***

Каким бы долгим и нудным ни было это лето, оно в конце концов всё же подошло к концу. Дожди зарядили ещё в середине месяца увиллия, и стало ясно, что в этом году возобновления боевых действий можно не ожидать. Палатийцы сняли свою декоративную осаду и отошли к северу, понимая, что зимовка в полевом лагере вряд ли будет хорошей идеей.

Каладиус с некоторой тревогой ожидал осени. Он не без оснований опасался, что Келдон мог позабыть о своём обещании, а зимовать в унылом Белли даже в приятной компании Традиуса он не хотел.

Все понимали, что Каладиус не задержится в легионе. Отношение к нему уже некоторое время было таким, будто он уезжает буквально завтра. Каждый из его товарищей сожалел, конечно, о своём – кто-то о тёплых философских беседах у камина с кружкой красного вина, кто-то о могучем маге, гарантирующем благоприятный исход практически любого сражения. Но вместе с тем в каждом жила надежда, что в будущем Каладиус замолвит о них словечко. И уж точно все сходились в том, что великому магу тут не место, как дракону не место в курятнике.

К счастью, на сей раз принц Келдон не забыл о данном ранее слове. Конечно, самолично он не приехал, чтобы позвать великого мага в Латион (сказать по правде, Каладиус втайне на это надеялся), но прислал гонца с максимально лаконичной запиской, в которой было всего лишь два слова: «Третье приглашение». В тот же день Каладиус покинул Белли, чтобы начать восхождение к вершинам мира.

В самый разгар месяца жатвы[92] 982 года руны Кветь великий маг Каладиус прибыл к Латионскому двору. Принц Келдон и здесь был в своём репертуаре – его писулька, присланная в Белли, ни коим образом не могла бы послужить пропуском. Ни один охранник не пропустил бы его дальше ворот. Можно было бы, конечно, потратив уйму времени, убедить кого-то из охраны послать за Келдоном, но далеко не факт, что сам великий князь сейчас находился во дворце. Да и это было бы огромным ударом по самолюбию человека такой величины как Каладиус.

Год назад Каррис именно так и поступил бы, если бы ему, паче чаяния, выпал бы такой шанс. Он направился бы во дворец, провёл бы там несколько часов, пытаясь найти достаточно сердобольного стражника, который бы согласился сообщить о нём принцу. Впрочем, может быть, всё было бы куда проще, и его провели бы и приняли сразу же.

Но это годилось для волшебника вроде Карриса, однако никак не подобало великому магу Каладиусу. Поэтому, как бы ни хотелось ему поскорее оказаться там, где ему было самое место, волшебник всё-таки приказал извозчику везти его в Старый город в гостиницу «Гростав Великий», которая была ему уже хорошо знакома. Заняв там самый фешенебельный и дорогой из номеров, он приказал портье прислать к нему посыльного с письменными принадлежностями.

На дорогой бумаге, источавшей слабый аромат каких-то благовоний, он начертал несколько строк:

«Его высочеству великому князю принцу Келдону.

Как и обещал, я принял ваше третье приглашение. Сообщаю Вам, что я нахожусь в Латионе, в гостинице «Гростав Великий» Старого города. В случае надобности Вы отыщите меня здесь.

С уважением, Ваш преданный друг»

Самоуверенный маг даже не поставил свою подпись. Именно так, по его представлению, он должен предстать пред двором – не ищущий этого представления, а приглашённый наследником трона. И сам тон письма – спокойный и уверенный, должен был сообщить Келдону, что Каладиус не станет заискивать и выпрашивать.

У Каладиуса до сих пор не было собственной печати, да и нужды скрывать содержимое письма тоже не было. Поэтому он лишь сложил вдвое приятно хрустящий лист и передал его юноше-посыльному.

– Сделайте так, мой друг, чтобы это письмо попало лично в руки принцу Келдону. Не имеет значения, как скоро это случится, гораздо важнее, чтобы это непременно произошло. В случае чего вы можете даже заплатить за доставку. Вот, держите, – с этими словами он протянул пареньку целый серебряный дор[93]. – А это – его брат-близнец, который вы сможете оставить себе, чтобы у вас не было соблазна поскупиться в ущерб всему делу. Впрочем, мне совершенно безразлично, кому достанутся эти деньги. Если найдёте способ доставить письмо даром – ваше право!

