— Вот как?.. — голос Увилла был тих, но Деройля вдруг забила дрожь. — Коли так, то здесь уже имеет место убийство… И я меняю свой приговор. Я приговариваю тебя к казни. Тебя повесят, пёс! Впрочем…

Завывающий Деройль мгновенно затих и с надеждой взглянул на Увилла. Ямер же, напротив, взирал с изумлением, смешанным со злостью. Неужели в последний момент король помилует преступника?

— Впрочем, я предлагаю тебе выбор. Либо ты будешь повешен сейчас же, либо… Либо тебе отрежут яйца, чтобы ты впредь не зарился на молодых девушек! Выбор за тобой, червяк! Но, мой тебе совет, лучше бы тебе выбрать казнь!

Деройль рыдал, выл и издавал какие-то нечленораздельные крики. Он грыз землю и извивался, пытаясь избавиться от тяжёлых сапог стражников и доползти до короля.

— Решай немедленно! Если ты продолжишь завывать, тебя просто вздёрнут!

— В… в… второе… — кое-как выдавил из себя Деройль.

— Я так и думал, — презрительно бросил Увилл. — Что ж, преступник выбрал свою участь. Ямер, не желаешь ли?

— О, ещё как, ваше величество! — хищно оскалился юноша. — У меня в этом богатый опыт — я кастрировал уже немало хряков!

— Ну, значит, ещё один тебя не слишком утомит! — под общий хохот произнёс Увилл.

— О, я мог бы вырвать ему яйца голыми руками, государь!

— Не надо, друг мой. Он выбрал жизнь, хотя я не представляю, для чего она нужна ему. Так что воспользуйся лучше ножом…

Деройль потерял сознание лишь тогда, когда его хозяйство уже было отделено, и его истошные, нечеловеческие визги наконец стихли. Ямер с отвращением отбросил окровавленный ошмёток плоти и поднял торжествующий взгляд на Увилла.

— Ну что, Ямер, удовлетворён ли ты королевским правосудием?

— О да, ваше величество! — Ямер упал на одно колено. — Благодарю вас, государь, я в неоплатном долгу перед вами! Позвольте мне служить вам! Я хочу отправиться с вами и сражаться за вас!

— Что ж, — усмехнулся Увилл. — Ты показал, что ловко умеешь обращаться с ножом, — люди короля вновь расхохотались. — Пожалуй, нам нужны такие как ты! Но тебе придётся выучиться ездить верхом!

— О, я готов, государь! Дайте мне коня, и я выучусь тут же!

— Хорошо. Что ж, милорд, мы покидаем вас, — обратился Увилл уже к барону Саммеду. — Надеюсь, вы правдиво расскажете о том, что здесь произошло! Пусть знают все, что король Колиона не позволит никому творить беззаконие на своей земле!

Несчастный Саммед, который был вынужден присутствовать на экзекуции, и которого стошнило на глазах у всех, лишь молча кивнул.

— А теперь я обращаюсь к вам, — Увилл взглянул на обезоруженных стражников замка. — Я даю вам возможность выбирать — остаться ли служить новому хозяину, или присоединиться к барону Балтону. Клянусь, что любой ваш выбор я приму с уважением!

Через четверть часа пополнившийся сразу на четыре десятка человек отряд Увилла с триумфом вышел из покорённого замка.

— Мой лорд, судя по всему, лорд Борг совершенно не контролирует ситуацию в домене.

Давин вот уже несколько минут выслушивал своего человека, специально отправленного в соседний домен для выяснения ситуации, и картина вырисовывалась самая безрадостная. Похоже, Увилл чувствовал себя полновластным хозяином Колиона, но, хуже всего то, что так оно, судя по всему, и было в действительности. Его разведчик наслушался с десяток историй, которые пересказывали друг другу торговцы, трактирщики, да и просто рядовые обыватели. И каждая из этих историй захватывала дух.

Кажется, Увилл окончательно уверовал в свою богоизбранность, и теперь принялся вершить правосудие по всему домену. Давину слабо верилось во многие из рассказанных историй — слишком уж они походили на сказки, что рассказывают на ночь детишкам. В этих историях Увилл представал уже каким-то мифическим героем — справедливым, сильным, непреклонным. Непобедимым…

То, что, похоже, не подлежало сомнениям, так это факт, что Увилл захватывает замки феодалов без борьбы. Давину рассказали сразу три таких случая. В одном Увилл, якобы, пробрался в замок через потайной ход, но в двух других всё было куда хуже. Он, не таясь, подходил к воротам — в одиночку, чтобы достичь пущего эффекта, и произносил что-то вроде: «Стреляйте, если не узнаёте своего короля!».

