— Насмотрелся? Я знаю, что ты проснулся. Поднимайся.

Холодный голос Ольги заставил юношу подскочить.

— Я не то чтобы смотрел.

— Собирайся, мы выходим. Совсем скоро ты пойдешь в моем отряде. — Ольга сделала вид, будто ничего и не было.

— И вы даже ничего не заметили?

— Заметила, что ты достиг пика Арконов, это хороший результат, но поговорим, когда будешь готов переступить барьер к этапу Духовного Древа.

Ледяная дева встала и пошла к выходу.

Все основные отряды были разделены на две половины, которые должны будут вести бой по обе стороны высоких холмов. Перебравшись через реку им предстояло преодолеть еще с несколько десятков верст.

По левую сторону пойдут войска Ветроступа, вместе со школой Восточного Вихря и Тундрового Листа. По правую же дружинники Исы и часть Берканцев. Замыкать построение будут войска Крадовского княжества и остаток Берканцев. Они запросто смогут перекинуть воинов с одной стороны на другую при необходимости и оказать поддержку в случае отступления, поскольку ударные отряды уйдут достаточно глубоко.

Едва первые лучи показались на виднокрае, отряды выступили. Тихо, без песен и боевых кличей. Каждый понимал, что вносит свой вклад, также как и готов был поставить на защиту своей земли жизнь***

Захария сидел в широкой палатке, полируя свой изогнутый клинок. Его настроение было подавленным. Он злился. Однако, едва ли было уместно излить на кого-то свою злость. Проклятые русы имели чересчур несгибаемую волю. Еще во время первой схватки он ощутил, как силен дух этого народа. Они жертвовали жизнью ради других, ради защиты своей земли. Эта смелость удручала. Чего стоила ему битва с одним из них. Он навсегда запомнил его имя. Пересвет был сильнейшим из тех, кого он встречал. Даже после смерти он умудрился отдать часть своей энергии женщине, которая едва его не убила.

Воспоминания заставили шрам на груди нестерпимо зудеть.

Каган знал, что потери неизбежны, знал, что его воины будут погибать, но все еще ощущал, насколько его народ сильнее. Вот только он не ожидал, что погибнет так много. Чтобы сдержать Озема пришлось пожертвовать почти двумя тысячами практиков, и четырьмя военачальниками. Огневед забрал с собой Язид-Булаша, Девятиглаз тоже погиб. Хорошо хоть Сабриель остался в живых. Его джавшигар умел правильно распределить ресурсы и был поистине силен, к тому же его техника Кражи Души была лучшей в каганате. Единственный минус этого мальца — его своенравность. Он абсолютно недисциплинирован, но пока рядом с ним был Язид — это удавалось обуздать.

Раздался короткий стук, после чего вошел и ударил себя в грудь Сабриель

— Великий Каган! Свет нашему Каганату! Вы звали меня.

— Да, мой дорогой Джавшигар, присядь. — не отрываясь от клинка кивнул головой Захария.

Мужчина источал абсолютную силу, а его властный тон смог бы подчинить любого. Сабриель робел перед ним, как пятилетний мальчишка. Он боялся его и уважал.

— Игры кончились, мы потеряли слишком многих. Я знаю, что под моей протекцией ты позволял себе слишком многое. Учитывая твою ценность, я спускал тебе это с рук, но сейчас не то время. Мной было решено отдать тебе отряд Язида, а еще те жалкие остатки людей Завулона, Ханукки и Обадии. Ты должен сплотить их и повести вперед. Теперь не стоит делать поблажек противнику, запомни, перед тобой грозный враг, готовый убить тебя точно также, как и ты его. Прекращай играть с добычей и начни уничтожать этих недопрактиков!

— Да, мой каган!

— Запомни раз и навсегда, что я тебе скажу. Русы не слабее нас. Разницу в культивации они компенсируют смелостью, отвагой, готовностью пожертвовать собой в любое мгновение. Ты и сам это успел увидеть. И еще. За любые ошибки я теперь буду наказывать. И очень жестоко.

— Но наши воины тоже отдают свои жизни. — мелодичный голос звучал тихо.

— Есть огромная разница. Наши люди идут на смерть по приказу. Это не их решение. Они вынуждены так делать, ибо страх, уважение и мой авторитет не позволяют им поступить иначе. Русы же отдают свою жизнь сами. Им никто не приказывал. Они добровольно заслоняют своим телом близких. По-своему решению проливают кровь на этой земле. Для них это долг! Ты скажешь, те и другие умирают, результат тот же, так вот нет. Русс перед смертью забирает столько, сколько сможет, он уже принял мысль о своей кончине, но знает, что может облегчить жизнь другим. Хазар же бьется чтобы убивать, но все же надеется выжить, а посему его поведение на поле брани не такое отчаянное. Ты понимаешь меня?

— Да, мой каган! Я готов отдать свою жизнь во славу нашего Каганата.

— Да знаю я, знаю. Вы, приближенные ко мне воины — готовы. Но остальные — нет. Остались те, кто все еще хранит верность прошлому кагану. Они воюют за меня только потому, что в моих руках Сати. Но ничего, как только Русы падут, она станет моей женой. Тогда-то все безоговорочно подчинятся мне.

Захария отложил клинок и встал. Его мощная спина выпрямилась, а руки хрустнули в ожидании чего-то.

— Теперь можешь идти. А у меня есть еще неотложные дела.

Сабриель наконец заметил ящик из одного из самых прочных в мире деревьев — ясеня, что стоял вдали палаты. Он вспомнил какие-то старые россказни Язида и его сердце сжалось. Парень понял, что если все эти истории были правдой, то в этом деревянном гробу лежало ужасное существо. Ныне же он пустовал.

Как только Сабриель покинул помещение, из дальнего темного угла поднялась фигура. Мужчина уже не выглядел как иссушенный годами труп, а окреп, принимая очертания великого воина.

— Такие у тебя военачальники? Да уж.

— Сила каганата уже явно не та, что была пару сотен лет назад. Встретились бы мы с русами тогда…

— И произошло ровно бы тоже самое. За эти пару сотен лет русы пережили стремительный упадок. Они стали в разы слабее. Их народ потерял связь с предками.

— Ты снова говоришь о Варягах? Кто они такие?

— Не совсем. Варяги не предки русов. Они лишь те, кто жил с их предками в одно время. В тени воспоминаний Мирового Древа я видел многое. Варяги находятся за западным морем. Может быть живут до сих пор. Они чтят истинное искусство культивации. Русы же потеряли эту связь, оттого и стали в разы слабее.

— Почему тогда слабеет каганат?

— Все в этом мире меняется. Ничто не есть незыблемый абсолют. Тенгри теряет силу, мы получаем меньше энергии. Даже захватив русов, мы переживем страшнейший упадок. Боюсь следующее поколение будет культивировать лишь жалкие крохи демонической духовной силы.

— Я найду выход. — задумчиво проговорил Захария. — А пока нам нужно увести войско подальше в лес и подготовиться к битве. Я сделаю все, чтобы над каганатом как и раньше сияло солнце.

Тихо и прохладно. Стрекотали кузнечики. Именно их песня приводила в чувство воинов, которые могли малость забыться. Поутру часто чудится всякое. Особенно, если ты идешь в свой последний бой.

Вдали слышался приглушенный рокот барабанов. Лагерь Хазар находился совсем рядом. Ивор наклонился к Лиске. Лицо у нее было бледным. Полагаю, она слышала слова, которые Ольга говорила Чистоводу. Победа или смерть. Сегодня.

Кольчужная рубашка аккуратно побрякивала на его теле. