Внезапно задул сильный ветер, заволакивая небо за арочным проемом серой, непроглядной и неподъемно тяжелой кавалькадой туч. Женщина ощутимо выпрямилась и посмотрела на девочку, та в страхе отпрянула от нее. У Матери Сырой-Земли больше не было теплой улыбки, а лицо ее внезапно осунулось, превращаясь в лик уродливой старухи. Кожа покрывалась гнойниками и бородавками, из белого мрамора превращаясь в грязную тину. Золото стены и пола стало угольным настилом, а воздух наполнился отвратительным смрадом. Черная вода хлынула под ее ногами, больно обжигая холодом.

— ТЫ!!! ТЫ НИКОГДА НЕ ПОКИНЕШЬ ПРЕДЕЛЫ НАВИ И БУДЕШЬ ГНИТЬ ТАМ ВМЕСТЕ С ОСТАЛЬНЫМИ НАВЬИМИ. НИКОГДА В ТВОЕЙ ЖИЗНИ НЕ ПРОИЗОЙДЕТ ЧЕГО-ТО ЗНАЧИМОГО!!!

Девочка оглянулась, увидев в отражении уже взрослую девушку. Себя, но с изуродованным уставшим лицом. Она в ужасе подскочила, отпрыгивая назад. От ужасной бабки, в которую превратилась Матушка Сыра-Земля, от своего отражения, подальше от этого ужаса.

Мара бежала, спотыкаясь и проваливаясь под воду, выбиралась, и снова бежала. Ее сердце колотило так, как колотит хвостом рыба, которую случайно выбросило волной на берег.

Она была создана не так, как обычно появляются на свет Арбитры. Навь, являясь средоточием энергии, на которую разлагаются души, воспроизвела ее из одной такой, что едва стала чистой энергией. Но, видимо, что-то пошло иначе, раз воля Арбитра оказалась наполнена высокими амбициями.

Страх глядела, как Арбитр Нави стоит в ступоре, не в состоянии противостоять ужасам, которые всплывали в ее голове. Она вальяжно встала перед ней и широко улыбнулась.

— Будь ты настоящей проводницей, моя сила бы не подействовала. Ты была создана иначе. Посему и не быть тебе носителем Навьей воли!

Длинный язык медленно провел по щеке девушки, оставляя склизкий след. Мавка стучала челюстью в предвкушении.

— Еще немного. Напитайся ужасом, а потом я сожру тебя. Ха! Глупая девка, возомнившая себя кем-то важным.

Мара продолжала бежать не щадя ног, а по бокам от нее виднелись гиблые пейзажи.

«Разве я была такой трусихой? Так давно я стала Арбитром, но…»

Ее мысли толпились в непонятной круговерти, иногда одна из них вылетала из этого невнятного урагана, позволяя девушке вспоминать прошлое.

Да, она действительно имела собственные амбиции, и спустя столетия не растеряла их. Но так ли проводница ненавидела Навь? Так ли боялась остаться тут навсегда?

Сморщенная старуха уже не преследовала ее. Девушка замедлила бег, оглядываясь и успокаивая сердцебиение. В воде под ногами она заметила рябящее отражение. Всмотревшись, Мара увидела арбитра Яви и себя, уже повзрослевшую. Да, она помнила тот разговор и сейчас, эти воспоминания всплывали в сознании.

То была вторая встреча, тогда Матушка Сыра-Земля очень удивилась, как выросла Мара, но более всего ее поразили взгляды девушки. Она не утратила надежды изменить свою жизнь, не потеряла своих желаний и интересов, однако Арбитр Нави полностью приняла то, кем она является. Девушка познала смысл своей ответственности и даже полюбила тот мир, в котором она находится. Может Темная Навь и была самым мрачным и страшным местом, но Славь являлась вполне прекрасным и теплым для души миром, со множеством разных душ, которые могли рассказать о своей жизни.

— Ты изменилась, милая!

— Благодарю, с вашими наставлениями в прошлом, я смогла многое осознать и, как вы и говорили, многое поняла. Я не хочу забывать свои мечты, но и Навь мне удалось полюбить, со всеми ее изъянами. Я слышу волю ветви и доношу ее до остальных, я бы хотела попробовать что-то исправить сама, но…

— Нет! Что ты! Не смей! Ни один Арбитр не имеет права напрямую вмешиваться в те процессы что происходят в мире ветви. Это закон Мирового Древа. Иначе тебя постигнет наказание.

Мара задумчиво кивнула, ничего не ответив, а проводница Яви продолжила.

