***

Временами Каррису казалось, что он – герой какой-то чудной сказки, на которую не достало бы фантазии не то что у его мамы, но и у старухи Кенги – признанной сказительницы деревни. Многое из того, о чём он недавно и мечтать не смел, происходило с ним с завидной регулярностью. И вот пришла пора очередного чуда.

В первый же день навигации Каладиус, которому земля Палатия, похоже, всё-таки припекала пятки, купил два места на одной из шхун, направляющихся в Кинай. И вот Каррис, которому судьба, казалось бы, уготовила участь всю свою жизнь прожить вдали от моря, ступил на покачивающуюся палубу. В этот момент его так распирало от счастья, что он, вполне возможно, мог бы идти по самому морю, не промочив ног.

Признаться, путешествие изрядно подпортила вечная качка, вызывавшая тошноту, а также порывы холодного ветра со стороны Тайтана. Однако Каррис и тут оказался счастливчиком – морская болезнь щадила его, и если один из трёх пассажиров, которые также путешествовали с ними, первые дни практически не отрывался от фальшборта, страдая от спазмов в желудке, то юноша смог слегка перекусить уже на следующий день. И хотя его почти сразу же вычистило за борт, однако вскоре желудок его практически привык к болтанке.

Мессиру Каладиусу пришлось чуть хуже, но и он в конце концов приноровился к качке. Через три-четыре дня оба уже блаженствовали на палубе, пригреваемые солнцем и любующиеся видами, открывающимися с борта корабля. Хотя, признаться, смотреть было особо не на что – мало на свете найдётся столь же унылых мест, как северо-западная оконечность Палатия. Но этот факт нимало не портил настроения обоим магам.

Путешествие оказалось довольно долгим – в это время года и Серое море, и северная часть Загадочного океана всё ещё ощущали на себе дыханье ушедшей зимы, поэтому ветры зачастую вели себя довольно непредсказуемо, а море почти всегда было беспокойным. Однако же прошло это путешествие безо всяких происшествий – судно не потревожили ни серьёзные штормы, ни келлийские драккары. Последних, впрочем, наши путешественники не особенно и опасались – наличие на борту двух неплохих магов служило достаточной гарантией безопасности.

Наконец, когда уже вовсю цвёл месяц арионна[74], такой ласковый в широтах Залива Дракона, шхуна, что несла на своём борту наших героев, бросила якорь в огромном порту Киная.

Путешественники словно привезли с собой в Залив Дракона погоду с берегов Серого моря. Когда они ступили на дощатые причалы Киная, те были мокрыми и скользкими не от солёных брызг волн, а от непрекращающегося сеющего дождика, затянувшего серой пеленой всё вокруг. Было прохладно даже по меркам привычных северян-шинтанцев, так что теряющийся в дымке дождя город выглядел совсем неуютным и негостеприимным. Даже лазурные обычно волны Загадочного океана сейчас были свинцовыми, словно родные сёстры волн Серого моря.

Несмотря на непогоду, в порту всегда без проблем можно было найти людей, готовых за мелкую монету оказать множество самых разных услуг. Каладиус лишь поднял руку, как вокруг него тут же возникло около полудюжины стучащих зубами, но готовых подработать парней. Наугад ткнув на трёх из них, маг знаком велел нести их багаж, который был бы не слишком обременительным, кабы не книги, которые, как главные сокровища, волок с собой Каррис.

Каладиус не желал изменять своим привычкам, но погода совершенно не располагала к поискам подходящего жилья, ведь ему был нужен не просто доходный дом, а особняк, в котором живёт одна семья, готовая сдать пару комнат. Поэтому он велел носильщикам вести их в лучшую портовую гостиницу. Кинайские портовые рабочие, ежедневно общаясь с представителями самых разных народов, были настоящими полиглотами, зная по десятку-два самых употребительных слов на любом языке мира, разве что исключая тондронский, если эти отродья вообще говорили на каком-то своём наречии.

