***

– Лишь один вопрос, мессир. Если вы примете подданство империи – останетесь ли вы здесь, дабы приносить пользу нашей стране? – император Кисиана строго и внимательно глядел на великого мага, не испытывая перед ним никакого суеверного страха.

– Я – первый министр и верховный маг Латиона, ваше величество. Посудите сами, могу ли я остаться?

– Но тогда для чего нам удовлетворять ваше ходатайство, мессир? Полагаю, вы, как государственный человек, должны понимать, что данный обмен будет неравноценным. Вы получите от нас столь желанные для вас знания нашего Ордена. Что же получим мы?

– Вы получите лояльного к империи человека, находящегося у власти в стране, с которой гораздо выгоднее сотрудничать, нежели ссориться, ваше величество. Орден получит доступ ко всем исследованиям, которые я провожу. Мы расширим квоты для имперских подданных в Академии.

– Всё это хорошо, но всё же нам представляется, что подданство должно подразумевать под собой нечто большее. Нетрудно предположить, чью сторону вы выберите в случае конфликта между нашими государствами, и тогда вы будете обладать рядом преимуществ, начиная от шпионажа, заканчивая применением тех знаний, что вы добудете в Ордене.

– Я не стану скрывать, ваше величество, что саррассанское подданство нужно мне лишь для вступления в Орден чернокнижников. И это всё не потребовалось бы, если бы не упрямство мессира Саувала. Однако же, я принимаю правила игры. Я обещаю вам, что у империи никогда не возникнут проблемы из-за того, что я стану её подданным. Скорее наоборот, я приложу все усилия для того, чтобы между нашими государствами всегда было взаимопонимание и мир. Более того, согласно указу императора Ликама, каждый, кто проживёт на территории империи больше пятнадцати лет, имеет право быть её подданным. Я прожил вдесятеро больше, ваше величество, а это значит, что могу претендовать на это.

– Указ императора Ликама был написан больше тысячи лет назад, вскоре после Смутных дней!

– Он так и не был отменён, ваше величество, я проверял!

– Но с момента, как вы покинули Саррассу, прошло уже около пятисот лет!

– Там ничего не было сказано о давности, ваше величество, – твёрдо возразил Каладиус. – Указ предельно краток и прост – каждый свободный человек, который прожил на территории Саррассанской империи более пятнадцати лет подряд, может претендовать на её подданство.

Лицо императора Кисианы покраснело – он не привык, чтобы с ним разговаривали подобным образом. Очевидно, что будь на месте Каладиуса кто-то другой, он давно уже испытал бы силу императорского гнева. Но перед этим человеком немного робел даже Кисиана. Он ощущал себя жуком-древоточцем на каменной плите, понимая, что ничего не может сделать с великим магом.

– Что ж, свободный человек вправе претендовать на это, – слегка дрожащим от гнева голосом заговорил он. – Но лишь император может даровать подданство, и последнее слово всегда остаётся за ним.

– Без сомнения, ваше величество, – теперь и Каладиус сбросил маску любезности и в голосе его зазвучал металл. – Но пусть император, прежде чем принять решение, взвесит все его возможные последствия.

– О каких последствиях вы говорите, мессир?

– Полное прекращение торговых отношений между нашими странами, – сухо перечислил маг. – Запрет для имперских подданных перевозить товары по Труону. Влияние на Кидую, Палатий, Пунт с целью присоединения к экономической блокаде. Да, Латион понесёт огромные убытки, но я без колебаний пойду на это! Ну а в крайнем случае – война. Пятьсот шестьдесят тысяч отборных легионеров плюс полсотни тысяч наёмников, которые Латион отправит на юг. Я знаю, что ваша армия не меньше нашей, и что она так же хорошо обучена. Что ж – наконец-то мы получим возможность как следует помериться силами!

– Вы готовы обречь на гибель десятки тысяч людей? – потрясённо воскликнул император.

