— Там тебя ждёт кто-то? — с проницательностью, несколько удивительной для такого молодого человека, поинтересовался ярл. — Вижу, что ждёт! — рассмеялся он, глядя на растерявшегося юношу. — Я сразу заметил, что ты изменился. Когда ты отправлялся на материк прошлым летом, я — не вру! — велел Липпи приглядывать за тобой. Боялся, что ты с тоски в море кинешься. А сейчас ты — другой человек! Это хорошо! Может быть, с этой девушкой тебе повезёт больше!

Шервард не знал, что отвечать, и потому просто промолчал. Ему вообще не слишком-то хотелось поднимать эту тему здесь, на острове. Здесь его никто не поймёт, как никто не поймёт Динди. Келлийцы живут в другом мире — он в чём-то проще, в чём-то суровее, в чём-то рациональней. Для них Динди — непригодная ни на что дурочка. Да и Шут с ними!

— Ладно, если хочешь — отправляйся обратно, — Желтопуза, похоже, насмешила эта серьёзность юноши. — Погоди только до начала следующей луны. Приедет Враноок, думаю, тебе захочется его увидеть. А после — лови любой ветер!

Разумеется, Шервард хотел бы увидеть конунга Враноока. Этот человек уже был легендой на островах, а уж если ему удастся то, что он задумал… Да, такую встречу ни за что не стоит пропускать!

Шервард задумался. Если Враноок приедет в начале следующей луны, то ему придётся пробыть на Баркхатти ещё около трёх недель… Поймав себя на том, что он использовал меру времени шеварцев, назначение которой было неясно ему ещё несколько лун назад, он невольно усмехнулся. Но как не мимолётна была эта усмешка, цепкий взгляд Желтопуза всё же ухватил её в сумраке комнаты.

— Что тебя насмешило? — скорее заинтересованно, чем сурово поинтересовался он.

— Да нет, ничего, — Шервард понял, что ему будет сложно объяснить всё парой слов. — Подумал о своём. Разумеется, я с удовольствием увижу Враноока.

— И даже повидаешься с ним! — пообещал Желтопуз. — Уверен, ему интересно будет перемолвиться с лазутчиком вроде тебя. Что ни говори, а от Тавера мы никак не ожидали таких добрых вестей! Кто бы мог подумать!..

— Ну я всё же там не прохлаждался! — с удивительной смесью скромности и самодовольства отвечал Шервард. — Уверен, что и дальше принесу немало пользы, находясь там!

— Да никто тебя здесь не держит, не переживай! — расхохотался Желтопуз. — Хочешь спать на мягкой перинке с хорошенькой шеварочкой под боком — твоё право!

Шервард ответил кривой ухмылкой. Его покоробила сальная шуточка ярла, как будто она могла как-то задеть Динди. Впрочем, пусть зубоскалят! Она этого не услышит, а он как-нибудь переживёт!

— Погода совсем взбесилась! — прислушиваясь к грохоту капель по деревянной крыше, проворчал Желтопуз. — Доберёшься ли до дому по такой грозе, или переночуешь здесь?

— Мне приходилось бывать в лесу и в более страшные бури! — высокомерно фыркнул Шервард. — И уж таким дождиком меня точно не напугать!

— Ну гляди! — покачал головой Желтопуз. — Тогда, пожалуй, отправляйся уже сейчас, а то сегодня стемнеет рано.

Совет был хорош, и Шервард, напустив на себя самый невозмутимый вид, вновь натянул сырой плащ, от которого поднимался едва заметный парок. Попрощавшись с ярлом, он, чавкая промокшими сапогами, вышел на улицу, где и впрямь творилось полное безумие, словно Дурак со своей свитой устроил пляски в небе над Реввиалом.

Лило как из ведра, дорога между домами превратилась в бурлящий коричневый поток. Чёрное небо расчерчивали молнии, словно огненные деревья, вырастающие кронами вниз прямо из туч. Грохот стоял такой, будто он всё ещё находился на драккаре посреди штормового моря.

Пожалуй, остаться переночевать здесь было бы хорошей идеей. Конечно, Ядри предупреждал, что новая буря будет долгой и вряд ли закончится до завтрашнего дня, но всё же шагать сквозь эту свистопляску утром было бы, пожалуй, повеселее, чем на ночь глядя… Однако Шервард, после всего сказанного только что, уже не мог повернуть назад. Даже если Желтопуз никогда и не узнал бы о его малодушии — юноша боялся показаться трусом перед самим собой. А потому, тяжко вздохнув, он шагнул из-под навеса прямо под холодные стены воды, и зашагал по обезлюдевшим улицам знакомой дорогой, ведущей к Скьёвальду.

