— Не окажете ли мне честь, сударь, согласившись поднять над замком знамя короля? — вдогонку бросил, усмехаясь, Увилл.

— Пусть это сделают те, кто сдал замок без боя! — со злобой ответил барон.

— Что ж, это отличная идея! Спасибо, милорд! Приятного вам путешествия!

Примерно через час карета с бароном, а также его женой и детьми покинула замок, над которым уже реяло бирюзовое знамя с изображённой на ней серебристой башней, увенчанной золотой короной.

Наступление на Боаж смогла остановить лишь северная снежная зима. К тому времени уже весь юг домена принадлежал королю Увиллу, хотя Локор Салили, должно быть, оспорил бы это утверждение. Однако уже на трёх замках трепетали на ветру бирюзово-серебристые стяги.

Было очевидно, что без полной мобилизации сил Боажу не выстоять. Имея дело с разрозненными силами, запертыми в не слишком-то приспособленных к серьёзным штурмам замках, Увилл одерживал одну победу за другой. Откровенно говоря, лишь один из трёх замков организовал хоть сколько-нибудь вменяемое сопротивление. «Штурм» первого мы уже видели, и штурм третьего был весьма похож на него с той разницей, что на сей раз войска Увилла уже начали атаку, когда над воротами взвилось белое знамя.

И лишь во втором по счёту замке пролилась кровь, да и то дело ограничилось лишь перестрелкой лучников. Защитники тут же стали сдаваться, едва лишь в полной мере осознали бесперспективность своего положения. Естественно, во всех трёх случаях бароны предпочитали отбыть со своими семействами, опасаясь оставаться в захваченном врагом замке.

И вот наступила довольно ранняя зима. Всего за несколько недель снега укрыли дороги, сделав продвижение армии почти невозможным. Локор Салити мог вздохнуть спокойно. По крайней мере, до весны. За это время ему нужно было успеть что-то предпринять, ведь было очевидно, что в одиночку ему с этой угрозой не справиться.

Понимал это и Увилл. Нельзя сказать, что это слишком уж его беспокоило, поскольку он знал почти наверняка, что не все члены Стола захотят мобилизовывать силы и перебрасывать их Гурр знает куда на неопределённый срок. Но всё же было бы лучше покончить с Боажем поскорее и как можно проще.

Идея пришла неожиданно. Боаж стоял неподалёку от Алийи, а это значило, что армия может пройти по замёрзшей реке почти до самого места. Алийа широка, и ветер обычно сносит снег к берегам, так что идти будет совсем несложно, а вдоль берегов её полно деревушек, где можно будет раздобыть продовольствие.

План Увилла вызвал настоящий восторг среди его советников. Все уже привыкли, что этот удивительный человек то и дело ломает устоявшиеся парадигмы, но это всё равно продолжало восхищать. До сих пор никто и никогда (во всяком случае, на протяжении последних десятков лет) не вёл военные кампании зимой. Это считалось нецелесообразным и даже невыполнимым — снабжение, переброска войск по заснеженным, заметённым дорогам, ночёвки… Да и в тех небольших конфликтах, что обычно случались между доменами, не было нужды в их затягивании на столь долгий срок.

А это значило, что подобного удара лорд Салити не сумеет предугадать. Вполне наверняка он уже выдохнул с облегчением, благословляя богов за то, что позволили выгадать немного времени. И Боаж можно будет взять едва ли не голыми руками!

Конечно, такой поход требовал подготовки. Нужно было снабдить всех воинов зимней одеждой, обеспечить палатками, которые смогут уберечь от стужи, и заготовить достаточное количество питания для людей и фуража для лошадей. Несмотря на то, что Увилл решил отказаться от кавалерии, которая всё равно будет бесполезной при штурме города, некоторое количество лошадей всё же требовалось.

Но, поскольку ничто не подгоняло сейчас Увилла, ведь впереди было ещё несколько месяцев зимы, то можно было заняться приготовлениями обстоятельно, не спеша. Кроме того, нужно было позволить морозам покрепче заковать Алийю в ледяной панцирь, чтобы великое войско короля ненароком не ушло под лёд.

