Однако Валерия — не Злата. Талантищем природа её не обидела. Наоборот, расщедрилась немилосердно. Эта чертовка всё схватывает на лету. А когда знаний не хватает, включается интуиция. Ян и без юристов помнил о фразе насчёт успехов в учёбе и сегодня пытался обеспечить ей первый неуд по своей дисциплине. Но, дьявол! Не получилось! Она успевала и отвечать, и одновременно жалить его зелёными глазищами. Он уже привык, что между ними постоянно происходит война взглядами. У неё и к этому талант, Яну едва удавалось выходить из этих безмолвных поединков победителем.

Как только юристы вышли из кабинета, на его столе сработал стационарный кристалл. На связь вышел Ольшанский, чтоб его.

— Дьер Ян, мне показалось, у вас было достаточно времени, чтобы проверить документы. Надеюсь, вы убедились в их полной юридической силе и при первой же возможности обрадуете свою невесту великолепной новостью.

Ян представил себе «радость», которая снизойдёт на Валерию, если она узнает о помолвке. Нет уж, пусть лучше папочка сам осчастливит свою дочку. Ян напрямую подобного обещания не давал.

— Кстати, насчёт первой возможности, о которой я упомянул, — продолжил Ольшанский. — Возможность представится вам прямо сейчас. Я отправил дочери сообщение, что вы желаете её срочно видеть.

Моника старательно объясняла Филиппу, как он должен себя вести, чтобы её брат поверил, что они встречаются.

— Смотри на меня хищно. Понимаешь? Ну, поедай глазами.

Вся группа похохатывала над предстоящей авантюрой, прикидывая, насколько Филиппу удастся назначенная ему роль. Сможет ли Моника научить скромнягу «поедающему» взгляду. Нашлись желающие в лице Марчела дать мастер-класс. Было шумно и задорно. Но у Валерии присоединиться к общему веселью не получалось. Её голова была занята обдумыванием сообщения, которое ей только что пришло от Ольшанского.

Сообщение, надо сказать, странное и подозрительное.

— Девочка моя, тебя срочно хочет видеть ваш ректор, — слова до сих пор звучали в ушах. — Дело безотлагательное. Поторопись.

Валерии в этом сообщении не понравилось ровным счётом всё. И то, что оно от Ольшанского, и то, что в нём фигурирует Тоцкий, и то, что её, куда-то вызывают, когда вся группа готовится идти отдыхать в студенческий клуб. Ей очень хотелось проигнорировать сообщение, будто его и не было. И она бы так и поступила, если бы в конце Ольшанский не добавил ехидненьким голоском:

— Если Тоцкий вдруг забудет, зачем тебя вызывал, напомни ему, что он хотел поговорить с тобой о своей помолвке.

Ох, какие жутко подозрительные слова! Зачем Тоцкому посвящать Валерию в детали своей личной жизни? Сложилось стойкое ощущение, что назревает какая-то подстава. Мозги вскипали понять, как лучше поступить. С одной стороны, появилось нестерпимое желание действительно заявиться к ректору в кабинет и потребовать объяснить, зачем вызывал. Но, с другой стороны, делать это категорически не хотелось. Почему Валерия должна выполнять его распоряжения, которые он передаёт через Ольшанского? Хотел что-то сообщить, мог бы пригласить сам лично, не пользуясь помощью сомнительных посредников.

Терзания Валерии не остались незамеченными Тересой.

— Лер, о чём задумалась?

— Да тут одно сообщение пришло…

Детали поведать она не успела. Все одногруппники вдруг как по команде развернулись к входной двери. Валерия спиной почувствовала, что вошёл кто-то важный. Перебрала в голове все возможные варианты: Тоцкий-старший, Тоцкий-младший, Ольшанский, Казимеж из попечительского совета. Обернулась и… даже близко никто из них. В столовую вошёл мальчик лет восьми, рыжий-рыжий, с лицом, обсыпанным веснушками. Очень серьёзный, в деловом костюме с иголочки. В руках кейс.

— Ле-е-ем, — раздалось дружное приветствие одногруппников. — Вернулся! А как вовремя — как раз к выходным.

Лем??? Тот самый четвёртый парень из группы? Отличник и любимец преподавателей? Чуть ли не самый сильный маг в академии? Валерия даже подумать не могла, что он окажется настолько юн. Воображение рисовало огромного великовозрастного дылду. А тут ребёнок. Как ему разрешили учиться в академии? Редкий дар? Вспомнился земной случай, когда юное дарование окончил вуз подростком.

