Это продолжалось более десяти вдохов. Птицы терзали друг друга, сопровождая свои атаки громогласным клекотом. Они были равны, но в какой-то момент плазменная энергия внутри клюва ястреба образовала стремительный луч и пронзила грудь ворона. Ледяные когти замораживали демонические перья с каждым касанием, а линии, оставленные песчаными крыльями, покрывали тело другой птицы глубокими порезами.

Все больше и больше ворон начинал уступать, пока наконец не иссяк. Тогда ястреб крепко вцепился в него, обнимая широкими крыльями. Ворон жалобно заверещал, но его крик тут же потерялся в песчаных объятиях ястреба. Еще мгновение и оба духовных образа взорвались, полностью истребляя друг друга.

Несколько волн одна за другой прокатились по небу на многие версты, окрашивая его в необычные для этих мест цвета.

Вед и Ивор бессильно упали на землю. Сабриель оперся на одно колено. Он потратил всю свою энергию и сейчас в его глазах потемнело. Последствия тяжелой техники ледяного ублюдка отразилось на его органах чувств. До сих пор он использовал только восприятие духовной силы.

— Чтобы я… проиграл каким-то арконщикам. ДА ВЫ НИКОГДА В ЖИЗНИ НЕ…

Яростный крик мелодичного голоса был прерван тяжелым хрипом. Сабриель провел рукой по своей груди и обнаружил, как острое лезвие клинка пронзило ее насквозь. Кровь начала неизбежно заполнять его рот и нос, пробираясь через легкие, а глаза налились красным.

Лучезар безразлично смотрел на хазарского практика, крепко держа Пламенный Июль. Он вонзил его прямо в сердце, разбивая те жалкие остатки личной защиты, что не уничтожились при разрушении техники Тенгри. Княжич протолкнул меч глубже, а потом резко вынул его, вместе с обильной струей свежей крови.

Сабриель пытался что-то сказать, его брови дрожали, а губы шевелились снова и снова, но с них срывались лишь болезненные хрипы.

— Эта земля никогда не будет вашей. Надеюсь в чертогах Морены отец увидит, что его сын отомстил за него.

Клинок рассек воздух одним точным движением. Пусть Лучезар и потерял руку, но его навыки все еще были на высоте. Пламенный Июль прошелся по шее хазара, словно раскаленный нож, разрезавший масло. Его голова покатилась по земле, а тело рухнуло мертвым грузом.

Наконец хазарский джавшигар пал. А значит все души, что он украл, могут упокоиться.

Тем временем десятки голубоватых огоньков из рассеченной шеи плыли вверх, медленно принимая человеческие силуэты и тут же растворяясь в воздухе. В одном из них он заметил черты длинноволосой девушки, что имела когда-то атрибут воды. Она словно заметила Ивора и, улыбнувшись, кивнула ему. После этого также как и остальные растворилась в воздухе.

Лучезар медленно переставлял ноги, будто те были невероятной тяжестью для его тела. Он подошел к Ивору и Веду. Они сидели на земле, израненные, но самое главное, живые. Княжич упал рядом, глядя на своих боевых товарищей.

Вед протяжно вздохнул. Развязав Засушливый Март, он снял его с руки и протянул Лучезару, на что получил отрицательный кивок. Княжич решительно коснулся руки Веда, отталкивая кладенец ему.

— Он твой по праву. Ты заслужил его больше, чем кто-либо другой. А мне достаточно и одного великого оружия.

Вед поклонился головой в знак благодарности и уважения, но надевать браслет обратно не спешил.

— Ты пришел к нам на помощь. Ко мне. Несмотря на наши былые разногласия и мои козни против тебя, ты все равно пришел. Я ценю это. И никогда не забуду.

Лучезар перевел взгляд на ледяного практика.

— Думаю, у нас есть одно связующее звено, вокруг которого всегда подозрительно много важных людей. Да, Ивор? Я не знал, что у тебя тоже есть кладенец. Который из них? Судя по тому, что я знаю, среди известных кладенцов наплечника еще нет.

На слова крадовского княжича юноша плюхнулся на спину, смакуя каждое мгновение отдыха.

— Вот так с первого взгляда определить кладенец. Достойно для княжича Крадова. Или лучше сказать, советника княгини? Это Студеный Декабрь. Я нашел его в руинах Гиперборейского города. Ничего особенного.

