– Я не голоден, – возразил Драонн, и это было правдой.

– Воля ваша, – пожал плечами Делетуар, облизывая пальцы, по которым медленно стекало нечто янтарное, похожее на мёд.

– Итак, лорд Драонн, как вам Кидуа? – без всякого интереса осведомился император, зачерпнув причудливо сложенной тонкой лепёшкой какой-то соус. – Вы бывали здесь раньше?

– Я впервые в столице, государь, – ответил Драонн. – Признаться, пока не слишком обвыкся. Я – провинциал до мозга костей. Мне ближе леса Сеазии.

– Каково отношение к мятежу у лирр в Сеазии? – вдруг напрямик спросил Родреан, так и не донеся лепёшку до рта.

– К нему отнеслись с осуждением, государь.

– Лирры нанесли мне удар в спину, понимаете ли вы это, принц? – император раздражённо швырнул лепёшку на стол.

– Но… – сглотнув тягучую слюну, промямлил Драонн.

– И я говорю не об этой парочке крикунов. Прежде всего я говорю о тех тысячах лирр, что последовали за ними. Да, не все они подняли руку на своего государя, но они сочувствовали, укрывали, снабжали. И вот это – предательство!

Драонн молчал, не зная, что сказать. Молчал и Делетуар, как ни в чём ни бывало продолжая поглощать бахла-нву. То ли он решил устроить экзамен своему протеже, то ли действительно не рисковал возражать императору в его порыве гнева.

– Знаете, к чему я это говорю, принц? – лицо Родреана стало по-настоящему злым. – Если бы была возможность раз и навсегда покончить с лиррами, я бы это сделал.

Последняя кровь отлила от лица Драонна. Он смотрел на сюзерена расширившимся глазами, в которых одновременно можно было прочесть и страх, и злость.

– Да, я бы, не колеблясь, повелел бы уничтожить всех – и женщин, и детей, и стариков, если бы это было возможно, потому что мир в империи стоит любой цены. Но… Я не могу этого сделать… Невозможно уничтожить одним махом целый народ – большинство избежит удара, уйдёт в леса, укроется в горах, зароется в норы. И тогда начнётся долгая и изматывающая партизанская война, которая настолько ослабит империю, что сперва мы лишимся наших окраинных провинций, а затем нас растопчет Саррасса. Я не хочу, чтобы вы заблуждались на мой счёт, поэтому говорю вам открыто – вот почему мне нужен мир между лиррами и людьми. Я не испытываю к вашему народу ни ненависти, ни любви. Я просто хочу защитить мир в моей империи.

– Я ценю вашу прямоту, государь, – заговорил Драонн, хотя язык всё ещё плохо слушался его. – И я понимаю, зачем вы это сказали. Признаюсь, у меня были подозрения, что этот совет, который организовал канцлер Делетуар, может сделаться западней, в которую попадёт мой народ. Теперь я понимаю, что это не так. И гарантией тому служит не ваше честное слово, а наша, если можно так выразиться, живучесть. Люди будут терпеть лирр до тех пор, пока не смогут их уничтожить. Что ж, хвала богам, это случится ещё не скоро. А до тех пор наши чаяния совпадают – я тоже хочу, чтобы в нашей империи был мир. Нам удавалось хранить его достаточно долго, так что я не вижу причин, чтобы это было невозможно впредь.

– Отличные слова, лорд Драонн! – лицо императора вновь разгладилось. – И я рад, что вы верно поняли мою мысль. Теперь вы понимаете, что я буду хорошим правителем и для вашего народа, как и для народа людей. Не потому, что так этого хочу, а потому что должен.

– Мы с вами висим на двух концах перекинутой через сук верёвки, – уже спокойнее произнёс Драонн. – И как бы нам не хотелось перерезать чужой конец, чтобы низвергнуть соперника вниз, мы не сделаем этого, потому что в таком случае рухнем вслед за ним. Поверьте, ваше величество, это полностью совпадает с тем, во что верю я. Более того, меня вполне устраивает именно такое положение вещей, и именно поэтому я был противником восстания Лейсиана.

– Что ж, лучше и не скажешь, – кивнул Родреан. – Раз мы поняли друг друга, я даю вам и Делетуару все необходимые полномочия, чтобы выправить ситуацию. Делайте, что посчитаете нужным. Можете считать, что я заранее одобряю все ваши решения.

