— Чтобы надзирать за ним… — процедила Солейн.

— Вот ещё! Я ведь знаю, как он относится к моей сестре! И знаешь, Солли, если лорд Давин попросит у меня дозволения жениться на ней, я охотно дам его, клянусь!

— Надеюсь, он не попросит. Думаешь, я не знаю, что Камилла была шпионкой в нашем доме?

Мы видим, что в последнее время отношение Солейн к Камилле, которое никогда не было совсем уж безоблачным, и вовсе испортилось. Однако, справедливости ради нужно отметить, что в этом не было вины самой Камиллы — Солли просто перенесла на сестру часть своей неприязни к брату.

— Ты стала слишком плохо думать о людях, Солли, — сокрушённо покачал головой Увилл. — Мне жаль это видеть.

— Так зачем ты приехал, Увилл? — здесь, наедине, Солейн оставила обращение «государь» и наигранное верноподданичество.

— Чтобы повидать тебя, конечно.

— И?

— И предложить тебе стать моей женой.

— Женой? — воскликнула Солейн. — После всего, что ты для нас сделал? После череды предательств по отношению и ко мне, и к моему отцу? Ты хочешь, чтобы я стала твоей женой?

— Да, я хочу этого, Солли. И ты должна согласиться.

— Должна? — взвилась Солейн. — Уж не потому ли, что ты — мой король? Или ты воображаешь, что теперь, нацепив эту дурацкую корону, стал мне господином? Я не какая-то дворовая девка, которую ты можешь взять, когда пожелаешь!

— Нет, конечно. И всё же тебе придётся согласиться, — Увилл, собрав волю в кулак, сохранял видимость спокойствия.

— А не то что? — уперев руки в бока, воскликнула Солейн. Её лицо раскраснелось от гнева. — Что ты мне сделаешь? Знай же, что я скорее умру, чем соглашусь выйти за тебя замуж!

— Ты не умрёшь, — зловеще проговорил Увилл, и лицо его превратилось в какую-то жуткую маску. — А вот твой отец — да. Он будет казнён по обвинению в государственной измене.

— Что? — бледнея, вскричала Солейн и пошатнулась, словно от удара. — Нет, ты этого не сделаешь! Отец ни в чём не виноват! Ты не можешь казнить его без вины.

— Я — король, Солейн. Я — закон. И, значит, я определяю — кто виновен предо мною, и чего он заслуживает. Ты прекрасно понимаешь, что стоит мне приказать — и Давин умрёт. И хорошо ещё, если это будет быстрая и лёгкая смерть.

— Ты — чудовище!.. — огромные слёзы потекли по бледным щекам девушки. — Когда ты стал таким чудовищем, Увилл? Что с тобою сталось?..

— Я не чудовище, Солли. Я — всего лишь король.

— Но ты же понимаешь, что я возненавижу тебя после этого? — закрыв лицо руками, пробормотала Солейн. — Даже если я стану твоей женой, ты не получишь моей любви!..

— Любви? — презрительно скривился Увилл. — Прости, Солли, но мне и не нужна твоя любовь. Когда-то была нужна, но не теперь. Посмотри на себя! Тебе уже за тридцать, и красота твоя увядает. Если ты думаешь, что я хочу жениться на тебе из любви, то глубоко ошибаешься! Ты — лишь одна из целей, которые я поставил для себя, и одна из немногих, которых я ещё не достиг. Я женюсь на тебе, потому что однажды поклялся себе в этом, и не более того. Ты стареешь, Солли, и я даже не уверен, что ты сумеешь выносить моего ребёнка. Но я всё равно должен жениться на тебе, пусть даже затем мы разведёмся. Мы поженимся, Солли, или Давин умрёт.

