Бин, кстати, похоже, думал совсем иначе. Несмотря на свои двадцать шесть, он во многом оставался всё тем же наивным романтиком. Сейчас, поди, воображал, что сумел найти способ «спасти» Мэйлинн, вновь сделать её той, кем она была при их первой встрече. Лирра горько усмехнулась этой мысли лишь одним уголком рта – тем, который не мог видеть Бин.

А Бин продолжал говорить практически без передышки, словно боялся, что как только он остановится, всё это тут же исчезнет. Теперь он подробно рассказывал о недавнем путешествии. Он как раз говорил о переходе через пустыню, глядя, как неразличимо медленно уходит за горизонт последний краешек потухающего солнца, когда, мигнув, с удивлением увидел, что светило вновь висит над самой кромкой воды.

– Люблю закат, – улыбнувшись внезапной паузе в нескончаемом монологе Бина, пояснила Мэйлинн. – Пусть он случится ещё раз.

– Да, это здорово! – кивнул Бин. – И часто ты так делаешь?

– Нет, потому что иначе это быстро надоест.

– Я не о том, – покачал головой Бин. – Часто ты живёшь вот так, в мире иллюзий?

– Все мы живём в мире иллюзий, Бин, – вздохнула Мэйлинн.

– Ты отвечаешь, как мессир, – поморщился Бин. – Не прячь свои мысли за ворохом громких и красивых слов, тебе это не идёт.

– Я живу в мире Башни, Бин, – с печалью в голосе ответила Мэйлинн. – Быть может, тебе он показался бы миром иллюзий, но, возможно, всё на самом деле обстоит с точностью наоборот. Когда я была маленькой, я частенько подходила к большому зеркалу в нашей комнате в Наэлирро и стояла подолгу, гадая – кто из нас двоих является отражением? Я ли подошла к зеркалу, чтобы посмотреть на своё отражение, или же та Мэйлинн сделала это, чтобы увидеть меня? Я не могу объяснить тебе, Бин, что такое Башня и каков её мир. Вряд ли у нас вообще существуют слова для этого.

– Понятно, – буркнул Бин и замолчал. Вероятно, вновь почувствовал обиду.

Некоторое время молчала и Мэйлинн, словно ведя какой-то внутренний диалог.

– Оправляйтесь в Тавер и там разыщите ярла Таркхейна, – наконец произнесла она. – Постарайся запомнить это имя. В городе расспросите любого, где расположились келлийцы, вам всякий покажет. Я предупрежу его, что вы приедете, он будет ждать. Он и доставит вас ко мне.

Лицо Бина озарилось такой радостью, что у Мэйлинн сжалось сердце.

– Это ничего не значит, – печально предупредила она. – Я просто хочу дослушать твою историю.

– Я понял! – парень всё-таки расплылся в счастливой улыбке, и казалось, что он готов пуститься в пляс.

– Хорошо, тогда иди. А я ещё посижу, полюбуюсь закатом.

– До встречи, Мэй!

Бин поспешно вскочил на ноги и, улыбнувшись лирре на прощание, повернулся спиной к солнцу и пошёл неизвестно куда. Вообще это было довольно странным – куда-то уходить, раз это был всего лишь сон. Однако парень и не подумал обсуждать просьбу Мэйлинн – раз она сказала идти, значит надо идти.

Какое-то время он брёл, не замечая, что мир вокруг него словно начал истираться, бледнеть и терять краски. Однако сам Бин этого не видел, а точнее не придавал этому значения. В тот момент это казалось ему вполне естественным. Так он шёл до тех пор, пока закатный берег неизвестного моря не превратился в серый однородный туман. Он продолжал идти, пока не наступила темнота.

***

– Мессир! Можно войти? Мессир!

– Во имя всех богов, юноша! – дверь приоткрылась и показалась заспанная физиономия мага. – Вы колотите в дверь так, что она едва не слетает с петель! Что случилось? И имейте в виду…

– Она говорила со мной! – выпалил Бин, бестактно перебив мага и не дав ему закончить угрозу.

– Мэйлинн? – Каладиус сориентировался мгновенно, и сонливость тут же слетела с его лица.

– Да! – выдохнул Бин.

– Заходите скорее, покуда вы не подняли на уши всю гостиницу! – маг отстранился, чтобы дать парню пройти.

Бин буквально ворвался в комнату мага, в темноте сметая так некстати попавшийся на пути табурет и столик с какими-то жалобно звякнувшими принадлежностями волшебника.

