— Тереса, вы действительно хотите помочь? — остановил он её вопросом.

— Ещё как! — выдала она со всей своей искренней прямотой. — Если хотите знать, я очень вам сочувствую. Просто очень! А тех, кто вам навредил… ух, попадись они мне! — вот так воинственно закончила она.

— Завидую вашим друзьям, — Джозеф улыбнулся. Мягко. Такой красивой улыбки Тереса ещё не видела. — В вас чувствуется преданная подруга.

Приятно… Тепло родилось в груди и разлилось по всему телу.

— Так что? — она подошла к нему. — Обрабатываем? Сейчас схожу за мазью.

— Нет. Нужна другая помощь. Тереса, вы слышали что-нибудь об инициации порчи?

— Очень поверхностно.

— Садитесь, — кивнул он ей на стул, — расскажу.

Она послушно села и с интересом выслушала теоретический экскурс в основы проклятиезнавства. Когда порча наведена, появляется метка. Метка может досаждать, но по-настоящему вызревать не начнёт, пока не произойдёт инициация — неожиданное, вопиющее событие. Что-то такое, что выбьет из колеи.

— Думаю, в моём случае этим событием стало то утро, когда вы разбудили меня в этой комнате при помощи чайника.

Ну вот тебе на. Неожиданно. Получается, Тереса невольно запустила процесс вызревания порчи?

— Если вернуться в то же место и в те же обстоятельства и выпить противопроклятийную сыворотку, то порча нейтрализуется, — закончил рассказ Джозеф. — Сыворотка у меня с собой.

— Я начинаю догадываться, почему вы так настойчиво просили полить вас из чайника, — улыбнулась Тереса. — Выходит, нам просто нужно повторить то утро?

— Да, — кивнул Джозеф. — Просто повторить. Выхóдите. Захóдите. Срываете одеяло. Поливаете из чайника. Всё, — его бровь иронично поползла вверх.

Есть чему улыбаться. Пожалуй, это первый случай в истории академии, когда проректор просит студентку сорвать с него одеяло.

— Сможете?

— Смогу! — заверила Тереса.

Уж она его польёт, уж она с него сорвёт. Ради спасения Джозефа от порчи, Тереса и не такое способна. Она вышла в коридор, отошла от двери на несколько метров и решительно снова направилась к двери, чтобы полностью повторить то памятное утро.

Тереса действовала строго по плану. Зашла. Бодро подошла к кровати, взялась за край одеяла, которым Джозеф был укрыт с головой, и резко откинула. На мгновение замешкалась: смотреть на открывшуюся живописную картину или не смотреть? С одной стороны, ей уже успели намекнуть, что воспитанные студентки отворачиваются или закрывают глаза, когда перед ними раздетый проректор. С другой стороны, надо ведь повторить всё, как было в прошлый раз. А в прошлый раз Тереса, несмотря на всю стрессовость ситуации, успела проректора разглядеть.

Поэтому решено было и в этот раз его разглядывать. Тем более, что он по-прежнему оставался привлекательным в своей обнажённой мужской красоте. Этого у него не отнять. Он был так хорошо сложен, что вызвал у Тересы непонятное волнение. А ещё её посетило убеждение, что его порча — всё-таки приворот. Кто-то нагло польстился на всю его ладную мужскую мускулистую бугристость. Кто-то решил присвоить это всё себе. Какая вопиющая беспардонность!

Тереса посчитала своим священным долгом избавить проректора от возмутительных поползновений неизвестной порченасылательницы, и от всего сердца полила его из чайника водой.

— Что вы себе позволяете?! — открыл он глаза, имитируя, что, только что проснулся, и принялся отчаянно отфыркиваться от стекающей со лба воды. — Кто вы такая?!

После этой пропитанной возмущением фразы спросил невозмутимо:

— Я же, кажется, такие слова говорил в прошлый раз?

Он взял с прикроватной тумбы колбу с синеватой жидкостью и сделал пару глотков. Видимо, это и есть противопроклятийная сыворотка.

— Слова точно не помню, но интонация была именно такая — негодующая, — похвалила его Тереса. — И я, кажется, тоже всё сделала правильно?

— Да, всё, как в прошлый раз, — подтвердил Джозеф.

