И Чёрный бог сжалился над несчастным смертным. Правда, в свойственной ему манере. Кол внезапно рухнул вниз и через мгновение уже оказался на земле. Он понял, что стоит в ряду легионеров – один из тысяч, что находились здесь сейчас. На нём была медная кираса, а в руках – короткий легионерский меч. А у костяшки указательного пальца правой руки, стискивающей рукоять меча, была родинка, которую Кол видел тысячи раз прежде. И он вдруг понял, что сейчас он – легионер Плинн Дорлин. А ещё – что он находится неподалёку от селения Даберро, где случилась та самая знаменитая битва, в которой едва не был уничтожен один из Герцогов Гурра.

Похоже, Асс решил показать ему всё – и вторжение, и разгром эллорских войск. Первые картины, несомненно, происходили в самом начале Великой войны – неостановимые орды двигались от заката к восходу, и ничто, казалось, не сможет прервать их бег. А битва при Даберро случилась всего за несколько месяцев до окончания войны, и Кол привык думать, что в тот момент уже всё было предрешено, и враг был обречён.

Здесь, на этом вытоптанном поле, ничего подобного не ощущалось. Страх – даже не страх, а смертный ужас витал над рядами. Совсем неподалёку находилось одно из самых страшных и могущественных чудовищ в мире – один из Двенадцати Герцогов Гурра. Кол (точнее, в этот момент – Плинн) даже не знал его имени, но леденящие кровь легенды давно уже ходили по легиону по мере его приближения к побережью.

Все знали, что мощь Герцога поистине неукротима. Поговаривали, что он убивал целые полки одним лишь взглядом. Другие заверяли, что во власти этого Гуррова отродья подчинить волю любого смертного. Якобы имели место случаи, когда бойцы внезапно бросались друг на друга, кромсая лучших друзей безо всякой жалости. И все сходились на том, что даже сотни лучших магов не хватит, чтобы уничтожить этого монстра.

Центурион Дакнос по секрету сказал, что в палатийских войсках личному составу даже не стали объявлять об истинной цели операции, поскольку опасались, что бедняги просто сбегут. Легионеры легендарного Седьмого Коррэйского, конечно, никогда не сыграли бы труса, и потому Плинн знал, что они сейчас отвлекают на себя полчища гомункулов, покуда меньше чем в миле отсюда отборные отряды боевых магов пытаются истребить одного единственного Герцога.

То, что там творилось нечто невообразимое, было слышно и видно даже отсюда. Грохот стоял такой, будто сверху сыпались огромные телеги, доверху гружёные валунами, а небо, несмотря на белый день, то и дело озарялось слепящими вспышками. Там, где шла эта магическая битва, горел лес, и едкий дым, стелясь по земле, лез в глаза и нос, вышибая слёзы.

Ужас был разлит в воздухе. Он был настолько густым, что ощущался почти как запах. Всего в сотне шагов отсюда слышалась брань, вопли и лязг металла. Первая линия насмерть рубилась с зомбаками, которые в присутствии своего командующего были весьма резвы и опасны. За два с лишним года войны люди, конечно, научились воевать с этим смертоносным врагом, но всё же количество этих тварей и абсолютное их пренебрежение к собственной безопасности продолжали оставаться труднопреодолимыми препятствиями.

Тесный строй легионеров по неслышной Колу команде центуриона подался вперёд – ещё ближе к гремящей неподалёку битве. Мастер Теней (или Плинн) глох от всего этого шума, но ему казалось, что обезумевшее от страха сердце грохочет ещё громче, перекрывая все другие звуки. Ладони вспотели, и Плинн (или Кол) судорожно сжимал рукоять своего меча, словно боясь, что тот выскользнет.

Сражение приближалось, а точнее – это Плинн приближался к нему. Он уже видел своих товарищей впереди, которые кричали, били, падали и умирали. До врага оставалось всего несколько десятков шагов. Первая линия начала медленный осторожный отход назад. Ещё минута – и их наконец сменят свежие силы. Ещё минута – и легионер Дорлин с головой окунётся в эту пляску смерти.

