Она спускалась к выходу, с некоторыми опасениями думая: почему Муачо говорил о двух колыбелях?

Тоцкий поджидал её в своём мобиле. Бодрый, весёлый, довольный… и любимый. Сердце привычно начало подёргиваться рядом с ним.

— Куда поедем? — поинтересовалась Лера, занимая соседнее сиденье.

Вот ведь какая — готова с ним хоть куда.

— В мой особняк. Я бы даже сказал в наш, — нагло заявил он.

— Это свидание?

Вот что Тоцкий назвал важным безотлагательным делом?

— Не совсем. Я подумал, нам нужно прислушаться к совету Корнелии.

Раньше они подслушивали её, а теперь прислушиваться будут? Интересненько.

— Помнишь, она заметила зелье у тебя в руках, и посоветовала нам испытать его на себе.

— Помню.

Лера тогда ещё очень удивилась, почему ведунья сказала, что стара для таких развлечений. Что весёлого в разговоре под действием зелья правды? Вечер откровений сложно назвать развлечением. А Ян, значит, посчитал, что он им необходим? Не доверяет словам Леры насчёт того, что она согласна стать его невестой? А может, хочет проверить, она ли виновата в поломке тренажёра?

Или, наоборот, Ян считает, что Лера не доверяет ему, и он хочет повторить признание под действием зелья правды?

В любом случае, испытания на детекторе лжи, она не боялась.

Они всю дорогу вели лёгкую беседу — обсуждали прошедший первый этап турнира. Беседа-то лёгкая, но Лера почему-то чувствовала растущее напряжение. Уж слишком коварным был взгляд Яна. Он явно что-то замышлял.

Она не могла разгадать его вероломных планов до тех пор, пока они не приехали в особняк. Но даже когда вошла внутрь, ещё какое-то время не понимала.

Это всё-таки было очень похоже на романтическое свидание. Цветы, приятные ароматы, тихая ненавязчивая музыка. В гостиной был накрыт стол на двоих и… это что такое???… глаза от удивления полезли на лоб. Прямо посреди комнаты стояла огромная круглая ванна, до краёв наполненная голубой водой.

Лера изумлённо взглянула на Тоцкого.

— Ян, это что?

Ванна совсем не вязалась у неё с вечером откровений. Они сейчас, что, хряпнут зелья правды, узнают друг о друге что-нибудь этакое, а потом в порыве гнева кинутся топить друг друга?

— Это то, что нам советовала Корнелия, — довольная улыбка выдавала, что как раз в ванне и заключается коварство, задуманное Яном. — Должны же мы хоть раз последовать её совету.

Он взял с полочки флакончик с зельем правды открыл и… вылил содержимое в воду, при этом сохраняя всё то же довольное выражение лица. Не лучше ли было всё же принять содержимое флакона внутрь?

Вода под действием зелья вдруг начала пузыриться. Пузырьки воздуха образовывались на дне и всплывали на поверхность. Процесс становился всё более интенсивным — вода стала бурлить, как в джакузи.

Стоп! Да это же никакое не зелье правды, это совсем другая субстанция — пузырьковый гель, который Лера привезла с экскурсии на фабрику зелий. Она что, перепутала бутыльки? Она ездила к Корнелии вот с этим вот пузырьковым гелем для ванн? Им собиралась выводить ведунью на чистую воду?

Плечи начали трястись от смеха. Так вот какое развлечение посоветовала Корнелия им с Тоцким?

А Тоцкий, и правда, коварнейший тип — ни словом ведь не обмолвился о чём речь. Лера думала о вечере разговоров, а тут ей практически спа организовали.

Она глядела на бурлящую воду и ощущала, что он уже стоит за её спиной. Чувствовала его тепло, ждала, что сейчас ощутит и прикосновения.

Он опустил руки на её плечи. Взялся за края накидки и, сняв её, отбросил в сторону. Правильно, туда её — нисколько не пожалела Лера. Но вдруг осознала, что в этот раз дело не обойдётся накидками и кофточками. Принятие ванны подразумевает полное обнажение. Жар прилил к щекам.

А Ян, кто бы сомневался, не терял инициативы — уже расслаблял завязки на лифе её платья. Его горячее дыхание обжигало затылок.

— Нам надо поторопиться. Пузырьковый эффект продлится только два часа, — он стянул платье с одного плеча.

