К счастью, разговор длился недолго – через каких-нибудь пять минут долговязый закивал, судя по всему, заверяя в чём-то собеседника. Тот в ответ также кивнул и, распахнув плащ, что-то достал из-под него. Солана готова была поклясться, что это – кошелёк. Затем южанин отсчитал несколько монет (теперь уже юная воровка не сомневалась в этом) и передал их человеку-мачте, после чего небрежно сунул кошель обратно – похоже, что в карман брюк.

Солана мысленно возликовала – плащ не был глухим, так что ничто не мешало, якобы случайно столкнувшись с толстяком, незаметно сунуть руку под полу плаща и осторожно выудить кошелёк. Стараясь выглядеть максимально невозмутимой, девушка продолжала разглядывать ящики, не зная даже, чем они загружены, при этом украдкой бросая взгляды на странную парочку.

Получив деньги от южанина, длинный раскланялся и, похожий на какую-то фантасмагорическую цаплю, зашагал вдоль по пристани. Толстяк же, особенно внимательно изучив очередную распотрошённую коричневатую рыбину, неспеша двинулся обратно к лестнице. Солана решила, что свой трюк провернёт именно там, поскольку в толчее это будет сделать гораздо проще. Так что, ускорившись, она быстро обогнала задумчиво шагающего толстяка.

Быстро поднявшись по широкой лестнице, Солана остановилась, глядя вниз. Вскоре показался южанин, который действительно стал подниматься вверх по ступеням. Внутренне собравшись, девушка направилась вниз, напустив на себя самый рассеянный вид. Народу было достаточно, так что затеряться в толпе было совсем несложно. Солана проскальзывала между людьми, стараясь не потерять из виду свою жертву и оказаться в нужном месте в нужное время.

Толстяк словно специально упрощал ей задачу. Он поднимался медленно и лениво, казалось, полностью погруженный в свои мысли. То и дело он наталкивался на прохожих, или прохожие наталкивались на него, однако южанин, как правило, даже не удостаивал их взглядом.

Всё внимание Соланы сосредоточилось в одну точку. Она понимала, что у неё будет только одна попытка, а учитывая отсутствие опыта – не факт, что удачная. На всякий случай она уже продумывала пути к отступлению, надеясь, что в толпе сосредоточенных на своих проблемах людей это будет несложно. До южанина оставалось всего несколько шагов, все мышцы девушки напряглись, ожидая контакта.

– Простите, сударь, я не заметил… – пробормотала она, наткнувшись на толстяка.

При этом Солана сделала вид, что потеряла равновесие, поэтому всем своим тщедушным тельцем почти упала на южанина. Тут же её проворные пальцы, словно лёгкие змейки, заскользили в тот самый карман, куда, как она сама видела, толстяк убрал кошелёк. Она уже почти достигла цели, когда кажущиеся стальными пальцы до боли сжали её запястье.

– А теперь назови хоть одну причину, почему я не должен сломать тебе руку, – прошипел южанин ей прямо в лицо.

Хмурый рассвет нехотя вытягивал очертания прибрежных домов из холодного ночного мрака. Увы, начинающийся день был не менее холодным и промозглым чем ночь – то и дело начинал падать мокрый снег, быстро превращавшийся под ногами в грязное месиво. Каладиус был в скверном расположении духа, что выражалось в непрестанном брюзжании.

Великий маг был недоволен решительно всем – ранним часом отъезда, хотя назначил его именно он, собачьим холодом, необходимостью ждать слегка опоздавшего Бина… Так что сейчас все шли в полном молчании, стараясь никак не потревожить волшебника и не вызвать очередную порцию ворчания.

Фелука уже поджидала их. Капитан, который получил весьма щедрую плату, ждал пассажиров на берегу, так и светясь от усердия. Каладиус предсказуемо хмуро ответил на его приветствия и тут же скрылся в каюте – досыпать, как он сам выразился. Остальные остались на палубе, наблюдая, как медленно проплывают мимо дома и причалы.

Бин очень надеялся, что это – последнее его путешествие, и что затем он вернётся (хорошо бы ещё и с Мэйлинн) обратно к родным, чтобы больше никогда с ними не расставаться. Палатийцы думали о том, что вскоре им предстоит вернуться в армию, чтобы освобождать свою землю от врага. На лице Варана застыла какая-то полуулыбка – кажется, он всё ещё не переставал наслаждаться внезапным действием, пришедшим на смену затянувшейся скуке.

