Миг полной тьмы, и всё прошло. На приборах снова появились данные, а на главном экране изображение. Сквозь огненные сполохи, идущие от разгорячённого металла тепловых щитов, на мониторе видно лазурный океан от горизонта до горизонта и редкие вкрапления земли, безжизненной и скалистой.

Ни одного материка, сплошные архипелаги островов. Я увеличил кусок карты чтобы оценить перспективы. Почти все острова чернеют мёртвой породой, будто по ним прошёлся огненный катаклизм и выжег всё живое. Длинные борозды и глубокие кратеры изрыли поверхность. Время уже сгладило их контуры силой ветров и воды, но «раны» всё ещё отчётливо заметны.

Видно что катастрофа произошла очень давно, больше нескольких столетий назад. Однако, растительность так и не отвоевала обратно своих владений. Чем бы тут не воевали, эта штука уничтожила всё живое.

Я выровнял полёт корабля относительно поверхности. Скорость упала, корпус рарика остыл и перестал быть похожим на болид. До самого горизонта сканер видит только воду и редкие голые скалы островов. Вряд ли аборигены живут на одном из мёртвых клочков суши, нужно искать жизнь.

Терминал показывает, что длинна экватора Бориана чуть больше Земного — сорок две тысячи километров с копейками. В условиях атмосферы рарик за несколько часов сделает круг. Можно, конечно, выйти чуть выше мезосферы — тогда будет намного быстрее, но там этот странный туман и голоса, а мне целостность задницы важнее скорости, так что торопиться не буду.

Я задал траекторию в автопилот и попытался расслабленно откинуться в ложементе. Всё-таки мне удалось проскользнуть мимо левиафанов. Большинство кораблей взрываются ещё в термосфере, на высоте больше ста километров. Мелочь вроде зондов и ботов перестаёт работать в мезосфере, это там где загораются метеориты, от пятидесяти до девяноста километров. Я уже ниже — около сорока.

Атмосфера тут ещё достаточно разреженна чтобы рарик мог спокойно лететь со скоростью три километра в секунду и не полыхать огненной полосой. Часа за четыре обогну Бориан по экватору.

Расслабиться так и не удалось, сижу как на иголках. Если и тут не найду дочь, то просто не знаю что делать дальше. Если Триерта здесь нет, вряд ли борианцы помогут мне его отыскать или подскажут куда он двинул. Судя по записям Белого Волка не такие уж они и отсталые, но собственных кораблей у аборигенов точно нет, а значит и в навигации они не шарят, наверное.

Через двадцать минут полёта пискнул терминал сканера.

Множественные неопознанные сигнатуры.

Красные точки сгрудились в одном месте карты. Неопознанные — значит пассивный сканер засёк какие-то излучения, но в базе данных нет совпадений. То есть — нельзя даже приблизительно понять что это — двигатели, реакторы, щиты или направленные волны от другого сканера.

— Фигасе, — я провёл пальцем по сенсору терминала и автопилот направил корабль к найденным сигнатурам.

Увеличиваю изображение. Остров размером с Мадагаскар. Весь покрытый растительностью всевозможных оттенков синего. Неопознанные сигнатуры сливаются и расходятся, будто это не отдельные цели, а плескающаяся жидкость или энергополе. Корабельный комп пересчитал показания сканера и выделил все точки в одну засвеченную область километров десять в диаметре, возле самой кромки воды. Кажется, именно так Мариент и обнаружил аборигенов — по странной засветке.

Появилось стойкое чувство будто кто-то за мной наблюдает. И не просто наблюдает, а вылупился в затылок, словно хочет взглядом плешь проесть. Аж мурашки по плечам заплясали. Брр… Машинально несколько раз оглядывался, но сзади, понятное дело, никого нет.

Я указал автопилоту место посадки — недалеко от берега, на краю непонятных показаний что выдал сканер. А сам перелез в кубрик и натянул на себя костюм пилота. Вроде запах трупа должен давно выветрится, я уже несколько раз чистил внутреннюю поверхность анитикинетика, но нос упрямо улавливает неприятные нотки. Наверное воображение шалит.