— Твоя ситуация намного сложнее. Все арбитры полностью отдали себя на служение ветви, но не ты. Это будет тяжело, разделять свою волю и волю Нави, поэтому я желаю тебе не забыться и остаться собой. Не бояться того, что твоя жизнь так и не изменится, потому что однажды, все может повернуться с ног на голову.

— Да… — едва слышно произнесла она. — Я помню, кто я есть. И мне не страшно.

Тем временем дочь Лиха набросилась на Мару с жадностью в глазах и клацаньем слюнявой пасти.

Челюсти сомкнулись с громким стуком, заставляя окружающие деревья волнительно покачнуться. Эхо от этого звука пронеслось над всей чащобой. Раздался сдавленный, болезненный хрип. Так выдыхает раненное животное, оказавшееся загнанным в угол хищным зверем.

Мара крепко держала рукой шею Страха и сдавливала ее, что было сил.

— Но как, — просипела одаренная Мавка. — Как ты выбралась из своих кошмаров?

— Они остались для меня страхами. Просто я приняла их.

Девушка убрала руку и вонзила нож прямо в низ челюсти. Лезвие прошло через нее и крепко вошло в небо, не позволяя Страху разомкнуть свой рот.

Нечисть попыталась отпрыгнуть, чтобы вытащить нож. Она была очень живучей, и даже сталь, созданная для поражения души, не могла убить ее с одного ранения, тем более такого незначительного. Челюсти Страха куда шире и плотнее, чем у обычной мавки или гнилоеда. Из-за этого нож застрял между костью и хрящом, не достав до сути души всего половинку пальца.

Но Мара прыгнула следом, не дав разорвать расстояние между ними. Она подалась вперед, хватая Мавку за волосы. Еще одним прыжком девушка крепко приложилась коленом к рукояти ножа, торчащей из подбородка противницы.

Оружие вошло намного глубже, заставляя дочь Лиха закатить глаза и содрогнуться в предсмертной агонии. Суть ее души проткнуло особое лезвие, отчего та стала растворяться на глазах. Она не могла открыть рта, поэтому сдавленно мычала, а остатки жизни, если ее можно назвать таковой, угасали в ее глазах.

«Ты сильна, проводница! Но справишься ли ты с законом Древа?!»

Последние слова дочери Лиха прозвучали в голове Мары, как отголосок ее силы. Внезапно, девушка пошатнулась и, чтобы не упасть, оперлась на ближайшее дерево. Ее лицо исказилось, будто она ощущала невероятную боль. Проводница отодвинула ткань сарафана. На ее груди виднелось обширное чернеющее пятно из омертвевшей кожи. Оно распространялось вниз к животу, но, благо, было скрыто под одеждой.

Мара тяжело выдохнула, посмотрев куда-то вдаль.

— Это мой выбор. Мой, не Нави.

Ее фигура качнулась и исчезла в направлении северо-востока, туда, где они договорились встретиться с Валькирией.

Молниеносный удар со свистом рассек воздух, обрушивая близстоящие деревья. От них оставались лишь ровно срезанные крупные пни.

— Почему ты не хочешь со мной поиграть? Я тебе не нравлюсь? Ты вот мне нравишься. Такая маленькая нежная девочка с такой богатой историей!

Очередной свист пронзил пространство, делая его мягким, словно клубы облаков. А вот воздух тяжелел. То ли от надвигающейся неминуемой гибели, то ли от смрада, царившего повсеместно. Звездочка нырнула вперед, кувыркнувшись в воздухе. Режущая полоса, отсекающая стволы деревьев, и сопровождаемая ветром мелькнула чуть ниже.

— И как тебе не стыдно! Не убегай от меня!

Валькирия молчала, лишь бежала вперед, понимая, что ей нечем ответить дочери Лиха. Тело еще не вернуло былой крепости и сейчас было даже слабее, чем у практика, завершившего Арконы. Внутренняя энергия не двигалась. Да, в былые времена, как божественное существо, она бы спокойно вырезала половину обитателей Нави одним лишь щелчком пальцев. Но сейчас тосковать о прошлом не приходилось. Но думалось о другом.

Ей было по-настоящему тяжело осознавать, какую непосильную ношу она возложила на Ивора. Ведь, если бы не она, то парень мог жить спокойной жизнью, он добился бы через десятки лет огромных успехов в культивации и, возможно, стал бы каким-нибудь приближенным к князю человеком. Но нет. Сколько раз Валькирия клялась себе, что едва они найдут все артефакты — она покинет Ивора, как бы тяжело не далось это расставание. Но чем дальше они продвигались, тем больше юношу утягивала вся эта история с божественной войной. Словно трясина, которая тем яростнее пожирает тебя, чем активнее ты двигаешься.