Давин заметил кое-где ехидные и даже злобные усмешки. Естественно — с чего бы этим людям было жалеть знать?

— Да, вряд ли стоит ожидать от вас сочувствия к этим людям. Но подумайте — нужен ли вам такой король, который любой вопрос решает насилием? Однажды перевешав всех дворян, что станет делать он дальше? За что он повесит вашего сына? За то, что он посмел поставить силок в королевском лесу? За что он повесит вашего брата? За то, что тот утаил от сборщика оброка несколько мешков зерна? За что он, в конце концов, повесит вас? За то, что посмеете возмутиться из-за этого! Поверьте, я знаю Увилла как никто другой! Он фанатично верит в то, что делает, а потому для него любой, кто не разделяет его взглядов, будет врагом. Он, бесконечно уверенный в своей правоте, так же свято будет верить и в то, что любое наказание, которое он назначит, будет справедливым.

Трудно было сказать, насколько эти слова откликнулись в душах воинов. В их сознании жизнь простого селянина и так стоила не слишком-то дорого, не говоря уж о жизнях крепостных. А уж сколько раз они становились объектами несправедливых и жестоких наказаний со стороны знати или их приближённых!..

— Вы можете верить мне, или нет — это ваше дело. Но одно несомненно — Увилл может погрузить домены в долгую кровопролитную войну. Он хочет посеять хаос, подобный тому, что царил во времена Смутных дней! Тогда наши предки, уставшие от крови, создали Союз доменов, установили правила, которые позволили сохранять мир больше тысячи лет! Эти правила, словно плотина, сдерживают хаос и разрушение. Хотите ли вы помочь тому, кто пытается теперь разрушить эту плотину, или поможете мне укрепить её?

Кажется, Давину удалось наконец достучаться до умов воинов. То, что грядёт большая война, было несомненно. Война эта могла растянуться на годы и десятилетия, пожирая их хлеб, их дома, их детей. Далеко не каждый из стоящих здесь людей готов был променять имеющуюся жизнь — пусть не самую богатую и справедливую, но зато устоявшуюся, понятную и предсказуемую, на бесчисленные годы страшных лишений, после которых, возможно, что-то изменится в лучшую сторону.

— Так или иначе, но я хочу, чтобы вы твёрдо усвоили то, что я сейчас скажу. Если вы не желаете воевать с Увиллом — лучше скажите об этом сейчас! Если вам безразлично, что его воины будут убивать ваших товарищей, покуда вы будете отсиживаться дома — скажите это сейчас! Если вы считаете его идеалы справедливыми и хотите сражаться за него — милости прошу! Только решите это прямо сейчас! Клянусь именем отца, что отпущу вас и не стану преследовать! Но если вы пойдёте со мной и в последний момент решите струсить или предать — пеняйте на себя! Каждого предателя, каждого труса я лично проткну вот этим мечом!

Клинок блеснул в свете утреннего солнца. Наступил момент истины. Теперь Давину предстояло узнать — насколько преданы ему его люди, насколько они уважают его и боятся. Он понятия не имел, что станет делать, если все эти воины вдруг повернутся к нему спиной и уйдут. Наверное, довольно будет одного такого смельчака, что сделает первый шаг, и людей будет уже не остановить. Он, как маленький камешек, начнёт лавину.

Но, к счастью, либо в армии Давина все воины полностью доверяли ему, либо никто не решался стать первым недовольным, но так или иначе, а люди остались стоять, хотя многие опустили глаза. Что ж, это не давало полного спокойствия, но Давин всё же почувствовал некоторое облегчение.

— За мной, дети мои! — поворачивая коня, потряс он мечом над головой. — И помните, мы защищаем не только Колион! Мы защищаем и Танн, и все другие домены! За Танн!

— За Танн! — воскликнули в ответ воины, хотя, быть может, не так горячо, как хотелось бы.

Если Давил Савалан действительно выступил через две недели после их встречи, то теперь уже должен был быть неподалёку от Колиона. Давин хмуро рысил впереди войска, растянувшегося по лесному тракту. Он множество раз бывал в Колионе, но ещё ни разу не заявлялся сюда в качестве врага…

Его войско продвигалось осторожно. Давин боялся нарваться на засаду — здесь, в этих лесистых местах, когда дорога то и дело проходит сквозь чащи, вдоль оврагов и прочих неровностей местности, организовать её было бы несложно. И если организовать её грамотно, то можно нанести существенный урон даже отряду в две с половиной тысячи человек.