– Что для меня их жизни, ваше величество? – презрительно ответил Каладиус. – За время, которое я живу на этой земле, умерли миллионы, а быть может – миллионы миллионов. Поверьте, их жизни для меня не значат ровным счётом ничего. У меня есть цель, и чтобы достичь её, сгодятся любые средства. Готов ли я обречь на гибель сотни тысяч людей? Готов! Весь вопрос в том – готовы ли вы, ваше величество?

– Но есть ли у вас вообще полномочия делать подобные заявления? Согласится ли с вашими словами король Латиона?

– Если вы думаете, ваше величество, что король Селедор сможет опротестовать какое-то из моих решений, то вы плохо разбираетесь в устройстве власти в Латионе, – произнёс Каладиус, и было совершенно ясно, что это – не пустая бравада.

Едва ли не впервые в жизни император Кисиана был прижат к стенке. Он ясно видел, что проклятый колдун не блефует – восьмисотлетний старик наверняка давно уже разучился уважать чужую жизнь. Несмотря на то, что многие на севере представляли саррассанцев безрассудными дикарями, с презрением относящимися к смерти и боли, император был не таким. Он понимал, что противостояние с Латионом может обойтись ему слишком дорого, даже если дело и не дойдёт до войны. Прекращение торговли означало бы разорение многих людей в империи, не говоря уж о том, что это больно ударило бы по бюджету.

– Что ж, мессир, вы не оставляете мне выбора, – со внезапной усталостью произнёс Кисиана. – К добру, или к худу, но я признаю за вами право подданства империи. Можете сообщить об этом мессиру Саувалу…

– Мне действительно жаль, государь, что я был вынужден сказать всё это. Клянусь вам, у вас не будет проблем из-за вашего решения. Напротив – я сделаю всё, что обещал, а может даже и больше.

Поклонившись, Каладиус направился к выходу.

– Я благословляю богов, мессир, что вы в своё время избрали Латион, – тихо произнёс ему вслед император. – Быть правителем рядом с вами – всё равно что не быть правителем вовсе…

Каладиус лишь усмехнулся в ответ, поклонился ещё раз и вышел.

Каладиус был обрадован и разочарован одновременно. С одной стороны – он добился своего, получил доступ в святая святых Ордена чернокнижников, его архивы, доступные лишь немногим. С другой – значительная часть этих архивов составляли всё те же набившие оскомину списки с трудов древних магов, которые можно было бы отыскать и в его собственной библиотеке. Кроме того, количество книг было столь велико, что те ценные крупицы, необходимые ему, были погребены под завалами неинтересных книг, подобно тому, как небольшие самоцветы теряются в необъятной массе пустой породы.

Тем не менее, великий маг с большим энтузиазмом принялся за работу. Он жалел лишь об отсутствии Ликатиуса – тот, привычный к архивной работе, мог бы здорово облегчить его труд. Однако присутствие латионского мага было совершенно неприемлемо – магистр Саувал и так был не в восторге от случившегося, ощущая себя комендантом осаждённой крепости, в которую почему-то вдруг впустили лучшего вражеского воина только потому, что тот нацепил цвета защитников.

Каладиус долго думал, как ему поступать дальше – игнорировать ли эту неприязнь со стороны новых соратников по Ордену, ведь, по большому счёту, ему было всё равно, как к нему относятся эти люди, впрочем, как и все остальные. Но также великий маг понимал и то, что в данной ситуации лишь они могут стать его помощниками, потому что в противном случае могут уйти месяцы, а то и годы, прежде чем он сумеет раскопать свою золотую жилу.

В итоге он всё же решил попытаться навести мосты в первую очередь с магистром Саувалом, а также и с другими высокопоставленными членами Ордена. На их хмурые лица он отвечал располагающими улыбками, на недовольное молчание – дружескими словами. Он охотно отвечал на любые вопросы, не ожидая ответов на собственные. Каладиус хорошо разбирался в работе с артефактами, и с готовностью выдавал свои секреты. Кроме того, он не забывал и о самом чудодейственном средстве – вине.