Страх и надежда – эти два, казалось бы, несовместимых чувства сейчас владели сердцами молодых людей. Они так и не посмели взять что-либо со стола, Вилиодий даже не присел. Время тянулось мучительно медленно, а часы, находящиеся в кабинете, отчего-то не шли, поэтому было сложно сориентироваться – сколько времени брат и сестра уже находятся тут.

Наконец за дверью послышались характерные шаги тяжело ступающего человека, опирающегося на посох. Вошёл король. Его лицо покрывали бисерины пота – видимо, даже это не слишком-то большое расстояние, далось ему с трудом. С помощью слуги он опустился на кресло и первым делом взялся за бокал так, словно умирал от жажды. Ему тут же налили полный бокал, однако Конотор отпил лишь пару глотков, а затем с видимым сожалением поставил его на стол.

– Простите, сударыня, но у меня был тяжёлый день, – произнёс он, утирая лоб ладонью. Затем он брезгливо поглядел на мокрые пальцы и, недолго думая, вытер их об камзол. – Итак, герцог, что вы хотели сообщить мне?

– Ваше величество, с болью должен признать, что мы переживаем сейчас тяжёлые финансовые времена. Наш замок, наше родовое гнездо, которое уже семь столетий служило представителям рода Пантатегов, теперь заложено, и в скором времени, ежели мы не сумеем расплатиться, то потеряем его. Также нас втянули сразу в несколько тяжб, и кредиторы более не хотят дать отсрочки. Не позднее лета мы с сестрой будем полностью разорены, и лишены всего – замка, земель, каких бы то ни было средств к существованию…

– Это моя вина, герцог! – внезапно перебил юношу король. – Да-да, моя, раз в моём королевстве такое может происходить с благороднейшими и родовитейшими дворянами. Пантатеги – древний и уважаемый род, опора короны. Ежели он вот-вот рухнет – это пошатнёт и трон, и даже самые устои государства. Я не могу допустить этого!

Конотор говорил с Вилиодием, как с законным представителем рода, но смотрел всё больше на Пеллионору, которая, заметив подобное внимание, сидела, потупясь и не смея поднять глаз. Внимание этого человека страшило её, как страшили бы проявления приязни от старого дикого вепря, который даже ненароком может вспороть живот своими длинными клыками. Но вместе с тем она также понимала, что от этого внимания сейчас, вполне возможно, зависит их с братом будущее.

– Я немедленно распоряжусь выдать вам средства на выкуп закладной, – продолжал меж тем король. – Что же касается тяжб – поглядим, дерзнут ли эти сутяжники досадить вам ещё раз! Впрочем, позже мы решим и эти вопросы.

– О, благодарю, ваше величество! – горячо воскликнул герцог. Пеллионора, соблюдая приличия и этикет, молчала, но лицо её озарилось радостью и благодарностью. – Вы проявили неслыханную доброту! Это стократ больше того, о чём я хотел просить!

– Чего же вы хотели просить, милорд?

– Я надеялся, что при дворе найдётся место для моей сестры, Пеллионоры, ваше величество. Что-то, что вернуло бы нам некоторый достаток и, главное, поправило бы пошатнувшееся положение в обществе.

– Поверьте, положение герцога и герцогини Пантатегов в обществе не пошатнулось бы, явись вы сюда даже в нищенских обносках! Это стало бы лишь несмываемым пятном позора для меня, но не для вас! Так что то, что я предлагаю, я делаю не только для вас, но и для спасения достоинства короны. Что же касается должности при дворе… Вы, должно быть, знаете, что три года назад у меня трагически погибли жена и дочь… Теперь при дворе нет должности фрейлины, и это создаёт некоторые проблемы… Вот если бы должность для вас, герцог…

– Простите, ваше величество, но я хотел бы вернуться домой и попытаться возродить домен, по праву принадлежащий мне и Пеллионоре, – склонился Вилиодий, боясь, что навлечёт отказом гнев вспыльчивого монарха. Однако ничего подобного не случилось.