За два года войны Плинн, разумеется, уже должен был привыкнуть к виду этих рукотворных уродцев, но Кол видел их впервые. Животный ужас парализовал его, когда перед ним показались эти гротескные чудовища, сжимающие в руках заточенные полосы металла. В их подобиях лиц не читалось ничего – ни мысли, ни эмоций, ни даже жизни. И потому они пугали так, как не пугало мастера Теней ничто прежде, разве что морская пучина, столь же бесстрастная, безжалостная и неумолимая.

Но как бы ни был напуган Кол, тело легионера Дорлина знало своё дело. Он не замешкался ни на мгновение, понимая, что любое его промедление может грозить смертью товарищам по строю. Всё дальнейшее происходило как во сне. Кол рубил, колол, уворачивался от ответных ударов. Несколько раз кираса спасала ему жизнь – скользящие удары оставляли лишь вмятины на меди. Но затем он пропустил удар – странное металлическое оружие зомбака глубоко вошло в левое бедро. Боль взорвалась внутри тела. Кол вскрикнул, и наступила темнота.

***

Несмотря на то, что это путешествие Кола в прошлое заняло совсем немного времени, у него, когда он вновь пришёл в себя в каюте на борту судна, плывущего в Тавер, было ощущение, что он полноценно прожил эти годы Великой войны – каждый день, один за другим. Когда он открыл глаза, в них всё ещё стояла боль не только от полученной раны, но и от пережитого ужаса. Причём самым страшным теперь казались не моменты битвы, а то бессильное наблюдение за неотвратимо ползущей на восток лавиной.

– Ты сам всё видел, – проговорил Асс. – Это случилось, когда миры Эллора и Паэтты переплелись в прошлый раз. Но если Барьер падёт, никакого чуда уже не случится. Орды Бараканда придут, и никакая сила не сумеет вернуть их обратно. Всё будет кончено для этого мира.

– Но почему именно я, мой бог?.. – всё ещё дрожа, спросил Кол. – Почему из всех ты выбрал меня?..

– Ты – единственный, кому Герцогиня смогла довериться за многие годы. Но это – не случайность. Тебя готовили к этому, мастер Кол. С самого твоего рождения. Всё было сделано для того, чтобы в нужный момент ты оказался рядом с Чёрной Герцогиней и заинтересовал её. Но главное – она знает о твоих чувствах к ней и безоговорочно доверяет тебе. Убить колдунью такой великой силы очень трудно. Она заранее почувствует и уничтожит любого посланного к ней убийцу. Она не подпустит к себе никого, кто может причинить ей зло.

– Но тогда она не подпустит и меня, если я решусь на это… – облегчение и надежда вновь засветились в потухшем взгляде мастера Теней.

– Если ты согласишься помочь, я обо всём позабочусь, – заверил Асс. – Ты забудешь обо всём до определённого часа. Память об этом договоре вернётся к тебе лишь тогда, когда ты должен будешь нанести удар.

– Но ведь ты – всемогущ!.. – вновь рухнул в пучину отчаяния Кол. – Зачем тебе я?..

– И ответ всё тот же – Равновесие. Я – бог, и я могу почти всё. Но закон Равновесия запрещает мне действовать самому. Любое действие порождает противодействие. Увы, последствия есть у всего, и даже если я сумею убедить тебя помочь мне, это уже не обойдётся без определённых последствий. Но это всё же будет не так страшно, как ответное действие на моё вмешательство.

– Неужели нет другого способа?.. – Кол чувствовал, что плачет.

– Другого способа нет, мастер Кол. Мне не дано видеть будущее, поскольку оно творится прямо сейчас. Я могу предвидеть лишь возможные исходы, и я скажу тебе так: из множества возможных исходов того, что Чёрная Герцогиня останется жива, я не вижу ни одного благоприятного. Она погубит этот мир раньше или позже. Многие её знания проистекают от Мэйлинн, искательницы Башни. Эти знания – они не из этого мира. И однажды они уничтожат его, даже если нынешняя затея ей не удастся. Так что тебе нужно выбрать, мастер Кол, между смертью одной женщины и смертью целого мира. Прости, но тебе придётся сделать этот выбор.

У Кола было несколько дней передышки, когда он мог не переживать из-за того, что пол постоянно ходит у него под ногами, а одеяло никогда не бывает абсолютно сухим на ощупь. И главное – ему не нужно было вновь плыть на келлийском драккаре.