— Даже если и так, — Давин был не уверен, что дворяне говорили Увиллу что-то подобное. Скорее он готов был поверить, что тот, ухватившись за какие-то осторожные слова, сам дорисовал желаемое в своём воображении. — Даже если и так, то твои вчерашние речи всё здорово испортили. Пойми, Увилл, боги сотворили этот мир не специально для тебя! И не всё, чего ты желаешь, обязано сбываться. Ты — наследник домена Танна! Я думаю, что это не так уж и плохо. Оставь свои мысли по поводу Колиона — ты лишь ранишь себя ими!

— Но, отец, если я изложу Столу всё чётко и внятно — разве у них могут остаться какие-то сомнения в моей правоте? Разве это не очевидно, что именно я должен быть лордом домена Колиона? На моей стороне всё — и обычаи, и право, которым ты так любишь похваляться как главным достижением Стола!

— Знаешь, сын, я одновременно и восхищаюсь, и ужасаюсь, слушая тебя, — чуть помолчав, заговорил Давин. — Я восхищаюсь твоему ощущению собственной правоты, собственного всемогущества… Иногда мне кажется, что ты способен поверить даже в то, что в твоих силах превратить зиму в лето, а воду — в вино. Но это и ужасает меня, потому что мир совсем другой. И, боюсь, что однажды он самым жестоким образом поломает тебя, а ты будешь к этому даже не готов, как слепой, идущий прямо на стену копий, не видя их.

— Я понимаю, о чём ты говоришь, — вопреки ожиданиям Давина, Увилл не стал спорить и доказывать свою правоту. Более того, его голос вдруг стал тише и меланхоличнее. — У меня и правда иногда закрадываются сомнения относительно того, действительно ли этот мир не может управляться моей волей? Иногда я ловлю себя на мысли — а вдруг этот мир придумал я сам? Вдруг то, что я вижу вокруг, всё это — лишь плод моей фантазии? И если так, тогда здесь нет ничего, чего я не могу сделать. То есть я лишь думаю, что не могу, и потому не знаю, что на самом деле всё это вполне в моих силах.

Давин лишь добродушно усмехнулся этим словам. Хотя он и не узнал ничего нового, но сами по себе эти откровения были необычны для Увилла.

— Когда я был ребёнком, — продолжал юноша. — То иногда забирался на крепостную стену и глядел вниз, стоя прямо на парапете. В эти минуты у меня было такое чувство, что если я сделаю шаг, то смогу полететь. Понимаешь, отец, я был абсолютно уверен в том, что не упаду, а именно смогу полететь. Что в ту секунду, когда я лишусь опоры, моё тело само сделает всё, что нужно. Меня всякий раз так и подмывало прыгнуть, но что-то останавливало меня в последний миг. Ты говоришь, что я — самоуверен, но это не так. Иначе однажды я шагнул бы со стены.

— И хвала богам, что ты этого не сделал, Увилл! — Давин был не на шутку встревожен услышанным, хотя, казалось бы, опасность уже миновала. — Надеюсь, с тех пор ты оставил эти глупости?

— Повзрослев, я больше не делал так, — медленно кивнул Увилл. — Но до сих пор меня иногда сводит с ума мысль — а что, если я умею летать, но так никогда этого и не узнаю?

— Многие люди падают с крыш или обрывов и благополучно расшибаются в лепёшку, Увилл, — резко возразил Давин. — Вот тебе и железное доказательство! Умный человек сделает выводы из чужих падений. Ему не обязательно для этого прыгать самому.

— Наверное ты прав, отец, — грустно проговорил Увилл. — Но порою мне кажется, что мы будто говорим на разных языках. Ты не понимаешь того, что я хочу сказать.

— Порою мне кажется, что мы и вовсе живём в разных мирах, Увилл, — невесело усмехнулся Давин.

— Господа, мы собрались тут сегодня по призыву лорда Даффа Савалана, сделанного по просьбе Увилла Тионита, наследника домена Танна, — по традиции заседание Стола открывал самый старший из присутствующих лордов, и в последнее время это был лорд Элдан Ковинит, лорд домена Коя, хотя, похоже, что вскоре у Стола мог появиться новый председательствующий.

