В таких вот разговорах, безо всяких приключений и происшествий, на исходе десятого дня месяца ассия[23] путешественники добрались до довольно крупного селения, раскинувшегося вдоль левого берега Труона. Дальше, милях в пятнадцати к северу отсюда стоял засыпанный снегами Тавер, пытающийся прийти в себя после разрушительной войны с берсерками и их страшной Герцогиней Чёрной Башни. Каладиус решил остановиться здесь, поскольку неизвестно было, что там сейчас творилось в этом многострадальном городе, так что появляться там затемно не слишком-то хотелось.

В селении оказался весьма приличный зажиточный трактир с просторными хорошо натопленными комнатами, добротными конюшнями, а также вполне недурными блюдами и хорошим вином, поэтому никто не стал возражать против этой остановки. Плотно поужинав, путешественники разошлись по комнатам. Даже любители посиделок Кол, Варан и Бин в этот раз не задержались в общей зале. Со дня на день должно было произойти событие, ради которого они добирались сюда через снега и пустыни. И каждый сейчас невольно чувствовал какую-то нервозность, то ли боясь того, что вот-вот произойдёт, то ли боясь, что оно вдруг всё-таки не случится.

Бина в последние дни потряхивало всякий раз, как он думал об этом. Нервная дрожь, сжимающая внутренности, сопровождала каждую мысль о Мэйлинн. Он ждал этой встречи и боялся её. Кто предстанет пред ним – его любимая лирра или властная и жестокая Чёрная Герцогиня? Или они вообще никого не отыщут?.. Именно последнего исхода Бин боялся больше всего. Поэтому он лёг в мягкую удобную постель, не слишком-то надеясь уснуть.

– Ты всё-таки нашёл меня, Бин? – её голос казался таким же звонким и жизнерадостным, как и прежде, но Бин всё-таки уловил в нём струнки глубокой печали, если не сказать – тоски.

Они с Мэйлинн сидели на каком-то взгорке, на котором лёгкий тёплый ветерок волновал мягкую шелковистую траву. Тот же ветерок ласково теребил их волосы, а солнечные лучи нежно целовали загорелую кожу.

– Нашёл, – просто ответил Бин, не смея отвести от неё глаз, словно боясь, что она тут же исчезнет.

Бин, конечно, прекрасно понимал, что это – лишь сон, ну или что-то очень на него похожее. Мэйлинн снилась ему часто, но никогда – так, как сейчас, поэтому он осознавал, что в данном случае имеет место быть нечто большее, чем простое сновидение. Очевидно, лирра таким образом связывалась с ним.

– А ты возмужал, – улыбнулась Мэйлинн той улыбкой, которую он так обожал, но сейчас и в ней сквозила грусть.

– А ты совсем не изменилась, – пробормотал Бин.

Действительно, Мэйлинн выглядела так же, как в день их встречи. Те же свободные серые одежды, те же тёмно-каштановые волосы до плеч, та же непослушная чёлка, норовящая то и дело попасть в большие миндалевидные глаза. Она действительно не изменилась ни на волосок. Да и что такое для лирры каких-то пять лет!

– Я очень изменилась, Бин, – вот теперь она улыбалась с неприкрытой грустью; кажется, у нижних век её заблестели набухающие слёзы. – Ты и представить себе не можешь, насколько.

Бин открыл было рот, но так и не нашёлся с ответом, поэтому лишь беспомощно мотнул головой и криво улыбнулся.

– Не веришь? – печально спросила Мэйлинн. – Напрасно. Я надеялась, что ты забудешь обо мне и никогда не увидишь, во что я превратилась.

– Не говори ерунды! – Бин вымученно улыбнулся, вспомнив эту любимую фразочку лирры, но горло сдавил спазм. – Мне нужно было найти тебя, и плевать, кем ты там стала! Если бы ты не стёрла мне память, я бы отправился на поиски тотчас же.

– Я знаю, – кивнула Мэйлинн и вновь отбросила рукой свою упрямую чёлку. – Поэтому-то так и сделала. Так было лучше для всех, поверь мне.

– Неужели? – вскинул голову Бин. – То-то же я чувствовал себя счастливым, пять лет ломая голову о том, что с тобою сталось!

– Тебе было бы легче, если бы ты знал, что я стала Герцогиней Чёрной Башни? – горько усмехнулась лирра.

– Не знаю, – вновь поник Бин. – Но всё же это было нечестно с твоей стороны!

