Подходя к драккару, островитяне с удивлением наблюдали странную картину — на палубе находились посторонние. Это было крайне необычно — на грузчиков они явно не походили, а одна из двух фигур была явно женская.

Шервард же вдруг смертельно побледнел так, словно увидел призрака. Женщина, стоящая на палубе, до того походила на Лойю, что на какое-то мгновение он полностью поверил в то, что это она. Более того, когда незнакомка повернулась, он увидел дитя на её руках.

Казалось, вся кровь разом прилила к его несчастному сердцу, и лишь Великая Мать ведает, как оно тут же не лопнуло. У Шерварда пошла кругом голова, так что он чудом не упал. Ощущение бешеной радости, вопреки здравому смыслу, захлестнуло его. Так значит Лойя жива!!! И она, и их малышка! Всё, что он помнит — всего лишь жуткий кошмар, ради забавы посланный ему Дураком.

В течение нескольких благословенных секунд он действительно верил в это. В голове бушевала буря, но ноги машинально несли его вслед за остальными к драккару. К Лойе и дочке.

Увы… Наваждение рассеялось. Это была не Лойя. Более того, сейчас становилось понятно, что она, в общем-то, особенно ничем и не походила на его жену — разве что худенькой, почти девичьей фигуркой. Даже цвет волос у неё был другой. А дитя было заметно старше, чем была бы сейчас его дочурка.

И всё же Шервард продолжал пожирать глазами девушку. Они как раз добрались до трапа. Его спутники что-то шутливо кричали своим товарищам, находящимся на палубе, а те отвечали в том же тоне, но юноша не слыхал ни слова. Сейчас родная келлийская речь звучала для него столь же непонятно, как имперская, да и все звуки внезапно стали глухими, словно он слышал их со дна глубокой бочки.

Он глядел на спускающуюся по трапу девушку с ребёнком, и сердце его рвалось на части от разочарования и горя. Он словно ещё раз пережил свою потерю, с которой, кажется, начинал понемногу свыкаться в последнее время. Но эта девушка… Да, она совсем ничем не походила на Лойю, и всё же чем больше он глядел в её лицо, тем больше ему казалось, что в них есть какие-то общие черты. Конечно, это было не так, но он, похоже, очень хотел находить их, и потому находил.

Шервард очнулся лишь тогда, когда понял, что девушка замерла в полушаге от него. Он, стоя остолопом, загородил ей дорогу. Она глядела на него безо всякого смущения и страха, с совершенно детским любопытством и какой-то рассеянной улыбкой. И не говорила ни слова. А ребёнок на её руках (очевидно, что это была девочка) широко и открыто улыбался словно бы всему миру сразу, но Шерварду казалось, что эта улыбка предназначена лишь ему одному.

Подбежал парень, который был с ней на палубе. Судя по всему, он был её братом — что-то общее было в их чертах лица. Он в очередной раз окрикнул девушку, и, подхватив под локоть, потащил в обход всё ещё неподвижно стоявшего Шерварда, но сделал это совершенно не грубо, почти нежно, так что оторопевший северянин не вскипел, хотя его сердце в очередной раз болезненно сжалось.

Что-то на имперском ответил Липпи — судя по всему, успокоил юношу, на котором лица не было от страха. Тот же, счастливый, что легко отделался, почти тянул таинственную незнакомку прочь с причала. Девушка шла, не оглядываясь, и со спины она снова казалась похожей на Лойю. Зато малышка на её руках всё так же широко улыбалась через материнское плечо, и Шервард готов был выть, глядя в эти огромные глаза.

Его товарищи смолчали, хотя, без сомнения, всё произошедшее не укрылось от их внимания. Все они знали о недавней потере Шерварда, и, разумеется, с пониманием отнеслись к его странному ступору. Эти люди хотя и старались казаться чёрствыми и даже грубыми, на самом деле понимали, когда нужно было проявить тактичность.

— Мы даже заметить не успели, как она уже на палубе, — меж тем, будто оправдываясь, говорил один из парочки, остававшейся на корабле.

Они спустились к остальным — на драккаре должны были остаться лишь шестеро гребцов, а вся остальная команда отправлялась в гостиницу.