Шервард добрался до деревни уже затемно, проклиная всё и вся. Дождь, а точнее — ливень, шёл, не переставая. Несколько раз юноша оскользнулся на расползающемся под ногами просёлке, а на сапогах налипли целые пласты глинистой грязи. Сколько раз за это время Шервард обругал себя за то, что не остался в Реввиале — не сосчитать.

Пару раз он подумывал о том, чтобы остановиться на ночлег в одной из небольших то ли берложек, то ли пещер, которые иногда встречались в скалистых окрестностях Скьёвальда. Такой опытный охотник как он, конечно, отлично знал местоположение каждой из них, и в некоторых ему даже приходилось пережидать ночь или непогоду.

И всё же Шервард решил добраться до дома. Расстояние до деревни было невелико, а ночевать в залитой дождём пещере, промокшим до нитки и не имея возможности даже разжечь огонь, было весьма сомнительным удовольствием.

Кода он ввалился в дом, едва передвигая ноги, все уже, разумеется, спали. Дверь, как и всегда во время штормов, была заперта, но он, разумеется, знал, как отпереть её снаружи. Засовами здесь редко пользовались для того, чтобы защититься от лихих людей — чаще их задача сводилась к тому, чтобы не дать буре вроде нынешней сорвать дверь с петель.

Войдя в дом, он тут же услыхал характерный храп Тробба, который всегда свидетельствовал о том, что брат с вечера перебрал с хмельным. Поскольку море сейчас почти постоянно штормило, он, судя по всему, какое-то время не выходил на ловлю, и потому проводил время вполне привычным для него образом. Тробб не проснулся даже тогда, когда вместе с открывшейся дверью в дом ворвался шум бури.

Но, очевидно, проснулись остальные обитатели осиротевшего дома. Шервард услыхал, как заскрипела лежанка — это Генейра вскочила, видимо, решив, что дверь распахнуло штормом. Тут же послышался сонный голос жены Тробба и какое-то бормотание из угла, где спал отец.

— Спокойно, сестрёнка, это я, — устало выдохнул юноша хрупкому силуэту, белевшему посреди темноты.

Перво-наперво он с некоторым усилием захлопнул дверь и задвинул засов, наконец-то оградив себя от непогоды, бушующей снаружи.

— Шервард? — с радостным удивлением воскликнула Генейра. — Лийза, отец, Шервард вернулся!

— Шервард? — невестка соскочила со своего ложа, накинула шаль, чтобы прикрыться, а затем быстро запалила лучину.

Обе девушки подбежали к грязному и промокшему гостю и крепко обняли его. Заворчал потревоженный Тробб, но, похоже, не проснулся. Странно, что отец, который уже явно не спал, не спешил подняться навстречу сыну.

— Ты голоден? — Генейра, крепко обняв брата, тут же принялась хлопотать вокруг него. — Совсем промок, бедняга! Ты что же — из Реввиала в такую погоду шёл? Продрог совсем!..

У Шерварда действительно зуб на зуб не попадал, да к тому же он едва передвигал ноги.

— Погодите, мне надо переодеться, — он принялся стягивать с себя мокрую одежду, а Лийза тут же принесла ему вещи Тробба.

Генейра тем временем уже раздувала огонь в очаге. По мере того, как язычки пламени начинали танцевать на хворосте, из темноты всё больше проступали очертания знакомой с детства обстановки. Шервард скинул с себя всё до последней нитки. Обе женщины деликатно отвернулись, хлопоча вокруг разгорающегося очага, чтобы поскорее накормить юношу остатками ужина.

Уже натягивая на себя разношенную, но чистую рубаху брата, Шервард почувствовал беспокойство. Отец по-прежнему так и не поднялся, чтобы поприветствовать сына. Это совершенно было на него непохоже, а значит, что-то явно было не так.

— Здравствуй, отец! — одевшись, он сам подошёл к лежанке, на которой лежал старик. — Ты что — болен?

— Здравствуй, сын, — тот даже не поднял голову от своего тюфяка. — Да вот, прихворнул малость…