Когда маги подошли к дверям гостиницы, их плащи уже намокли, а с широкополых шляп капала вода. Каладиус дал каждому из носильщиков по стегу[75], благо что Кинай был одним из немногих городов Паэтты, где свободно обращались самые разные монеты. Услужливый дворецкий, ловко подхватив свой стег, гостеприимно распахнул двери, из которых пахнуло благословенным теплом и приятным запахом ароматического свечного воска.

Это действительно была одна из лучших, если не лучшая гостиница в районе порта, и кто-либо другой на месте Каладиуса с удовольствием бы оставил свои искания, удовлетворившись отличными номерами, предупредительными слугами и весьма приличным столом. Однако же привередливый маг договорился о посуточной оплате, хотя она обходилась ему втридорога в сравнении с оплатой на более продолжительный срок. Он собирался въехать в новое жилище не позднее чем на следующий день.

Конечно же, самому утруждаться поисками Каладиусу было ни к чему. Поговорив с хозяином гостиницы, который собственной репутацией дорожил больше, чем сиюминутной выгодой, он разузнал всё что нужно. Один из гостиничных слуг был отправлен по указанным адресам и вскоре вернулся, сообщив, что обоих мессиров с величайшей радостью ждут в одном весьма респектабельном особняке недалеко от площади Примирения, то есть почти в самом центре города. Однако оба мага порядком устали от путешествия и теперь, с радостью ощущая, что пол не ходит у них под ногами, наскоро поев, завалились спать.

Непогода продержалась ещё три дня, так что всё это время мессиры Каладиус и Каррис провели в своих новых фешенебельных комнатах, наслаждаясь покоем и всеми радостями, что казались ещё прекрасней после почти четырёхнедельного путешествия в скромных каютах.

Наконец выглянуло солнце и напомнило, что вообще-то лето уже не за горами. Сразу сделалось жарко, ярко и весело. Каррис, которому не терпелось поглядеть на древний город, стоявший уже тогда, когда на месте Шинтана пучились комариные болота, тормошил Каладиуса, который будто нарочно весьма медленно поедал великолепный завтрак. Впрочем, очевидно, что он делал это именно нарочно. Но в конце концов он сжалился над изнывающим приятелем (ибо теперь они уже почти не походили на учителя и ученика) и отставил блюдо в сторону.

Хозяин особняка любезно предложил в качестве проводника одного из слуг, так что заблудиться маги не боялись. Выйдя на умытые, залитые солнцем улицы Киная, они тут же попали в невероятную толчею, будто бы все жители города, попрятавшиеся от холода и дождя, теперь дружно вывалили из домов, чтобы наверстать упущенные дела.

Каррис ощущал древность города каждой порой кожи. Смутные дни, уничтожив столицу империи Кидую, странным образом пощадили этот портовый город, так что здесь было множество зданий, простоявших целые эпохи. По этим самым мостовым ходили прославленные императоры древней империи, эти камни воочию видели людей, о которых юноша мог лишь прочесть в книгах.

И одно из первых прикосновений к истории ждало его буквально в паре сотен шагов от крыльца. Они вышли на площадь Примирения, и Каладиус, бегло окинув её взглядом, тут же целенаправленно направился туда, где, судя по всему, увидел то, что искал. Каррис поспешил следом и увидел, что учитель держит путь к величественному памятнику, изображающему человека, обвитого чёрными и белыми лентами.

Площадь Примирения была примечательна уже сама по себе – это было единственное место на всей Паэтте, где в пределах видимости друг друга стояли арионнитский и ассианский храмы, причём построены они были уже после Смутных дней. Но не это вызывало сюда паломничество сотен, если не тысяч людей.

С тех пор, как сорок два года назад тогдашний правитель Кидуи Эйнин II объявил протокреаторианство официальной религией наравне с двумя ортодоксальными верами, на площади Примирения стоит этот памятник великому философу и богослову Ирвину Кинайскому – человеку, который был убит в этом самом месте в двенадцатый день месяца жаркого[76] 698 года Руны Кветь, проповедуя единство Асса и Арионна..