***

Увилл не находил себе места. Вот уже больше недели он проживал в постоялом дворе «Двойной колос» в крупном селении Годинцы. Поскольку селение это находилось на землях домена Танна, хозяин знал Увилла в лицо, ведь тот несколько раз проезжал это место, направляясь по каким-то нуждам на запад. И, конечно же, это значительно улучшило условия проживания для юноши — ему предоставили лучший номер, окна которого выходили в прекрасный тенистый фруктовый сад, а к столу подавалось только всё самое лучшее и самое свежее.

Надо отметить, что Давин не спешил афишировать тот факт, что Увилл покинул отчий дом, за что теперь лишён наследства, а также не является больше женихом его дочери. Конечно, последний факт рано или поздно придётся придать огласке, ведь будет довольно нелепо, если в Танн соберётся множество видных гостей и вдруг окажется, что жених давным-давно сбежал. Но пока что, во всяком случае здесь, в Годинцах, об этом никто ничего не знал, а Увилл, естественно, был последним человеком, желающим просветить людей на эту тему.

Впрочем, сейчас он мало думал об этом. Все его мысли были сосредоточены в Колионе. Иной раз он последними словами ругал себя за то, что доверился Камилле, а через некоторое время вдруг преисполнялся твёрдой веры, что всё будет именно так, как он задумал. По двадцать раз на дню он выбегал из комнаты, когда ему слышался стук копыт, надеясь, что это прибыл гонец от сестры. Несмотря на то, что хозяин трактира был предупреждён уже несчётное количество раз о том, что такого гонца нужно незамедлительно препроводить в комнату Увилла, юноша всё время опасался, что старый дурень отлучится, или что-то напутает.

Надо сказать, что цокот лошадиных копыт обычно не мерещился молодому человеку — на постоялый двор то и дело заворачивали проезжавшие трактом купцы или иные путешественники, отправляющиеся по делам на запад или на восток. Но всё это были совсем не те всадники, которых ожидал Увилл. Впрочем, он просто не мог усидеть на месте, и потому то и дело сбегал вниз.

В конце концов, к огромному огорчению хозяина, он попросил дать ему другую комнату, которая выходила бы окнами на проезжую улицу. Конечно, эта комната была не так хороша и удобна, да и стоила заметно дешевле (что, надо полагать, во многом объясняло скорбь доброго трактирщика), но зато Увилл теперь не был так взвинчен. Правда, теперь большую часть дня он проводил, едва ли не высовываясь из окна. Он велел выставить раму, в которую был натянут бычий пузырь, и теперь вынужден был терпеть множество мух и других насекомых, а также вдыхать запахи пыли и лошадиного навоза. Но сейчас он даже почти не замечал все эти мелочи.

И по иронии судьбы, того самого гонца он всё-таки упустил, поскольку тот приехал уже ночью. Тем не менее, следуя недвусмысленному приказу Увилла, хозяин сразу же повёл запылённого после долгой дороги всадника в комнату юноши. Сон у того был очень чуток, так что дверь открылась почти сразу же. Гонец, поклонившись, протянул Увиллу даже не запечатанный лист, сложенный вчетверо, на котором было лишь одно единственное слово: «Приезжай».

Уже через полчаса, несмотря на ночь, Увилл галопом помчал своего коня на запад.

***

— Для чего ты приехал? — бледный, осунувшийся Борг стоял на пороге своего дома, глядя на покрытого пылью и потом Увилла, держащего на поводу дрожащую, взмыленную лошадь. Лишь каким-то чудом Увилл не загнал её полностью. — Тебя вызвала Камилла?

— Да. А приехал я, чтобы вернуть своё. Где моя сестра?

— Я велю вышвырнуть тебя отсюда! — кулаки Борга сжались. — Как смел ты явиться сюда в такой час?

— Я явился как раз вовремя. Вассалы должны будут присягнуть тебе на могиле отца, но я не позволю этому случиться! Что же касается твоей угрозы — попробуй!

— Стража! — крикнул Борг, и несколько стражников, настороженно наблюдавших за происходящим, тут же надвинулись на Увилла. — Вытолкайте его в шею, и впредь не пускайте в замок!

— Давай, пошёл, — довольно грубо один из стражников толкнул лошадь, не посмев, правда, коснуться Увилла. — Иди, подобру-поздорову.