— Какая-то странная она, — поддержал приятеля второй. — Будто ребёнок совсем. Может, безумная…

— Ладно, чего раскудахтались! — бросив быстрый взгляд на Шерварда, буркнул кормчий. — Девчонку испугались? Ну пришла и пришла — подумаешь! Пойдём обратно, приятель.

Последняя фраза относилась уже к Шерварду. Он постепенно брал себя в руки, хотя по-прежнему был очень бледен, а ноги предательски дрожали. Но он справился с собой достаточно, чтобы хотя бы изобразить спокойствие. Кивнув, он поплёлся за товарищами. Его взгляд невольно продолжал шарить по толпе, в надежде отыскать эту странную троицу, но те, к сожалению, исчезли.

— Давай-ка попросим побольше эля, старина, да немного развеемся, — уже в гостинице хлопнул Шерварда по спине кормчий. — Выпьем за удачу!

— Без меня, — помотал головой тот. — Я пойду к себе.

— Брось! — некстати встрял Липпи. — Пара кружек эля — и тебе полегчает!

— Не мели вздор! — неожиданно резко осёк его кормчий. — Эль — добрый приятель в добром настроении, а коль на душе паршиво… Поступай как знаешь, дружище. Если что — мы будем здесь.

Кивнув, Шервард быстро отправился в свою комнату, чтобы товарищи не успели увидеть набухающие под веками слёзы.

Прошло больше двух недель с того памятного дня, когда Брум натерпелся такого страху на драккаре келлийцев. Это событие так потрясло его, что весь дальнейший день пошёл прахом. Он и торговался с купцами без особого энтузиазма, так что скинул цены меньше обыкновенного, а уж переговоры с парой арендаторов о погашении их долга и вовсе не привели ни к каким результатам. Нервы парня были на пределе, и он не мог сосредоточиться. В конце концов, Брум, пребывая в довольно скверном расположении духа, отправился обратно в имение, но даже тогда он не выбранил сестру за её поведение.

Более того, когда он вновь собрался в город, то, не задумываясь, предложил Динди поехать с ним. Он слишком любил сестру, чтобы наказывать её за то, в чём она была не виновата. Несмотря на то, что Динди уже была взрослой женщиной, выносившей и родившей дитя, умом она оставалась сущим ребёнком, и у Брума не хватало духа пенять ей за это. Пройдёт несколько лет, и подросшая Риззель, похоже, сравняется в своих мыслительных способностях с матерью, а после и превзойдёт её… Но, несмотря на это, никого на этом свете юноша не любил так сильно, как свою недалёкую сестру. Ну, разве что племянницу.

Сама Динди, судя по всему, так и не осознала, причиной какого переполоха она стала. Тогда, когда они покинули порт, девушка продолжала вести себя как ни в чём не бывало, но выражение её лица было особенным. Заметно было, что ей очень понравилось то, что случилось, как всякому ребёнку нравится, когда он попадает в новое и очень интересное место. Обычно Динди, когда она не возилась с дочерью или не наблюдала за прохожими, сидела с тупым безучастным выражением лица, уставившись в одну точку. В тот день этого не случалось — её лицо было живым.

Именно поэтому Брум не раздумывал — брать ли ему Динди с собой. Ну а та, разумеется, также, не раздумывая, согласилась. И всё же одну пометку на память юноша себе сделал — он больше не поведёт сестру в порт, во всяком случае, к келлийскому кораблю, если тот всё ещё находится в Тавере.

Был второй день осени, по крайней мере, наступил уже месяц жатвы. После тёплых деньков, которые радовали жителей Тавера в прошлый раз, вновь случилось ненастье. Сперва сильная двухдневная буря растрепала побережье, а затем, уходя, она принесла на хвосте затяжные дожди. Как только солнце скрывалось за тучами, становилось совсем по-осеннему холодно.

Брум выждал относительно погожий денёк — хмурый из-за туч, но без постоянно сеющего дождя. Было довольно прохладно, и потому Динди и Риззель оделись сегодня поплотнее, едва ли не по-зимнему, ведь им предстояло несколько часов провести на рыночной площади, покуда он будет заниматься делами.