Последние слова Чернобог говорил улыбаясь, мечтательно глядя вверх. В своей голове он уже представлял сцену, где Белобог корчился от боли. Ивор нахмурился.

— Божественной частицы… Но я вроде как имею жилы частицы, и Звездочка говорила, что тело у меня тоже подходящее.

— Нет, я говорю о твоем развитии. Закончи свой внутренний мир, обведи Древо всеми кольцами рун, зажги все узлы, начерти созвездия на небосклоне. Как только ты укрепишь свою культивацию и станешь полноценной частицей, тогда приходи, я отдам тебе свое покровительство и Власть Пустоты. Мы договорились?

Чернобог протянул парню руку и снова широко улыбнулся, обнажая белоснежные зубы. Ивор поднялся и крепко пожал ее, но внезапно боль обжигающе коснулась его ладони. Он хотел одернуть ее, но не смог освободиться от крепкой хватки бога. Так прошло несколько мгновений, после чего Чернобог все же отпустил его.

Ивор посмотрел на свою ладонь. Там черным цветом был выжжен символ. Тот самый, который он сложил из Истока, Мира и Нужды. Вместе с этим юноша ощутил, как дымка, которая пожирала его изнутри, наконец утихомирилась, проникая в ледяные заставы его духовной силы. Она начала медленно двигаться, прямо сквозь нее, циркулируя по всему большому кругу тела, проходя сквозь киноварное поле.

— Что это?

— Это Навник. Мой символ. Как обещание того, что ты вернешься, а еще, он поможет тебе не сгинуть в Нави и не отстать в культивации. Теперь можешь идти.

— А вы не расскажете подробнее о великой войне? И что такого сейчас происходит в божественной обители, почему Мировое Древо погибает?

— Придет время, ты сам все узнаешь. Как у вас говорят, дорога ложка к обеду, верно? Ты вроде кошку свою спасать хотел, так вот, самое время.

Чернобог демонстративно щелкнул пальцами, а мир вокруг Ивора моментально сменился поляной, на которой Нова так отчаянно защищала его, не щадя собственной жизни. Жертвенник насмешливо взирал на юношу со своего бревенчатого пьедестала.

— Я вернусь за этой силой. Когда-нибудь. Обязательно.

Он решительно двинулся вперед, пытаясь отыскать остаточную ауру Лиха.

Дремучий лес все еще враждебно сгущался перед ним, путая все тропки, но в этот раз удавалось не так успешно. Спустя половину лучины он вышел на очередной пустынный пятак, где толпились Навьи. Упыри, гнилоеды, мавки, тела которых уже приняли вид плоти и крови, пожирали какое-то разлагающееся месиво, противно хлюпающее и вопящее, словно свинья, которую волокли на убой.

Едва учуяв Ивора, они отвлеклись от своего дела и оскалились в его сторону. Грозно рыча, и переваливаясь друг через друга, они ринулись в его сторону. Пасти заклацали словно мясорубка. Парень вспомнил, как Нова отчаянно сражалась с этими тварями, когда он даже шевельнуться не мог из-за энергии жертвенника. В его сердце что-то тяжело кольнуло, распаляя глубинную ненависть к этим существам.

Он свирепо взревел, вытягивая из ножен меч, подаренный проводником. В его ударах не было ни техники, ни тактики. Он просто рубил клинком из стороны в сторону, будто косил осенний сухостой, после летнего, поглотившего влагу, зноя. Тела тварей поддавались и падали на землю, порубленные на части. Словно колоски созревшей ржи они разделялись под натиском неумолимых ударов. Черная жижа, заменявшая Навьим кровь хлестала отовсюду и, вскоре, вымазала Ивора с ног до головы. Он продолжал махать мечом опять и опять, пока на поляне не осталось ни одной стоячей твари. Тогда юноша наконец утолил свой гнев и ярость, но на их место пришла горечь и обида.

Он выглядел, как землекоп после тяжелого труда, как печник, измазанный в саже. Оглянувшись, Ивор нашел несколько Навьих, которым отчасти удалось уцелеть, они ползали по мертвой земле, пытаясь восстановить тело.

«Мне нужно безопасное место и с десяток лучин времени», подумал он, отцепляя тяжелые ножны от пояса. В голову ему пришла идея. Хорошая, но настолько мерзкая, что даже представление об этом заставило его лицо исказиться в гримасе отвращения.