Каладиус вышел из каюты спустя пару часов, плотно закутанный в меховой плащ. Теперь, когда дальнейшее передвижение от него временно не зависело, он мог вновь позволить себе быть прежним гедонистом, волею жестокой судьбы оказавшемся в столь неуютном месте. Он продолжал ворчать что-то себе под нос, но теперь это уже больше походило на отрабатывание давно заученного номера – словом, он ворчал потому, что должен был ворчать. Но даже робевший поначалу шкипер очень быстро почувствовал фальшь в этой преувеличенной мрачности, поэтому вполне успокоился.

Вскоре к нему подсел Варан, соскучившийся по общению со старым магом. Поскольку Каладиус не желал выходить из образа сварливого ворчуна, мастер Теней с удовольствием принялся подыгрывать ему.

– Какого дьявола нам приходится лезть на самый север зимой? – начал Каладиус.

– Да уж, проклятый Гурр! – охотно поддакнул Варан, затаив смешинку на донышке глаз. – И почему бы ему было не напасть ранней весной!

– Вы же помните, друг мой, наше прошлое путешествие? – промелькнувшая, словно молния, улыбка мага показала, что он принимает игру. – Как комфортно мы путешествовали, не страдая ни от холода, ни от жары. А всё потому, что я сумел верно подгадать время. Вспомните, примерно в это самое время мы были уже на другом конце Паэтты, нежась в ласковых лучах зимнего южного солнца.

– Мне-то казалось, мессир, что примерно в это время нас рвало собственными кишками в Дорийском заливе, – усмехнулся Варан.

– В это время мы ещё торчали в Найре, – подсел к парочке Бин. Он очень чётко помнил детали минувшего путешествия, ведь в его жизни было не так много событий, как в жизни великого мага или мастера Теней.

– А ведь точно! – тут же кивнул Варан. – Припоминаю, как мы отмечали мой день рождения в первый день зимы – когда я не умер от руны Симмера. Кстати, хорошо, что я об этом вспомнил – надо будет отметить и в этот раз. Ведь, насколько я знаю, дни рождения отмечают каждый год?

– В этот раз вам придётся отмечать его в палатийском армейском лагере, попивая брагу из железной кружки… – Каладиус всё ещё не спешил выходить из роли. – А я, вероятней всего, буду мучиться радикулитом в пропахшей потом палатке.

– Не могу поверить, что скоро увижу Кола! – слова великого мага тут же свернули мысли Бина к старому другу.

– Не могу поверить, что в моем возрасте я всё ещё путешествую, словно какой-то торговец салом! – волшебник оставался верен себе; он даже демонстративно ещё сильнее закутался в плащ, хотя, по мнению Бина, было не настолько холодно.

– А я счастлив! – блаженно потягиваясь, произнёс Варан. – Не поверите, мессир, как тесно мне было в Латионе в последнее время!

– Вздор! – фыркнул Каладиус. – Как можно сравнивать шикарные апартаменты мастера Теней с этим скрипучим корытом! Клянусь всеми богами, от этого скрипа у меня вот-вот случится зубная боль!

– У вас искусственные зубы, мессир, – напомнил Варан, и все трое рассмеялись.

Естественно, никто из товарищей не воспринимал нытье Каладиуса всерьёз. Бин слишком хорошо помнил, как всего несколько дней назад этот самый, якобы изнеженный, старик гнал лошадей, останавливаясь лишь затем, чтобы дать отдых животным да перекусить простой походной пищей. Но, как мы помним, у великого мага случались разные чудачества в период, когда в путешествии он сталкивался с вынужденным бездействием. Вероятно, сейчас это было одно из них.

Впрочем, уже к полудню Каладиус вернулся в своё обычное благодушное состояние, и они с Вараном вновь погрузились в беседы, слишком заумные и скучные для Бина, который решил скоротать время в обществе палатийцев. Он уже сейчас испытывал грусть от перспективы скорого расставания – ведь до их прибытия в ставку Второй армии оставалось едва ли больше двух недель, после чего Лэйто со своими подчинёнными, очевидно, вернутся к исполнению своего прямого долга, и их дорожки разойдутся, скорее всего, навсегда.