не знаю, но, вообще, не думаю, что это относится к нам. Я даже не уверен, что это относится к Джейку. В целом, я озадачен.

– И расстроен, – добавила Луиза для ясности.

– Я вам сочувствую, – сказала Анна, хотя испытывала к ним совсем другие чувства. – Так… Что вы хотите, чтобы я сделала? Прочитала это? И… что?

– Честно говоря, – сказала ее свекровь, – я не уверена. Не скажу, что у меня есть какое-то решение. Мне просто показалось, что хоть сообщать тебе об этом – и не лучшая идея, хуже было бы не сообщать.

После минутного молчания заговорил Фрэнк.

– Знаешь, Анна, в мире полно людей достаточно гнусных, чтобы написать несколько страниц и отправить скорбящим родителям, но дальше этого их гнусность не пойдет. Я не думаю, что в этом есть реальная опасность.

«Ах, ты не думаешь, – подумала Анна. – Мне бы твой оптимизм».

– Я просто думаю, знаешь, надо быть начеку.

«Это ты мне говоришь?» – чуть не вырвалось у нее. К счастью, подошел официант.

– Все у вас в порядке? – сказал он, озабоченно взглянув на их полные тарелки.

– О, все прекрасно, – сказала Луиза.

– Нам просто немного не до того, – сказал Фрэнк.

Анна посмотрела на официанта с единственной мыслью: уйди отсюда.

Он ушел.

– Окей, – сказала она. – Значит… к адвокату обращаться не стоит? Или, я не знаю, в полицию?

– О, я бы не стал, – сказал Фрэнк.

– Возможно, к агенту Джейка? – сказала ее свекровь.

«Моему агенту», – подумала Анна.

– Может быть, – сказала она. – Но для начала я бы прочитала.

– Да, если хочешь. Но, вообще, можно не утруждаться, – он усмехнулся через силу. – Помимо всего прочего, как я сказал, текст – не бог весть что.

«Так и слышу Джейка», – подумала Анна недобро.

– Что-то, что мог бы написать один из его студентов, – добавила Луиза, невольно попав в яблочко.

И Анна решила уточнить:

– Вы говорили, этот писатель из Вермонта. Почему вы так решили? – она немного помолчала, не смея надеяться на такую удачу: – Там указан обратный адрес?

– Нет, – Фрэнк наконец принялся жевать одну из своих картофелин. – Но был почтовый штемпель. Из Сент-Джонсбери. Я знаю, это недалеко от того места, где Джейк преподавал. Как оно называлось? – он повернулся к жене, не к вдове своего сына.

– Колледж Рипли.

«Чертов колледж Рипли», – добавила Анна мысленно.

– Отдай уже ей, – сказала Луиза мужу. – Ужасно не хочется нагружать Анну, но, сказать по правде, хочется убрать это из нашего дома. Это прямо обезьянья лапка[359]. У меня от нее мурашки.

Фрэнк вздохнул. Он приподнял со спинки стула полу своего зимнего пальто и достал из внутреннего кармана сложенные вдвое страницы. Всего их было шесть или восемь, скрепленных степлером в левом верхнем углу.

– Без конверта?

Он пожал плечами.

– Должно быть, я его куда-то засунул. Но, как я уже сказал, обратного адреса не было. Я только запомнил почтовый штемпель. И никакого сопроводительного письма или чего-то подобного.

– Ты когда-нибудь бывала там с ним? – спросила Луиза.

Она, очевидно, потерялась в событиях. Хронология стиралась.