— Надеюсь, мы этого никогда не узнаем… — пожал плечами лейтенант. — Я очень надеюсь, что этот выродок Челдон нажрётся тем, что ему перепадёт от Котов, и угомонится уже наконец. Потому что до сих пор меня вполне устраивали порядки в нашем славном городе. Не хотелось бы, чтобы кто-то стал выворачивать их шиворот-навыворот! А Жрец, похоже, очень любит это делать…

— Что происходит на улицах? — поинтересовался Челдон во время очередного собрания вожаков на пятый день после битвы Великого Вызова.

На этот момент уже с точностью были известны потери обеих сторон. Призраки потеряли только убитыми сорок восемь человек, а раненых было около семидесяти, причём примерно для двух десятков из них всё могло закончится довольно быстро. Впрочем, это уже оставалось на милости Арионна, а Жрец любил повторять, что Белый бог помогает тем, кто страдает за правое дело.

У Котов потери были ещё более ужасающими — больше шестидесяти убитыми и ещё около тридцати опасно раненых. Впрочем, неопасных ран не бывает — иной раз даже пустяковый, казалось бы, порез мог свести в могилу без должного ухода. Можно было с уверенностью сказать лишь одно — две крупные банды Кидуи лишились в тот день своих лучших бойцов, и найдись сейчас в городе второй Челдон — он мог бы бросить Вызов обескровленным Призракам и, без сомнения, разгромить их.

К счастью для Жреца, второго Челдона в Кидуе не было, а потому он теперь мог пересчитывать плоды своей кровавой жатвы.

— Неспокойно, Жрец, — ответил один из одиннадцати. — Людишки бузотёрят. Хотят, чтобы хлеб раздавали каждый день, а не только в Дни изобилия. А ещё требуют снизить цены на дрова.

— Хорошо, — кивнул Челдон, хотя, казалось бы, ничего хорошего в этих новостях не было. — Уже посчитали примерный доход от новых мест?

Он всегда резко и без предупреждения перескакивал с одной темы на другую, словно проверяя своих «генералов» на внимательность. Кстати, за столом теперь сидел другой внезапно возвысившийся вожак на месте Сымара — тот пал славной смертью на кладбищенском пустыре. Самое интересное, что у него насчитали шесть ножевых ранений, но почему-то все — в области спины. Однако все восприняли это как должное, и лишних вопросов королю никто задавать не спешил.

— Хлебная площадь и прилегающие кварталы дадут не меньше полусотни стравинов в неделю, но это — не окончательная сумма. Думаю, будет больше.

— Хорошо, — вновь кивнул Жрец, и внезапно вернулся к предыдущему вопросу. — Так, стало быть, дрова дороги?

— Они дорожают каждый день. В бедных кварталах уже чувствуется нехватка. Если морозы простоят неделю — людям станет нечем отапливать свои дома.

— Полагаю, им это не слишком понравится, — вяло улыбнулся Челдон. — Наши люди уже работают там?

— В каждой толпе недовольных, что собираются на улице, есть наш человек.

— И Коты тоже не лодырничают на своих территориях?

— Думаю, они соблюдают свою часть договора.

Несмотря на то, что «генералы» исправно и без задержек отвечали на вопросы своего короля, было видно, что их гложут определённые сомнения. Ни для кого уже не было секретом, что Жрец задумал что-то недоброе. Он велел направить целую армию нищих, попрошаек и прочего отребья, чтобы те повсюду твердили о том, как плохо стало жить в последнее время. Он велел создавать толпы рядом с зерновыми складами, требующие хлеба, что было совсем несложно, ибо недовольных хватало и без него.

Очень уж походило на то, что король Призраков решил устроить в городе самый настоящий бунт, но неясно было — зачем ему это нужно. При прежнем короле не было бы ничего проще — любой из тех, кто сидел сейчас за столом просто прямо спросил бы Бобо об этом. Но теперь это было не принято, и красноречивый пример Сымара как нельзя лучше иллюстрировал необходимость держать язык за зубами.

Впрочем, у Челдона в банде всегда была репутация отвратительного, но очень умного человека. Он умел говорить так, что понять его не мог даже Бобо, но при этом речи эти выглядели так многозначительно, что каждый понимал, что за ними стоит нечто высокое, недоступное их мелкому умишке. Вот и сейчас, не понимая, что именно задумал Жрец, большинство всё же считало, что он явно делает нечто умное и правильное. А значит — нужно было выполнять его приказы, даже не понимая их смысла.