Лере смертельно захотелось ощутить его губы на обнажённой коже. И она ощутила. Касание лёгкое, дразнящее. А в это время ткань платья сползала и со второго плеча. Тело покалывало от предвкушения новых прикосновений.

Ян тянул платье всё ниже. Лера ощутила спиной прохладу. Долго мёрзнуть ей не дали. Его горячая рука скользила по выступающим чувствительным позвонкам вниз. Скользила медленно, согревая. Заставляя затаить дыхание.

Он не торопился, но Лера чувствовала, чего ему стоит эта сдержанность. Он горел. Его напряжение ощущалось в том, как едва заметно подрагивали его пальцы.

Платье предательски пало к её ногам. Но Ян не собирался щадить Леру. Она ощутила его руки на бёдрах. Он освобождал её от последнего треугольника ткани.

Добившись своего, Ян развернул Леру лицом к себе. Его взгляд отчаянно просил позволить насладиться её обнажённым телом. Она отступила на пару шагов, дала его шальным глазам свободу.

Лера умирала под его палящим взглядом, но позволила себе коварную улыбку. Не только ему строить ей козни. Пусть смотрит. Пусть мучается. Она знала, что его благородство и устои этого мира не дадут Яну перейти черту. Придётся ему ждать до свадьбы. Лера будет являться ему такой, обнажённой и готовой на всё, в его горячечных снах.

Она села на край ванны. Просто сменила позу, но этого хватило, чтобы выбить воздух из его лёгких. Вдох получился с мучительной сексуальной хрипотцой. Ладно. Хватит его мучить — Лера погрузилась в пенящуюся воду. Пузырьки принялись нежно массировать кожу. Она зажмурилась. Но зажмурилась, разумеется, не до конца — оставила щёлки наблюдать, как раздевается Ян. Какой же он адски привлекательный. И без одежды тоже. Без одежды ещё привлекательнее. У Леры тоже сбилось дыхание.

Он погрузился в ванну. Совсем рядом. Чуть шевельнись и почувствуешь бедром его бедро. Поэтому они сидели замерев. Не касались друг друга, но внутри сладко ныло от одной мысли, насколько они близко. Ян не выдержал первый. Потянулся к ней, накрыл её тело своим.

— Я не доживу до свадьбы, — прошептал ей в губы.

И прежде чем он начал долгий и мучительно сладкий поцелуй, Лера успела пообещать:

— Судя по тому, что Муачо уже запасся лозой, доживёшь…

Корнелия вывязала последнюю петлю и отложила работу. Замечательный получился узор. Она любовно провела по полотну рукой. Ниточка к ниточке. Где надо сплетаются, где надо расплетаются, чтобы снова сплестись, образуя неповторимый рисунок. Всё получилось, всё состоялось, всё произошло. Увы, люди порой ошибаются, но она обязана дать им шанс исправить ошибку. Она старалась…

А теперь можно подумать и о себе. Корнелия встала, взяла виолончель и удобно устроилась с ней на стуле. А он пусть сядет в кресло напротив. Она уже слышала, как поскрипывают ступени под его ногами. Вилзорт. Её лучший слушатель. Единственный, кто понимает до самой глубины звуки, которые издаёт старая виолончель.

— Я ждала тебя, — улыбнулась она вошедшему гостю.

Она собиралась дать ему концерт. Одна исполнительница и один слушатель — это самое сокровенное, что может произойти между мужчиной и женщиной…

Тереса решительно шагала по коридору общежития в комнату повышенного комфорта. О её намерениях легко можно было догадаться по чайнику в руках. Содержимое чайника воинственно поплёскивалось в такт шагам и было оно отнюдь не чаем, а ледяной водой.

Это безотказное оружие её собственного изобретения будет применено, чтобы разбудить обитателя пресловутой комнаты повышенного комфорта — одногруппника Вилзорта. Тереса — староста, и ни в коем случае не допустит, чтобы он проспал на лекции третий раз подряд.

Она подошла к двери и настойчиво постучала. Ответа прогнозируемо не последовало. Спит, как убитый. Что ж, придётся переходить к более кардинальным методам. Она стремительно вошла внутрь. Разве могло её остановить то, что это мужские владения? За свою бытность старостой ей не раз приходилось вторгаться по утрам к одногруппникам и поднимать их на занятия. О ней ходили слухи, что она и мёртвого разбудит. Вот и Вилзорту пощады не видать!