Тремя точными ударами ножен по шее ползущей мавки, он отделил ее голову от тела. Тварь все еще была жива и чавкала челюстью, потом, сменив их на клинок он отрубил широкую ветку от дерева неподалеку. Взяв ее покрепче, Ивор заострил один конец, а другой воткнул поглубже в землю, в аккурат напротив места, где деревья расступались в ширину небольшой тропинки.

Протяжно выдохнув, юноша подошел к отрубленной голове и поднял ее. Та оживилась и начала непонятно каким образом издавать странные гортанные звуки. Подойдя к наспех сооруженному колу, он водрузил на него голову, закрепляя на острие и поворачивая в сторону леса.

«Безумие какое-то».

Он встал перед головой, та начала громко стучать зубами и хрипло стонать, но как только парень уходил с ее поля зрения — она замолкала.

Кивнув себе в душе, он принялся искать толстые ветки, подготавливая из них колья с помощью клинка. Потом он нашел еще несколько уцелевших упырей и гнилоедов, отделяя им головы ножнами. Клинок для этого использовать нельзя, иначе он разрушит их душу и окончательно убьет. Так, спустя лучину времени Ивор обезопасил себя со всех подходов. Теперь, если кто-то попытается скрытно подобраться к нему, он узнает, благодаря звукам голов и покинет состояние глубокой концентрации, чтобы защитить себя.

Убедившись, что каждый из возможных путей, которые вели из чащобы на поляну, просматривается, он уселся в самую середину, поджав ноги под себя.

«Я не смогу найти Нову и победить то чудовище, пока не разберусь с этой черной дымкой в жилах и не найду способ эффективно сражаться. Одним мечом Лихо явно не сразить».

Ивор закрыл глаза, пытаясь прочувствовать то, что сейчас происходит в его жилах. Ледяная энергия представляла собой застывшие кристаллы, плотно раскиданные по всему циклу его жил. Между ними, словно ящерка меж камней виляла темноватая дымка, которая проникла внутрь, после прикосновения к жертвеннику. Ее было не так много, чтобы заполнить все пространство, но достаточно, чтобы использовать в качестве боевой мощи, осталось лишь понять — как.

В мире, где энергия находится в вечном покое — эта черная дымка была невероятным исключением. Ивору так и не удалось спросить Чернобога о ней, ведь для овладевания пустотой юноша все еще слаб, а значит дымка ею не являлась.

Он пытался повлиять на нее, указать, куда необходимо двигаться, тем самым запустить процесс циркуляции, но тщетно. Дымка двигалась хаотично взад-вперед, вообще не проецируя никакой силы. Ивор даже не понимал, как можно воздействовать на нее. Словно непослушное животное, ворвавшееся в чужой дом — дымка проникла в его жилы и теперь явно не хотела ни уходить, ни быть полезной.

Тогда юноша нырнул во внутренний мир и тут же изумился. Если ранее все пребывало в покое, то сейчас в небе витало нечто похожее на водоворот. Он закручивался спиралью к самому солнцу, и имел бледный серо-черный цвет. Очередные попытки как-то использовать подобное явление и не возымели эффекта, Ивор нервно почесал нос.

В его организме происходили неконтролируемые процессы, что очень злило. Юноша не любил, когда что-то, касающееся его — выходило из-под контроля. Напрягая все свои органы чувств, он старался понять, какое происхождение имеет эта дымка и как ее можно использовать себе во благо.

Так прошло полторы лучины, но разгадка по-прежнему ускользала от парня. Он рассерженно махнул рукой и собирался уже выйти из внутреннего мира, как вдруг водоворот в небе ответил, покосившись ровно по взмаху руки. Ивор вопросительно посмотрел на ладонь и обнаружил нечто необычное. Во внутреннем мире тело владельца проецировалось точно таким же, каким было снаружи, однако, практик мог спокойно менять свою внешность одним усилием воли. Тем не менее, если шрам на физическом теле также проецировался на тело во внутреннем, то там он не болел. Свойства таких черт не имели отражения. Не имели никаких эффектов.

Ивор знал это, поэтому был очень удивлен, когда увидел, как знак Навника, что оставил ему Чернобог, вспыхнул темно-фиолетовым цветом, тогда в его голове повторились слова бога. «он поможет тебе не сгинуть в Нави и не отстать в культивации». Решив проверить свою догадку, Ивор вытянул в сторону черной дымки ладонь с Навником и медленно описал полукруг. Край водоворота выскочил тонкой линией и, подобно змее, повторил движение ладони своего хозяина.