Однако Увилл, вероятно, стянул все свои силы в Колион. После всего, что он сотворил, было очевидно, что войска Латиона не заставят себя долго ждать. Были пусты и замки феодалов, точнее, в них, конечно, были слуги, но ни хозяев, ни охраны не было. Давин проезжал мимо одного такого замка. Невольно он задумался — а повезло ли его предыдущему хозяину? Какая участь постигла его? Болтается ли он на крепостной стене, или томится под замком в подвале? Или, разделяя судьбу своего сеньора, сидит, скрючившись, в подвешенной к потолку клетке?

Вдоль дороги из Танна к Колиону много деревушек. Их жители, завидев бесконечную колонну вражеских войск, не разбегались, понимая, что в данной ситуации им ничего не грозит. И Давин замечал их хмурые, неприветливые лица. Они видели в нём и его людях не освободителей, а оккупантов. Врагов своего короля. Лишь здравый смысл мешал им сейчас же хвататься за топоры.

Трактиры же по эту сторону границы и вовсе демонстративно были закрыты. Конечно, для любого трактирщика проходящая мимо армия — сущее бедствие. Мало кто из этих людей, идущих на войну вооружёнными до зубов и огромной оравой, согласится расплатиться за кружку пива или кусок курицы. И всё же здесь Давину чудилась именно некая демонстративная враждебность.

Были и Знаки короля — куда же без них! Они были нарисованы то тут, то там, словно вызов наступающей армии. К колодцу одной из деревень и вовсе было прилажено импровизированное знамя из жерди и куска ткани, на котором какой-то краской была изображена эта ненавистная корона. Давин отметил про себя, что его воины, проходя мимо, лишь косились на это знамя, но никто из них не сбросил его наземь.

Это сделал лишь один из дворян-кавалеристов. Он ударил по древку мечом, но знамя было слишком плохо закреплено, а потому он не смог перерубить жердь — полотнище со Знаком короля просто упало в придорожную пыль. И это не вызвало бури ликования среди пеших воинов.

Чем ближе они были к Колиону, тем осторожнее действовал Давин. В какой-то момент он направил несколько небольших конных отрядов на разведку — нужно было понять, где находится враг и где находятся союзники. Сам же он, выбрав место пооткрытей, приказал остановиться.

Наконец один из отрядов разведчиков вернулся и доложил, что войско Латиона находится милях в пяти южнее Колиона. Всё совпало просто замечательно — обе армии должны были прибыть практически одновременно. Несколько приободрившись, Давин скомандовал на марш.

Через два часа войско Танна подошло к Колиону. Объединённая армия Латиона и Бейдина уже поджидала, разбив лагерь в полумиле от города. Приказав своим людям остановиться, Давин поскакал на поиски Давила и Брада Клайна. Он издали заметил большой шатёр и направил коня туда.

В лагере союзников уже шёл военный совет. Не меньше двух десятков людей находилось в командном шатре, и у большинства из них был весьма решительный вид. Большей частью здесь были вассалы Латиона, и каждый из них оплакивал сына, ибо до сих пор было точно неизвестно — кого именно Увилл повесил, а кого пока оставил жить.

— Лорд Давин! — заметив вошедшего, Давил направился к нему, протягивая руку. — Вы прибыли как раз вовремя! Мы тут уже планируем штурм.

— Штурм? — удивился Давин. — Не разумней ли было бы осадить город? Сил у нас для этого вполне достаточно.

— Осадить? — воскликнул Давил. — Милорд, там мой племянник сидит в клетке! В клетке, понимаете ли вы? А сыновья моих вассалов томятся в заточении. Если мы начнём осаду — как думаете, что они сделают с пленниками?

— Простите, лорд Давил, я понимаю, в каком положении находитесь вы, и сочувствую вам. Но, простите за прямоту, убить заложника займёт всего несколько секунд. Они это могут сделать и при самом молниеносном штурме. А, бросая людей на стены города, мы неизбежно потеряем очень многих.