– Умоляю, осторожней, мой неуклюжий друг! – взмолился Каладиус.

Масляная лампа, очевидно, стояла именно на столике до того момента, как вошёл Бин, так что теперь искать её на полу было бессмысленно. Каладиус помнил, что где-то в комнате был и подсвечник со свечами, но сейчас никак не мог сориентироваться, так что просто зажёг магический светляк, придавший разорённой Бином комнате немного зловещий вид.

Возбуждённый юноша уже сидел на незастланной постели великого мага, потирая ушибленное колено.

– Она являлась ко мне во сне! – едва ли не прокричал он.

– Пожалуйста, тише, друг мой! – шикнул на него Каладиус. – Вы перебудите всех.

Маг наконец разглядел бронзовый двусвечник и вскоре зажёг свечи, потушив магический огонёк.

– Я предполагал, что это должно случиться, – чиркая кресалом по кремню, проговорил он. – Уверен, что она уже давно за нами следила.

– Она почувствовала сразу же, как только я вспомнил, – подтвердил Бин.

– И что же она сказала вам?

– Велела отправляться в Тавер и отыскать там северянина по имени Таркхейн, – сложное варварское имя отчего-то намертво врезалось в память Бину, чему он сам несказанно удивился. – А он отвезёт нас к ней.

– Хвала богам! – облегчённо вздохнул Каладиус. – Признаться, я опасался того, что она станет избегать нас.

– Поначалу так оно и было, – слегка помрачнел Бин. – Но потом всё же согласилась встретиться.

– Она очень изменилась? – прямо спросил маг.

– Не знаю… – произнёс Бин, потому что ему ужасно не хотелось говорить более подходящее к случаю «да». – Внешне – совсем не изменилась. А так…

Что «так» – Бин пояснять не стал, а Каладиус был достаточно мудр, чтобы понять всё, что было недосказано.

– Идите спать, друг мой, – мягко проговорил он. – Завтра будет очень важный день.

– Но разве мы не отправимся сейчас? – изумился Бин.

– Идите спать, господин Танисти, – рассмеялся Каладиус. – До рассвета осталось всего несколько часов. Ручаюсь, что за это время северянин Таркхейн никуда не денется!

– Но… – Бин, похоже, решил не сдаваться, несмотря на то что Каладиус вполне недвусмысленно подошёл к двери и приглашающе распахнул её.

– Прошу вас, друг мой, идите спать! – мягко, но настойчиво произнёс маг. – Или уж, по крайней мере, дайте поспать другим!

Бин молча встал и покинул комнату Каладиуса.

Едва поздний зимний рассвет слегка окрасил невысокий потолок комнаты сквозь незакрытые ставнями окна, Бин, так и не сумевший сомкнуть глаз, вихрем вскочил с кровати и, наскоро одевшись, чуть ли не слетел на первый этаж в общую комнату. Увы, к его огромной досаде, тут ещё не было никого из его спутников. Судя по всему, они всё ещё спали. Служанка, уже хлопочущая неподалёку, спросила, не нужно ли подать господину кофе или завтрак, однако Бин лишь помотал головой – ему сейчас вряд ли полез бы кусок в горло.

Юноша то нетерпеливо бродил из угла в угол, то порывисто садился на первую попавшуюся скамью, чтобы спустя пару минут вновь вскочить, словно подброшенный пружиной. Заря тем временем пробиралась уже и в окна нижнего этажа, наполняя комнаты бледным розовым светом. Бин то и дело порывался подняться к Каладиусу, чтобы разбудить его, но опасался, что своенравный маг, чего доброго, ещё больше затянет отъезд из вредности.

Наконец вверху стукнула дверь, однако это оказался Варан. Мастер Теней проснулся уже давно, но в этот раз почему-то не стал выходить из своей комнаты сразу.

– Уже не спишь? – усмехнулся он, заметив Бина, одиноко сидящего около разожжённого очага.

– Не спится, – буркнул тот в ответ.

– Да ты, я вижу, так и не уснул больше после того, как разбудил всех своим грохотом! – подсев рядышком, Варан заметил покрасневшие глаза друга.

– Так ты проснулся?

– Спроси лучше, кто не проснулся! – фыркнул Варан. – Я сперва решил, что на гостиницу напали, и едва не выскочил в коридор в одних портках с мечом наголо! Вот ведь смеху бы было!