Паренёк чинно кивнул всем приветствующим и подошёл к Валерии.

— Новенькая? Рад возможности познакомиться. Подольский-младший, Лем, — он протянул ей руку.

Такой деловой. Но выглядеть совсем по-взрослому ему мешали по-детски пухлые щёчки. Захотелось потискать его и потрепать по рыжим вихрам. Но как Валерия могла проявить такую фамильярность, когда тут с ней так серьёзно разговаривают?

— Валерия, — по-деловому пожала она его руку. — Самойлова, — назвала свою земную фамилию. Хоть убейте, не хотела представляться Ольшанской, пусть у неё проснулась хоть самая ольшанистая из всех возможных метка.

Лем присел на соседний стул, а Тереса, наоборот, соскочила с места:

— Подогрею тебе обед.

Он вежливо поблагодарил старосту.

— Вынужден был несколько дней отсутствовать, — пояснил Валерии паренёк. — Помогал родителям закрыть некоторые финансовые вопросы.

Она ушам своим не верила. Какой умный ребёнок! И милый. Валерия сама не заметила, как подскочила со стула и подошла к Тересе помочь с обедом для Лема.

Одногруппники принялись расспрашивать его о поездке. А Тереса тем временем вернулась к разговору, который был прерван неожиданным появлением юного мага.

— Так что там за сообщение?

— Тоцкий к себе вызывает, — поморщилась Валерия.

— Зачем?

— Якобы сообщить что-то важное.

Она пока не стала упоминать про помолвку. Ей казалось чушью несусветной, что Тоцкий вдруг действительно начнёт рассказывать ей о своих амурных делах и планах на брак. Абсурднее не придумаешь. Она представила, как в её родном политехе её бы вызвали к ректору и тот вдруг стал бы расписывать ей подробности своей семейной жизни. Бред! Ольшанский явно темнит.

— Мне к нему идти хочется, как застрелиться.

Нет, ну, правда. Валерии гораздо важнее быть сегодня в студенческом клубе и проследить, чтобы Марчел не перестарался со Златой. Сестра показалось ей немного наивной и неискушённой. Валерия чувствовала ответственность за неё.

— Тебе не обязательно к нему идти, — неожиданно откликнулся Лем. — Мне всё равно сразу после обеда нужно будет отнести ректору кое-какие бумаги. Заодно могу попросить его передать через меня то, что он хотел сказать тебе.

Какой замечательный ребёнок! Валерия едва сдержалась, чтобы всё-таки его не потискать. Она наклонилась к нему и шепнула:

— Если ректор почему-то забудет, зачем хотел меня видеть, напомни ему, что он собирался рассказать о помолвке.

Нет, ну а вдруг? А что если слова Ольшанского всё-таки имели под собой какую-то почву?

Лем кивнул с самым серьёзным видом — показывая, что задание понял. Валерия не сомневалась, что паренёк всё запомнил. По нему же видно — вундеркинд!

Рассказать или не рассказать? Яна мучили сомнения. Он понимал, что реакция Валерии на известие о заключённой без её участия помолвке будет бурной. И это, мягко говоря. На этот раз от её гнева может пострадать далеко не только чернильница. Он окинул взглядом свой кабинет, пытаясь представить, какие предметы испытают на себе силу её возмущения. А может, надо думать от противного — что уцелеет? Не проще ли промолчать? Пусть Ольшанский, заваривший эту кашу, сам расхлёбывает.

Но с другой стороны, если правильно преподнести информацию, может получится склонить Валерию на свою сторону? По сути, они ведь, можно сказать, союзники — оба стали заложниками ситуации.

Ян так и не пришёл к однозначному решению, когда в дверь постучали. Он приготовился увидеть зеленоглазого дьявола в юбке, но в кабинет вошла вовсе не она. Юный Лем, как всегда предельно серьёзный, переступил порог. Строгий костюм, чёрный деловой кейс в руках. Как необычно видеть восьмилетнего ребёнка таким собранным и сосредоточенным. Именно эти его качества приняли во внимание, когда вопрос о зачислении в академию юного чрезвычайно одарённого мага встал на повестке дня совместного заседания педагогического и попечительского совета. Решение было принято единогласно. Но, тем не менее, хоть Лем уже два месяца был студентом академии, Яна до сих пор удивляло, откуда в нём столько взрослости.