Наконец, в самые короткие дни месяца ассия[117], когда вьюги то и дело обрушивались на север Паэтты, а большинство людей предпочитало лишний раз не высовываться из более или менее хорошо натопленных домов, король Увилл повёл свою армию в поход, которому наверняка суждено было занять место в истории.

Проблему с ночёвками на морозе решили весьма изящным способом. Кто-то из окружения Увилла рассказал о переносных жилищах, коими, якобы, пользовались келлийцы. Они представляли собой плотную ткань или шкуры, которые натягивались на жерди, расположенные через равные промежутки. Затем эти жерди выставлялись конусом так, чтобы вверху оставалось небольшое отверстие для дыма. Получившуюся конструкцию дополнительно обматывали широкой тканью для устойчивости и лучшей защиты от ветра. Интересно, что в подобном укрытии не было входа в его привычном понимании. Чтобы выйти или войти, нужно было приподнимать край шкур в специальном месте и подлезать в образовавшееся отверстие.

Главными преимуществами таких жилищ были простота установки и простота перемещения. В одной такой палатке при желании вполне можно было уместить около десятка человек, и она давала неплохую защиту. Чтобы конструкцию не уносило ветром, келлийцы придумали оригинальный способ — они обкладывали концы жердей плотным утрамбованным снегом, а затем поливали водой. Через некоторое время снег превращался в лёд, вполне неплохо удерживая палатку на месте.

И вот белоснежная, заледеневшая гладь реки почернела от людей, лошадей и саней. Не меньше двух тысяч человек повёл Увилл на штурм Боажа. Конечно, продвижение такой армии не могло пройти незамеченным, но Увиллу хотелось надеяться, что местные жители вряд ли бросятся предупреждать своего лорда. А даже если и так — сейчас, зимой Локор Салити вряд ли сумеет быстро созвать армию на защиту города.

И всё же зимнее наступление стало тяжким испытанием. Бушующие метели, от которых не спасали даже самые тёплые тулупы; вечная мгла, когда по нескольку дней подряд солнце не появлялось из-за плотных туч; необходимость ночевать прямо на льду у небольшого костерка в палатке, которая всё равно не могла защитить от стужи; вода, замерзающая в бурдюках; скудная еда, состоящая из зерна, сваренного вместе с полосками солонины. Всё это испытывало на прочность и людей, и животных.

Однако если и было что-то, столь же несгибаемое и неумолимое как зима, то это упрямство короля Увилла. Несмотря на то, что он постоянно шмыгал текущим носом, несмотря на ломоту в глазах по утрам, несмотря на ледяную корку, которой постоянно были покрыты его усы и борода, он ни разу даже не помыслил о том, чтобы повернуть назад, или хотя бы даже отсидеться где-нибудь в одном из селений или небольших городков.

Глядя на своего государя, не роптали и его люди. Увы, но тела оказались слабее воли — в армии было уже несколько десятков обмороженных и заболевших. Многие выглядели явно обессилившими, и с каждым днём всё меньше верилось в то, что эта армия, всё больше напоминавшая войско ходячих мертвецов, действительно сумеет штурмовать и взять город. Становилось всё более понятно, почему предки столетиями отказывались от зимних кампаний.

И тем не менее армия постепенно продвигалась на северо-запад. Этот поход длился семнадцать долгих дней и кажущихся бесконечными ночей. Ещё до подхода к Боажу войско Увилла поредело почти на три сотни человек — это были те, кто не мог вступить в бой из-за обморожений, травм или болезней. Однако же наконец они добрались до селения Кручки, раскинувшегося на берегу уже такой широкой в этих местах Алийи. В двенадцати милях от этого селения стоял Боаж.

***

Вьюга била в глаза, словно ещё одна армия, защищающая город. Увилл забрался достаточно далеко на север, чтобы солнце в это время появлялось на небосклоне всего на несколько часов, однако же из-за плотной пелены туч, сеющих колючим снегом, стояла мгла, в которой терялись обводы городских стен, хотя до них было не больше четверти мили.