В первом случае ворота тут же открылись, и горе-защитники вывели из замка своего пленённого сеньора. Во втором случае у барона, судя по всему, имелся небольшой отряд латионцев, прибывший с ним, и, вероятно, кто-то из них действительно вознамерился пристрелить самозванца. Увы, в данном случае дело закончилось гораздо плачевнее — коренные обитатели замка набросились на латионцев и просто перерезали их. А итог всё равно был тот же — пленённый и униженный барон у ног «короля Увилла».

В общем, становилось очевидно, что, буде у Увилла желание — он без каких бы то ни было трудностей смог бы вернуть себе Колион. И то, что он этого не делает, весьма тревожило Давина. Это означало, что Увилл уже не желает быть правителем домена, хотя фактически им и так является.

Но, пожалуй, самой заметной во всех смыслах проблемой стали эти пресловутые Знаки короля, молва о которых распространялась быстрее лесных пожаров. Теперь эти треклятые короны можно было видеть то тут, то там, причём не только в домене Колиона, где их нанесение было делом безопасным и ненаказуемым, ибо местные бароны до смерти боялись навлечь на себя гнев Увилла.

Давин знал, что такие короны рисуют и в его домене, особенно в западной его части. Здесь, конечно, простолюдины рисковали больше — до Давина доходили слухи, что Локор Салити, якобы, приказал повесить нескольких своих подданных, уличённых в нанесении этого мерзкого знака. Однако же, даже угроза смерти помогала не до конца — да, селяне опасались рисовать знак на своих домах или воротах, но они наносили его в других местах, где нельзя было установить причастность, и наносили уже скорее не для того, чтобы попросить о помощи, а чтобы подчеркнуть свой выбор.

Также Давин знал, что Увилл активно вербует сторонников. Даже его вассалы сообщали о том, что за минувшую весну и теперь, когда лето было уже в разгаре, из деревень исчезло не меньше полусотни мужиков, причём всё это были сильные молодые люди, некоторые ещё и обладающие весьма важными умениями. Это означало, что где-то сейчас зарождалась самая настоящая армия, и армия, не привязанная к границам одного конкретного домена.

Давин был весьма обеспокоен, если не сказать — встревожен происходящим. Наверное, какие-то другие лорды всё ещё видели в этом лишь странную экстравагантность, своеобразную игру, что-то скоротечное, что рано или поздно сойдёт на нет. Он же всеми потрохами ощущал, что грядёт беда.

Давин опасался полноценной гражданской войны. Войны, в которой не будет границ между доменами, где рядом в одном строю могут встать пахарь из Латиона, кузнец из Танна и охотник из Колиона. А по другую сторону останутся лишь жалкие сотни феодалов, а в конечном итоге — лишь семнадцать человек. Как и предсказывал когда-то Увилл. Ещё недавно Давин посчитал бы подобное невозможным, и что принадлежность к тому или иному домену останется определяющей доминантой в выборе стороны конфликта, подчиняясь древнему принципу «Наших бьют!». Но оказалось, люди устали от доменов, устали от границ, от феодальных лестниц — от всего, что многие сотни лет составляло устоявшуюся основу Союза.

Давина нервировало, что Борг Савалан не бьёт в набат, не созывает Стол, не взывает о помощи. Он преступно бездействовал — то ли напуганный, то ли разочарованный. Удивительно, но пока помалкивал и Давил Савалан. Впрочем, а что он мог сделать?..

Латион, конечно, мог ввести свои силы в домен Колиона для помощи Боргу. Но только вот что бы это дало? Случаи с захватами замков красноречиво свидетельствовали о том, что за нового лорда в Колионе не встанет никто. Несколько тысяч латионцев вкупе с войсками Колиона за одно лето могли бы прошерстить предполагаемые места скопления бунтовщиков и избавить центральные домены от этой угрозы раз и навсегда. Да только Давин понимал, что в этом случае весь Колион встанет против захватчиков, а Увилл заработает ещё больше политических очков.