— Ещё раз тронешь мою лошадь, и я отрублю тебе руку! — прошипел Увилл, впрочем, несколько удивлённый. Вероятно, он не ожидал, что Борг решится на это, и уж тем более не ожидал, что стража его так охотно послушает. В своих фантазиях он уже видел себя властелином замка, и происходящее слегка выбило его из колеи.

— Тогда уходи сам, если не хочешь, чтобы тебя вытолкали пинками! — крикнул Борг, видя, что стражники нерешительно топчутся на месте.

Они, конечно, знали уже, кто перед ними. И пусть они, быть может, и не считали его своим лордом, но всё же он был названным сыном лорда Давина, наследником домена Танна. И потому стражники понимали, к чему может привести грубость в отношении этого человека.

— Ладно, я уйду, но вскоре мы ещё встретимся, — пообещал Увилл и повёл своего коня к замковым воротам.

До погребения лорда Савалана, как узнал юноша ещё в городе, оставалось пять дней. Ожидали прибытия некоторых лордов, в том числе и лорда Давина. Присяга вассалов, по веками сложившемуся обычаю, пройдёт в день погребения, над свеженасыпанным курганом прежнего сеньора. За это время Увиллу нужно было каким-то образом встретиться хотя бы с несколькими вассалами. По счастью, некоторые жили прямо в Колионе.

— Я до сих пор задаюсь вопросом, не совершаю ли я ошибки, встречаясь с вами, — проговорил грузного вида человек, жестом приглашая Увилла сесть.

— Благодарю вас за это, милорд Гардон, — вежливо ответил тот. — Уверяю, вы всё сделали верно.

Увилл сейчас находился в особняке барона Гардона, одного из старейших вассалов домена Колиона, служившего ещё его отцу. Он был одним из тех, что лично присягали шестилетнему мальчику над курганом лорда Торвина Тионита. Кроме того, он был довольно влиятельным феодалом, к мнению которого прислушивались. Именно поэтому Увилл с ним первым попытался договориться о встрече. Удивительно, но Гардон согласился. Впрочем, для Увилла как раз в этом не было ничего удивительного.

— Знаете ли вы, что лорд Борг Савалан изгнал из замка вашу сестру, Камиллу?

— Что? — едва севший Увилл вскочил вновь. — Как? Когда?..

— Полагаю, что сразу же после вашего приезда. И причина, думаю, вам ясна. Она поплатилась за то, что вызвала вас. Теперь я могу поплатиться за то, что принимаю вас в своём доме.

— Что ж, — Увилл сейчас пытался сосредоточиться на главном, на время позабыв о сестре. — В этом я вижу добрый знак. Если бы вы уже приняли окончательное решение в пользу Борга, то не стали бы так рисковать.

— Вы — проницательный молодой человек, милорд, — кивнул барон. — И вы правы. Я действительно не принял ещё окончательного решения. Своим появлением вы спутали все карты и поставили нас перед дилеммой. Разумеется, я помню клятву, которую принёс вам тогда, больше двадцати лет тому назад, но…

— Но? — воскликнул Увилл. — Разве здесь может быть «но»?

— Но двадцать лет назад я принёс клятву шестилетнему мальчику, милорд, — твёрдо продолжал Гардон. — И не так давно, на тризне по вашей матушке, я имел неудовольствие вновь наблюдать того же шестилетнего мальчика, разбрасывающегося оскорблениями, обвинениями, и в целом ведущего себя довольно неразумно. И потому я сомневаюсь — а нужен ли домену такой лорд?

— Вы абсолютно правы, милорд, — кровь бросилась в лицо Увиллу, но он сдержал гнев. — Я действительно вёл себя тогда абсолютно недопустимо, и ещё раз прошу простить меня за оскорбление что я нанёс вам. И, поскольку я должен быть предельно честным сейчас с вами, то признаюсь, что действительно временами подвержен таким вспышкам гнева и раздражения. Но я борюсь с собой, и клянусь вам, что справлюсь с этим! Однако же, вы не можете не знать, что у меня есть и определённая иная репутация. Я уже несколько раз участвовал в военных экспедициях, и всегда выходил из них победителем. Я вёл переговоры от имени лорда Давина, и всегда добивался успеха. Я уже много раз участвовал в заседаниях Стола, и у меня есть связи. Чем из этого может похвастаться этот мальчишка, Борг?