Паренёк, хоть и прислуживал в весьма недешёвой и престижной гостинице, никогда в жизни не держал в руках таких денег, поэтому он буквально оторопел на мгновение. Он глядел на два серебряных кругляка с таким вожделением, что Каладиусу показалось, что бедняга вот-вот начнёт истекать слюной. Но всё же посыльный взял себя в руки.

– Благодарю, мессир! – конечно, в гостинице уже знали, что их постоялец – великий маг, ведь сам Каладиус приложил для этого максимум усилий. – Клянусь, ваше письмо сегодня же попадёт к его высочеству! Ежели пожелаете – я могу остаться там, чтобы дождаться ответа.

– Не нужно, – махнул рукой маг. – Просто отдайте и убедитесь, что его доставят рано или поздно. Ждать ни нужно. Сразу же возвращайтесь обратно.

– Будет сделано, мессир! – окрылённый двумя серебряными крылами, юноша буквально выпорхнул из номера.

Теперь оставалось лишь надеяться, что Келдон в этот момент не прозябает где-то в лесах Коррэя…

***

Шушуканье, похожее на шелест листьев в лесу, сопровождало великого мага, шествующего по проходу, по обеим сторонам от которого толпились придворные. Вот он, момент его триумфа! Всё случилось ровно так, как и предполагал Каладиус. Расторопный посыльный, воодушевлённый почти царской наградой, добросовестно выполнил поручение.

На следующее же утро к «Гроставу Великому» прибыл блистательный кортеж – великолепная карета, воистину достойная принцев, а также дюжина паладинов в качестве почётного эскорта. Келдон, судя по всему, хотел того же, чего и сам Каладиус – чтобы появление при дворе великого мага превратилось в знаменательное событие. Может быть, он тем самым преследовал какие-то собственные цели, или же просто хотел сделать приятное тому, кто называл себя его преданным другом – сейчас для волшебника это не имело значения. Он попал ко двору так, как и мечтал – не тайком и с чёрного хода, а с величайшей помпой, заставив в один миг даже последнюю из прачек выучить его имя.

Дворец, конечно же, располагался в Заречном квартале, поэтому Каладиус сумел испытать удовольствие от славы ещё до того, как прибыл туда. Многочисленные горожане с большим интересом провожали глазами раззолоченную карету, понимая, что в ней едет очень большой и влиятельный человек, а великий маг великодушно позволял взирать им на свой лик, сидя в экипаже так, чтобы его было хорошо видно.

Большая тронная зала также как нельзя лучше подходила для представления великого мага королю, ибо могла вместить сотни людей. Принц Келдон, похоже, не преувеличивал – действительно, за минувшее лето придворные были настолько заинтригованы личностью Каладиуса, и с такой жадностью ждали его приезда, что сейчас здесь буквально яблоку было негде упасть.

Каладиус не изменил своему наряду – тёмные, почти чёрные свободные одежды, скрывающие фигуру, высокий, наглухо застёгнутый воротник, подпирающий подбородок, плащ с широким капюшоном, который, правда, сейчас был по вполне понятным причинам отброшен на спину, ну и, конечно – неизменные чёрные перчатки, без которых волшебника не видел никто и никогда с тех самых пор, как он стал Каладиусом.

За минувший год с лишним, что прошёл с момента получения ожога, рубцы уменьшились и посветлели. Кожа всё равно казалось тонкой и неестественно натянутой, словно лишённой морщинок и даже пор, и была на лице заметно светлее, чем на лысой голове. Всё те же редкие длинные волоски цвета остывшего пепла, торчавшие из подбородка, и всё тот же гладко выбритый череп. Наверное, через десятилетия следы ожогов смогут вообще изгладиться, явив миру истинное лицо великого мага, но пока же оно всё так же напоминало гротескную маску.