Не выдержав подобного унижения, Солейн зарыдала. Если и было что-то хуже, чем стать женой Увилла, так это — стать его трофеем. Жениться, чтобы жить в отдельной комнате, а то и в отдельном дворце. Наблюдать, как муж забавляется с молодыми любовницами, которые рожают для него бастардов. А затем, в конце концов, её отбросят, словно ненужную вещь, чтобы король мог заполучить официального наследника. Или же она, вопреки скепсису Увилла, сумеет выносить ребёнка, но лишь для того, чтобы затем издали наблюдать, как он растёт…

Это было невыносимо. Солейн вдруг страстно захотелось взобраться на самую высокую башню замка и броситься вниз. Эта мысль не испугала её, а наоборот — воодушевила. По счастью, её лицо было скрыто ладонями, и она постаралась не выказать Увиллу своей внезапной радости. Однако он, похоже, мог читать её мысли…

— Я дам тебе время подумать, — произнёс он, направляясь к двери. — Скажем, до завтрашнего утра. И знай, Солли. Если с тобой что-то случится — твой отец умрёт ужасной мучительной смертью.

Удар разочарования был столь силён, что Солейн лишилась чувств.

Выдержки из исторического трактата «История королевства Латион от основания до правления его величества короля Тимендра Просвещённого[122]», написанного в 583 году Руны Кветь[123] королевским архивариусом, лордом Сенти Гербардом[124].

«…Несмотря на то, что во времена Смуты централизованное управление на территории бывшей империи отсутствовало, оно, вероятно, было замещено неким коллегиальным органом управления, в который входили высшие феодалы. В одном из дошедших до нас документов, датируемом приблизительно 3800-ми годами Руны Чини, имеется упоминание о некоем Столе. Вполне вероятно, что именно так именовался тогда Совет феодалов, принимающий основные решения в отсутствии центральной власти, который позже был переименован в Коалицию.

Есть все основания считать, что во времена Увилла Великого состояние общества не позволяло эффективно решать задачи, требующие мобилизации значительных ресурсов. Как следствие, мы вполне можем представить себе типичный феодальный домен того времени — слабая экономика, не позволяющая получать достаточные излишки продукции, значительная закрепощённость податного населения (вполне вероятно, превышающая две трети от общего количества), а также перманентная опасность междоусобных войн.

Теперь уже сложно предположить, насколько полной была власть каждого конкретного барона — владельца домена. Был ли он полновластным хозяином своей земли, или же подчинялся решениям Коалиции. Скорее всего, верно и то, и другое.

Нам доподлинно известно, что Увилл Великий был одним из таких феодалов, возглавлявшим домен Латиона. К сожалению, мы имеем весьма скудные сведения о его детстве и юности, но можно предположить, что уже тогда он видел всю порочность сложившейся системы. Вступал ли он в те времена в конфронтацию с другими баронами — неизвестно, ведь свои объединительные войны он начал в возрасте около тридцати лет, что следует из его собственных воспоминаний. Таким образом, нетрудно сделать подсчёты и с достаточно высокой точностью утверждать, что войны с баронами начались в начале 3780-х годов Руны Чини.

В воспоминаниях самого Увилла Великого говорится, что он с лёгкостью побеждал вражеские замки, захватывая их один за другим. В некоторых источниках приводятся даже сведения, что король Увилл, которого тогда именовали Увиллом Завоевателем, покорял замки в одиночку, поскольку весь гарнизон складывал оружие и присягал ему. Впрочем, достоверность этих источников представляется мне весьма сомнительной.

Вообще в народных сказаниях королю Увиллу зачастую приписываются сверхъестественные способности. Сейчас трудно утверждать — был ли он магом, но я склонен не доверять подобным свидетельствам, поскольку ни одно из них не опирается на сколько-нибудь достоверные исторические источники. Впрочем, справедливости ради нужно отметить, что мне удалось отыскать более дюжины различных упоминаний о якобы имевших место фактах целительства, и некоторые из них вполне заслуживают того, чтобы отнестись к ним серьёзно и не отметать в сторону без должной проверки.

Так одним из наиболее заслуживающих доверия автором — арионнитским первосвященником Проиторой, жившим во времена короля Увилла, описан случай, когда эпидемия синивицы в одной из деревень была остановлена после того, как его величество лично явился туда и воззвал к Белому богу. Первосвященник Проитора не упоминает, были ли проведены ещё какие-либо процедуры, но утверждает, что уже через три дня в древне не было ни одного больного, а следы язв на телах заражённых почти исчезли.