– В любом случае, я не могла по-другому, – словно оправдываясь, произнесла Мэйлинн. – Моё заклятие действовало именно так.

– Но ты же знаешь, что твой Кол получился ненастоящим? – с мукой в голосе спросил Бин.

– Не говори ерунды, Бин! – с раздражением отрезала лирра. – Кол – самый настоящий, такой же, как ты, или Варан, или мессир. Да, он не помнит ничего из нашей совместной жизни, потому что с ним ничего этого не происходило. Но он – настоящий! Если кто-то из нас сейчас и ненастоящий, так это я!

– Мессир сказал, что он не из нашей реальности!

– Это так! Потому что в нашей реальности он погиб, Бин! – теперь черты Мэйлинн исказились в так несвойственной ей гримасе злости. – Как ты не можешь этого понять? Это – тот же самый Кол, каким он был бы, не встреть нас в тот злополучный день! Он – настоящий!

– Ты так сильно любишь его, да? – Бин стиснул кулаки до боли, чтобы произнести эту фразу ровно и спокойно.

– Нет, ты совсем не изменился, Бин, – фыркнула Мэйлинн, и улыбка её в этот раз действительно вышла тёплой и почти нежной. – Разумеется, я люблю его. Так же, как я люблю тебя! Вы оба – самые дорогие мне люди!

– Ты поняла, о чём я, – буркнул Бин.

– Конечно поняла. И повторюсь, я люблю вас обоих. Как друзей. Как самых близких мне людей. Если бы, не дай Первосоздатель, тогда погиб ты, я, не задумываясь, сделала бы то же самое. Возможно, я сделала бы это и ради мессира, Варана и Пашшана. Потому что любой из вас, кто погиб бы, погиб из-за меня. Имея возможность это исправить, я обязательно бы ею воспользовалась!

– Я понял.

Слова лирры неожиданно больно кольнули Бина. Конечно, он испытал и некоторое облегчение от услышанного. Он ни на секунду не сомневался в искренности слов Мэйлинн. С тех пор, как он узнал о том, что она сделала для Кола, в сердце его занозой сидело подозрение, что лирра была влюблена в легионера. Теперь это подозрение развеялось, но вместе с ним развеялась и хрупкая надежда на иное.

Много раз представляя себе возможную встречу с Мэйлинн, Бин не мог не мечтать украдкой о том, что на этот раз она ответит на его чувства. Ведь он больше был не тот истеричный и трусливый слабак, который увязался за нею. Теперь он был настоящим мужчиной, уверенным в себе и более уравновешенным. Он надеялся, что Мэйлинн оценит это. Однако же она сразу расставила всё по местам, лишая Бина его призрачной надежды.

Некоторое время они молчали. Бин переваривал сказанное, а Мэйлинн, видимо, не хотела ему мешать. Она сидела, с наслаждением подставив лицо тёплому ветру и солнцу, прикрыв глаза и слегка улыбаясь. Складывалось впечатление, будто она соскучилась по этим ощущениям, как по давно забытым.

– Ты знала, что мы идём? – наконец спросил Бин.

– Конечно, – тут же отозвалась Мэйлинн. – Я почувствовала сразу, как только один из вас высвободился от заклятия. Я не могла только понять, кто был первым. Наверняка мессир, да?

– А вот и не угадала! Первым был я!

– Ты? – изумилась лирра, пристально посмотрев на собеседника. – Но как это возможно? Я думала, что те, кто находятся под заклятием, неспособны распознать его…

– И это правда! Даже мессир Каладиус не додумался до этого, пока я не открыл ему глаза, – чуть насмешливо улыбнулся Бин, наслаждаясь растерянностью Мэйлинн.

– Но как же тебе удалось?

Признаться, Бину очень хотелось сказать сейчас что-нибудь вроде того, что над его любовью не властны никакие чары, или что-то в этом же духе, но он понимал, насколько глупо это будет, особенно когда Мэйлинн узнает правду. Да и подобная патетика вполне могла показаться лирре смешной.

– Это всё Дайтелла. Когда началось вторжение Гурра, она нашла меня и вернула мне память.

– Дайтелла? – удивлённо повторила Мэйлинн и на несколько секунд задумалась. – Ну конечно! Её не коснулось наложенное мною заклятие, а она, в свою очередь, достаточно умна, чтобы по доносящимся до неё отголоскам составить полную картину. Всё-таки не зря её называют величайшей волшебницей в мире! Эта задача была чрезвычайно сложна даже для неё!