– Тогда, ваше величество, я бы просил проявить некоторое снисхождение к осуждённым и приговорить их к простому повешению вместо тех мучительных казней, которые вы, как я понимаю, уже готовите для них, – Драонну стоило огромного мужества сказать это, но он чувствовал, что если для подобного ходатайства вообще есть подходящее время, то оно – именно сейчас.

– Но вы не станете переубеждать меня относительно необходимости казни? – глаза императора вновь опасно сузились.

– Нет, ваше величество, – не отводя взгляда, ответил принц. – Канцлер Делетуар предоставил мне возможность познакомиться с Лейсианом, и я понял, что его нельзя оставлять в живых. Но лирры оценят ваше благородство, если вы позволите лидерам восстания умереть с достоинством.

– Обещаю подумать над этим, – тяжело кивнул Родреан. – Но не рассчитывайте на многое! Эти мятежники – мои личные враги!

– Я понимаю это, ваше величество.

– О, неужели ваш повар наконец-то научился готовить тушёную морковь! – воскликнул Делетуар.

Очевидно, тем самым он решил прервать «разговор о делах», который, по его мнению, подошёл к своему логическому завершению. Возможно, канцлер просто побоялся, что Драонн переступит через какие-то границы, если его вовремя не заткнуть.

Так или иначе, но оставшаяся часть полдника прошла за пустой болтовнёй. Делетуар и Родреан то и дело перешучивались, при этом канцлер иной раз позволял себе быть излишне фамильярным, по мнению лиррийского принца. Но, кажется, эти двое действительно были давними и добрыми друзьями, так что император совершенно никак не реагировал на подобные вольности. Что же касается самого Драонна, то он промолчал до конца этой аудиенции, так не проглотив и кусочка.

Весна в этом году была хороша как никогда. Может быть, Драонн просто привык к сеазийским вёснам, заметно более сдержанным. Здесь же весна бушевала множеством красок и запахов. Небо, в Сеазии имеющее какой-то сероватый, стальной оттенок, здесь было ясно-голубым с редкими пушинками облаков тут и там. Зелени в Кидуе, конечно, было не слишком много, но та, что была, наполняла зловонный городской воздух упоительными ароматами. Уже зацвели вишни, а кое-где даже и яблони, что в родных краях принца происходило на неделю, а то и две позже.

Природа праздновала торжество жизни, победу над белой смертью зимы. Природа, напоённая талыми водами, готовилась породить свои плоды. Природа ликовала, наслаждалась солнцем, ветром, нечастыми короткими ливнями. Казалось бы, посреди такой благодати – как могут возникнуть такие вещи как голод, ненависть, война?..

Однако именно в это время в прошлом году вспыхнул мятеж. Всего через два дня, в двадцать второй день месяца Арионна, месяца, благословлённого самим Белым богом, Кидуанская империя с содроганием отметит годовщину лейсианского восстания.

И, конечно, вполне предсказуемо было, что именно к этой дате император приурочит казнь заговорщиков. Аудиенция у императора была четыре дня назад, и с тех пор Драонн почти не говорил о ней с Делетуаром. Сразу после ухода из дворца канцлер в свойственной ему шутливой манере похвалил юношу, сказав, что он сделал всё правильно. Вот, пожалуй, и всё.

Спрашивать о том, какой казни подвергнут зачинщиков мятежа, было бессмысленно. Всякий раз толстяк отговаривался, что не интересовался, не знает, ему не сообщают. В конце концов Драонн бросил попытки. Было похоже, что Делетуар действительно не знал, чего ожидать от императора.

И вот сегодня с самого утра на всех городских площадях раздаются крики глашатаев, объявляющих, что послезавтра состоится казнь изменников Волиана и Лейсиана, а также нескольких наиболее фанатично преданных их сторонников. Никаких подробностей не сообщалось, но толпа гудела в предвкушении зрелища.

Лиррийский принц прекрасно понимал, что ему придётся участвовать в этом последнем акте судилища, более того – он должен будет настойчиво просить присутствовать при этом и остальных лирр – членов совета. И пусть он не испытывал тёплых чувств к Лейсиану и Волиану, но знал, что вид их мучительной смерти не доставит ему особо приятных ощущений.