Лорду Элдану было шестьдесят девять лет, и он был дряхл. Удивительно, что он вообще приехал. Рядом с ним восседал мужчина чуть старше Давина — это был Дван, сын Элдана и наследник домена Коя. Возможно, старикашка специально притащился именно затем, чтобы ещё хоть раз почувствовать себя хотя бы номинально превыше всех остальных, — фыркнул по себя Давин.

Восемнадцать доменов — ровно столько их теперь было, после всех передряг Смутных дней. По мнению Давина, это было отличное число, хотя, будь оно чуть меньше — было бы ещё лучше. Восемнадцать лордов, проживающих иной раз за тысячи миль друг от друга, не способны были на крупные коалиции. Будь лордов два или три — это неизбежно привело бы к войнам между ними, поскольку над их прихотями не довлело бы мнение большинства. Будь лордов много больше (Давин знал, что во времена Смутных дней количество доменов иной раз достигало нескольких десятков), и Стол превратился бы в ярморочную площадь.

Всякий раз, присутствуя на заседаниях Стола, Давин не переставал восхищаться сложившейся системой и благословлять Арионна, что он всё-таки сумел однажды вразумить строптивых правителей. Должно быть, Белому богу пришлось нелегко…

Сейчас лордов за Столом было, конечно, больше восемнадцати. Некоторые — такие как сам Давин или упомянутый выше Элдан Ковинит, были в сопровождении своих наследников. Кто-то уже начинал натаскивать подающего надежды юношу, а кто-то, возможно, предчувствовал смерть и спешил приобщить сына к политике. Однако же наследники имели право голоса за Столом лишь в случае, когда обращались напрямую к ним, а потому нисколько не мешали.

Вот и Увилл сидел сейчас, дрожа от волнения, но не смея нарушать ход событий. Кажется, он всё ещё верил, что сегодня сумеет победить Даффа, и никакие увещевания отца не смогли его переубедить. Увилл был похож на бойца перед важным поединком — он волновался из-за схватки, но не считал себя обречённым.

— Предоставим слово лорду Даффу Савалану, как человеку, созвавшему это заседание, — провозгласил меж тем лорд Элдан и с явным облегчением уселся обратно на стул с высокой спинкой. Видимо, стоять для него было довольно болезненно — Давин знал, что старый лорд Ковинит мучается подагрой.

Увилл вновь поморщился. По его мнению, слово изначально должно быть предоставлено именно ему, а не Даффу. Молодому человеку вообще не нравилось, как был смещён акцент — выходило, что Стол будет разбирать не дело Увилла Тионита, а дело Даффа Савалана. Но поделать он с этим ничего не мог.

— Спасибо, лорд Элдан, — вставая, проговорил Дафф. — Однако, как знают все присутствующие, я был инициатором этого созыва поневоле, поскольку об этом просил лорд[113] Увилл. А потому я, лишь поблагодарив всех вас, господа, за то, что прибыли, предоставляю слово ему.

И вновь Дафф сыграл очень изящно. Он не только проявил благородство по отношению к сопернику — благородство, от которого веяло спокойствием человека, уверенного в твёрдости своей позиции. Он также и исподволь намекнул лордам на то, что не он был причиной того, что им пришлось тащиться сотни миль, чтобы добраться до Латиона. Лорд Элдан был тут не единственным, кому возраст и болезни могли сильно испортить это путешествие.

Взгляды всех присутствующих обратились к Увиллу, и тот покраснел. Весьма самоуверенный в привычной обстановке, он иногда очень болезненно ощущал, что его правота может быть подвергнута сомнению кем-то гораздо более могущественным чем он. Тем не менее, отступать было поздно, да и Увилл не сделал бы этого, даже полностью уверенный в своём проигрыше. Впрочем, эта формулировка неверна — не было в Сфере такой силы, которая могла бы полностью убедить его в проигрыше заранее.

— Я благодарен Столу за то, что собрались, чтобы выслушать меня, — вставая, заговорил он. — Вы все знаете меня, господа — я не первый раз присутствую на заседаниях Стола. Кому-то я помогал отстоять территории, с кем-то вёл торговые переговоры. Вы все знаете меня, господа, и, надеюсь, в целом — с лучшей стороны. Да, иногда мне не удаётся справиться со своими эмоциями, и я бываю чересчур резок, но, поверьте, я работаю над этим.