– Это хороший ответ, милорд! – кивнул король. – И вы совершенно правы. Что ж… Давайте поступим так. Я приглашаю вас с сестрой покамест быть моими гостями при дворе. Побудьте здесь какое-то время, а мы придумаем, как быть дальше.

– О, благодарю, ваше величество! – вновь воссиял Вилиодий. – Вы ослепляете нас своей щедростью! И это подтверждает, что я был прав, когда решил обратиться к вам за помощью.

– Конечно же прав! – улыбнулся Конотор. – Так вы согласны принять приглашение?

– Мы с радостью принимаем его, ваше величество! Говорю это и от себя, и от имени моей сестры!

– Я счастлив! Вы станете украшением двора, я в этом уверен!

И король бросил долгий взгляд на Пелли, заставив её зардеться.

То, что у короля появились новые фавориты (а скорее даже фаворитка), стало совершенно ясно после того, как он объявил о приёме в честь герцога и герцогини Пантатег. Причём это был не просто приём, а масштабное помпезное мероприятие с большим количеством званных гостей и грандиозным пиршеством в конце.

Оба виновника торжества были явно сконфужены подобным приёмом и обескуражены тем вниманием, которое обрушилось на них. Не было при дворе ни одного человека, который ни стремился бы сейчас сказать хоть слово герцогу Пантатегу или же сделать комплимент герцогине. История с пожаром, которую минувшим летом в столице практически не заметили на фоне эпидемии, теперь передавалась из уст в уста и неизменно сопровождалась множеством вздохов.

Король, который, как отмечали придворные, как будто впервые за долгое время постарался немного привести себя в порядок, неустанно вещал об обязанности государства не допускать хирения древних родов. Учитывая, сколько представителей знатных семейств закончили свою жизнь на плахе, и как часто это приводило к едва ли не полному угасанию рода, все эти сентенции выглядели довольно неуместно, однако же окружающие его величество льстецы не уставали кивать и поддакивать.

Здесь же, во время приёма, Конотор объявил о том, что исконные земли Пантатегов возвращаются их законным владельцам. Речь, конечно же, шла о территориях, отчуждённых после ареста двух братьев. Кому теперь принадлежали эти земли, и как их удалось заставить расстаться с ними – король умолчал. Равно как и о судьбе самого младшего из трёх братьев Пантатегов, о котором давно уже было ничего неизвестно – умер ли он, или же томится в какой-то из тюрем.

Также прямо во время церемонии министр финансов торжественно передал королю стопку бумаг. Это были символические закладные на замок Пантатегов. Конечно же, настоящие долговые бумаги продолжали благополучно пребывать у их хозяев, а сами они даже ещё и не знали, в какую передрягу попали, но когда его величество вручил Вилиодию эту пачку, все присутствующие разразились громкими овациями.

Кстати говоря, на этом самом приёме присутствовал и мессир Каладиус, которого мы в последнее время как-то потеряли из виду. Старый волшебник по-прежнему презирал подобные мероприятия и избегал их, но на сей раз решил почтить его своим посещением, повинуясь какому-то внутреннему чутью. Ему было очень интересно взглянуть на юную парочку, которая, едва появившись, наделала столько шуму.

Надо сказать, что первое впечатление было приятным. И юноша, и девушка, несмотря на то, что на них свалилась внезапная слава, вели себя очень скромно и скорее стеснялись этой неожиданной популярности, нежели наслаждались ею. Каладиус навидался на своём веку много других людей, тех, которые едва почувствовав малейшее благоволение к себе, пытались присосаться к нему и испить досуха. Особенно много таких как раз бывало при правителях, подобных Конотору.

Понравилась великому магу и реакция герцога Пантатега, когда они наконец встретились воочию. Было видно, что юноша очень оробел от присутствия этого легендарного, и даже страшного человека, но в его глазах был заметен также и интерес. Он был похож на учёного, который вдруг увидел редкую и весьма ценную книгу.

– Для меня великая честь, мессир, пожать руку, которая вершила историю королевства на протяжении столетий, – сказал он. – Глядя на вас, я благоговею от одной мысли, что когда-то на вас так же взирали величайшие люди прошлых эпох. Я словно стал сейчас ближе ко всему тому, о чём раньше лишь читал.