— Ха, ничего особенного? Занятно видеть человека, для которого легендарный кладенец — это «ничего особенного». А до советника княгини, конечно поспешные выводы. В любом случае, ты вернул к жизни мой Пламенный Июль, за что я тебе искренне благодарен. Мы с ним стали неразлучны. Он снова показал себя так, будто бы живой.

— Да! — вступил Вед. — Я тоже ощутил это от Марта, когда просил его силы. Словно он решал, достоин ли я ее получить. Мне известно, что кладенцы выбирают своего хозяина, но, чтобы иметь разум…

Ивор присвистнул, глядя в уже очистившееся от энергий небо. Время близилось к полудню.

— Все кладенцы имеют частицу души мастера, который их выковал. Они связаны, и да, внутри действительно есть некое подобие разума. Кладенец не только решает, признать практика хозяином или нет, но и общается в процессе пользования. Вот только нужно уметь слышать голос своего кладенца. Быть единым с ним. Я пока еще в процессе, но судя по тому, что произошло у Лучезара… Думаю Пламенный Июль уже считает тебя своим другом. Потому что ты относился к нему не просто, как к оружию или артефакту, а как к боевому товарищу. Поэтому он и пожертвовал собой, чтобы спасти тебя в прошлый раз.

Юноши молчали, переваривая информацию, в особенности Вед, который недавно получил свой кладенец.

«Наконец мы его победили. Это было непросто, я уж думал помру. Раза три, не меньше».

«Да ты только за то время, что я с тобой путешествую, чуть не сложил лапы раз десять, о чем тут говорить? Пока у тебя голова не появится на плечах, ты так и будешь ходить по грани».

«Это жестокий мир, тут иначе не получается. Что там с Новой?»

«Она сильно ранена, восстанавливается. Ты отвратительно пользуешься своим духовным зверем. Абсолютно не умеешь его контролировать. Тебе необходимо больше тренировок с ней».

«Я пока даже не понимаю, как нам с ней тренироваться, помимо того, что мы чувствуем движения друг друга».

Пока каждый из практиков лежал в собственных мыслях, наконец подоспела помощь. Практики из Беркан и Крадова помогли им подняться и повели к знахарям, что находились у подножия холмов, в месте, где ранее располагались хазары.

Линии воды задерживались в воздухе лишь на половину вдоха, прежде чем вернуться обратно к клинку. А за ними падали мертвые тела. Князь Исы шел вперед, расчищая путь для того небольшого отряда, что остался за его спиной.

Он орудовал мечом так, словно родился с ним в руках. Каждая атака была четкой и выверенной. Ни единого намека на какое-то лишнее движение. Даже дыхание Чистовода обладало спокойствием горного озера.

Князь видел и слышал все на поле боя. Его концентрации можно было лишь позавидовать. Ливневый Апрель танцевал в его руках, описывая пируэты, а водная гладь тянула от каждого взмаха остаточное изображение. Чистовод неумолимо шел вперед, но даже его великолепное восприятие не может предупредить атаку, которая далека от понимания нынешними практиками.

Мир для Чистовода потускнел, а потом и вовсе исчез, являя перед князем черную пустоту. Холод повеял откуда-то справа, заставив его отпрыгнуть и защититься водной гладью. И не зря. Существо, напавшее на него, столкнулось со стеной воды и злобно зарычало. Это было нечто, чего Чистовод никогда не видел, даже в книгах и легендах. Чудовище выглядело так, словно состояло из обрубков живой, бесконечно кровоточащей плоти, склеенной между собой. Возможно, когда-то эта тварь могла быть человеком, но сейчас представляло собой лишь месиво.

— Что ты такое? — ровным тоном спросил князь, но в ответ снова получил невнятное и хриплое рычание.

Существо опять бросилось вперед, но ударилось об очередную защитную завесу. Пусть оно и казалось неказистым, от него исходила опасная аура. Но поле боя — это не то место, где нужна излишняя осторожность. Только инстинкты и боевые навыки, ничего более.

Сделав несколько резких шагов, Чистовод разрубил существо на две части, но, едва упав, оно растворилось в черноте бездны. Растаяло, будто выпавший летом снег.