— Вижу, вы озадачены, — внезапно произнёс Челдон, вдруг решив нарушить своё молчание относительно происходящего. — Вы все видите, что я раскачиваю город, но не понимаете — для чего я это делаю?

«Генералы» облегчённо закивали головами, радуясь, что всё разрешилось так благоприятно.

— Я расскажу вам притчу из «Сновидений» пророка Эхитилла. Притчу о злаке добром и злаке худом. Росли в поле злак добрый и злак худой. Злак худой насмехался над злаком добрым: «Я худ, и от меня хозяин наш получит зерно пустое и скверное, а между тем нам обоим достаётся одинаково ухода, и солнца, и влаги. Глуп наш хозяин, и я посмеюсь над его глупостью». Добрый же злак не отвечал, но наливался соками земли и солнечным светом. Когда сжали их, хозяин отделил пустые зёрна худого злака от полных, но они по-прежнему были в одном амбаре, хоть и в разных мешках. И вновь злак худой глумился: «Погляди, нас с тобой одинаково обсушили, вымолотили, смели в мешки. И кот хозяйский отгоняет мышей и от тебя, и от меня. Но дам я потомство пустое и скверное, и убыток во мне будет хозяину». Зерно же доброе не отвечало, но береглось от прели и плесени. И вот настала весна, и работник вынул мешки с зерном добрым и зерном худым, набрал его в сосуды. И отправилось зерно доброе в поле, и было посажено в почву возделанную, чтобы дать урожай сам-сто. А зерно худое было брошено курам, и склевали его куры, не оставив следа.

Одиннадцать вожаков озадаченно смотрели на своего короля. Если это было его объяснение, то, признаться, они ничего в нём не поняли.

— И что значит эта притча, Жрец? — прокашлявшись, всё же спросил один из них.

— Лишь когда зерно будет брошено наземь, станет ясно, какая участь ему уготована, — в том же патетическом тоне проговорил Челдон, так что было не совсем ясно — это его ответ, или же продолжение притчи. — Склюют ли его птицы, или станет оно началом чего-то большего и величественного. Ведь маленькое зерно может превратиться в могучий злак, и одно зерно станет несколькими дюжинами. Но, братцы мои, для этого ему всё равно предстоит пасть.

— Ты хочешь посеять смуту, чтобы испытать Кидую? — изумлённо спросил кто-то.

— Этот город уже давно испытывается богами, — охотно ответил Жрец. — И у меня складывается впечатление, что он не совсем успешно проходит это испытание. Я лишь несколько лет живу в Кидуе, но за это время я понял, что столица нашей славной империи превратилась в самый настоящий вертеп. Он — пощёчина Белому богу, гнойный чирей на плоти этого мира. Подобно худому злаку, он измывается над самим замыслом Арионна. Но я в душе надеюсь, что, быть может, это лишь шелуха, а само зерно всё же доброе. Увы, узнать это можно, лишь бросив его наземь.

— И до каких пределов ты желаешь испытывать его?.. — в глазах вопрошающего читался страх.

— До самых последних пределов, если это возможно. Конечно, я не Асс, но я хотел бы спалить этот город дотла, и из его пепла воссоздать новый. Ведь и зерно, чтобы стать злаком, должно истлеть и сгинуть.

— Но что, если ты спалишь город, а из пепла не выйдет ничего путного? — перспектива грядущего ужаса переборола страх перед королём. — Жрец, быть может, Кидуа — не лучший из городов, но для нас он хорош и такой!

— Знал ли ты, Шикро, что Арионн с некоторых пор посылает мне видения? — немигающе Челдон уставился на осмелившегося возражать ему, и от взгляда этого присутствующих пробрали мурашки. Потому что это был взгляд фанатика. — Конечно же, этого ты знать не мог, но сейчас я сам говорю вам об этом. Вот уже несколько месяцев я вижу одно и то же — великий город в огне. Смерть и хаос повсюду. Белый бог даёт мне понять, что если мы продолжим жить той же жизнью — он покарает нас. Он уничтожит не только саму Кидую, но и всю империю.