Пояс с термобарами, дискомёт, винтовка. Заодно присоединил модуль жизнеобеспечения изолирующего типа, мало ли какие бактерии или вирусы в местном воздухе. Запечатал шлем, оглядел себя — грозен, однако. Мариент писал в мемуарах, что борианцы все сплошь в набедренных повязках и с копьями, а я весь в броне и с крутыми штуками. Возникнет надобность — туземцев в одиночку перебью. Не хотелось бы, конечно, но если будет стоять выбор между моей мелкой и борианцами, то прощайте борианцы.

Рарик упруго ткнулся в поверхность. Отключились ускорители. Пора вылезать. Через плафон кабины этого делать не буду, он открывается слишком широко. Лучше воспользуюсь задним люком.

Открываю небольшой шлюз. В узкий просвет видно жёлтый песок, волны океана набегающие на берег и всё, рарик приземлился кормой к воде и ничего больше не разглядеть. Выбираюсь, поправляю винтовку и решительно снимаю её с предохранителя.

Далеко в океане виднеется громадная чёрная спина, медленно уходящая под воду. Это не кит, это динозавр какой-то. Глазные импланты легко высчитали длину тела левиафина: пятьсот метров. Это только то, что видно, а что там под водой и представить боюсь.

Но пора сосредоточиться на суше. Я тут совершенно один и в благородство играть не собираюсь, если что — стреляю первым. Сканер разведчика не «заметил» других кораблей или техногенных объектов, но мало ли кто тут может встретиться. Подымаю оружие, выскальзываю из-за фюзеляжа, так чтобы меня хоть немного прикрывало крыло-амортизатор, и сталкиваюсь с толпой улыбающихся аборигенов смело идущих на рарик.

Лысые головы, громадные глаза, перламутровая кожа, ростом все чуть ниже моей груди. Лица любопытные, наивные, весёлые и неуловимо схожие с чертами моей дочери. Кажется будто она где-то в толпе, нужно только высмотреть. Я машинально приподнял ствол винтовки выше голов детей, и глупо бегаю взглядом из стороны в сторону, пытаюсь высмотреть Дашку.

Дети! Происходящее нереально, чувства заторможены. Сплю я что ли? Ребятня бесстрашно хлынула вперёд и обступила меня со всех сторон. Галдят, тянут ручонки и ощупывают костюм. А я боюсь дёрнутся чтобы ненароком не наступить на кого-нибудь.

— Твою же… — решительный настрой сдуло, ну не стрелять же по детям, в самом деле.

Некоторые настырно повисли на винтовке, кто-то уже отцепил дискомёт от пояса. Пытаюсь мягко отталкивать недомерков, но…

Умом понимаю, что можно раздать пару пенделей или подзатыльников, разогнать мелких криками, но решится на это не могу, как загипнотизированный. Я ожидал чего угодно: Триерта с бластером, воинственных дядек с топорами, даже звёздный спецназ, но никак не толпу малолеток похожих на дочку.

Происходящее как сон, я словно наблюдаю за собой со стороны. Перед глазами мелькает лицо Дашки, пытаюсь вычислить где она. Толчок в бочину, оступаюсь, но не падаю. Пальцы сами собой разжались.

Толпа ребятни с гоготом рванула к пляжу оставив меня с пустыми руками. Даже термобары повытягивали из пояса, мелкие пакостники. Один вибронож и остался в поноже. Ага — хрен там ночевал, и виброножа нету. Только пустой пояс с интерактивной пряжкой.

Из-за ближайшего нагромождения камней вышли четыре фигуры в чёрных балахонах. Капюшоны накинуты, в руках те бочкообразные штуки, которые могут плеваться зелёной слизью.

Наваждение отпустило, я смог нормально соображать и понял, что местные, видимо, способны воздействовать на разум. Не так уж и сильно, но достаточно, чтобы в купе с другими психологическими факторами — легко меня обезоружить. Теперь только переговоры остаются.

Я глянул вслед бегущей детворе. Как я мог «увидеть», что кто-то из них похож на мою дочь? Капец! Свора большеглазых бесят. У них ведь даже с людьми сходство отдалённое.

— Ну и ладно, — показал я пустые ладони парням в чёрном. — Я воевать и не собирался… Договорится хочу…

— Иди с ними… — прошептал голос в моей голове.

Прицел винтовки показывает через глазные импланты картинку: берег моря, играющиеся дети закапывают в песок оружие. Кто-то строит из продолговатых болванок-мин городки, кто-то передаёт дискомёт по кругу.