И они оба уставились на его метку, которая ничуть внешне не изменилась. После недолгого раздумья проректор вынужден был констатировать:

— Не получилось, — он с досадой прикрылся одеялом. — Если бы сработало, то сыворотка подействовала бы мгновенно.

Тереса прогулялись до ванной комнаты за полотенцем и протянула его Джозефу со словами:

— Пока не получилось, — она выделила ударением слово "пока". — Мы что-то сделали не так, надо понять — что, и повторить.

Джозеф принял полотенце с благодарностью и начал вытираться.

— Догадываюсь что, — хмыкнул он.

— Да? — обрадовалась Тереса.

У неё пока не было ни единого предположения.

— Вода, — выдал Джозеф.

— Что вода?

— В этот раз она не такая ледяная, как в прошлый. Она успела нагреться практически до комнатной температуры. Мне почти понравилось, как вы на меня её лили…

— Да???

— …а меня должно было шокировать.

Гениально! Дело точно в воде. Вернее, в её температуре. Ведь чайник только потому и является грозным оружием, что наполнен не тёпленькой водичкой, а такой холоднющей, чтобы пробирало до костей.

— Сейчас повторим, — пообещала Джозефу Тереса. — Воду я заменю.

— Замечательно, — он нырнул с головой под одеяло.

Тереса направилась на выход. Для чистоты эксперимента она решила набрать новую порцию воды в своей ванной комнате, где из крана с холодной водой текла по-настоящему ледяная вода. Заодно и мазь обезболивающую и дезинфицирующую захватила. Вдруг на какое-то время после снятия порчи метка станет особенно болезненной?

Как только чайник был наполнен, она вернулась на исходную позицию — к двери комнаты повышенного комфорта.

Дубль два. Тереса всё делала решительно. Вошла. Приблизилась к кровати. Сорвала одеяло. Порассматривала (это самая приятная часть). Полила водой.

— С ума сошли?! — прорычал Джозеф. — Вы кто?!

Реплика была отыграна идеально. Ему только в театре выступать. Он сделал несколько глотков сыворотки.

Они переглянулись и уставились на метку. Вот зараза! Она и не думала хоть как-то реагировать на их старания — продолжала оставаться в точности такой, какой и была.

— Я знаю, что не так, — Джозеф посмотрел на Тересу. — Дело не в воде, дело в вас.

— Почему во мне? — возмутилась Тереса. Она тут старается, воды не жалеет, а её обвиняют?

— Когда вы тем утром шли будить своего одногруппника, вы были воинственной и напористой, вы ему угрожали, у вас искры из глаз летели…

— Хотите сказать, сегодня я всё делаю слишком мягко? — перебила Тереса.

— Да, — провокационно улыбнулся он.

Ладно. Сам виноват. Хочет пожёстче, будет пожёстче! Хочет повоинственнее, будет повоинственнее!

— Хорошо, дьер Джозеф. Прячьтесь, ибо я иду на исходную позицию! — произнесла Тереса напористо.

— Уже лучше, — снова улыбнулся он и тоже занял исходную позицию — под одеялом.

Тереса вышла и зашла. О, она была словно вихрь. Она не шагала, а летела к кровати.

— Вилзорт, а ну, поднимайся! — скомандовала грозовым голосом. — Если проспишь, Тоцкий тебя убьёт! Но сначала это сделаю я!

Ух, как она сорвала одеяло! Оно испуганной овечкой отлетело в сторону. Ух, как она полюбовалась открывшимся её взору образцом мускулистости!

— Прогульщикам — бой! — пригрозила воинственно. В ход пошёл чайник. — Я не позволю запятнать честь академии! Будешь у меня ходить по струнке!

Брызги со лба Джозефа летели в разные стороны.

— Что вы себе позволяете?! — отбивался он от ледяной воды.

И здесь по сценарию должно было идти его возмущение, но он издавал звуки подозрительно похожие на сдавленный хохот. Будто его разбирает смех, но он прикладывает героические усилия, чтобы сохранить серьёзность.

— Тереса, вы превосходны…

Нет, он явно хохотал.

— …в студенческом драмкружке участвуете?

Джозеф аккуратно разжал её пальцы, стискивающие ручку чайника, и отставил его в сторону. Его руки были приятно тёплыми. Ему и ледяная вода нипочём.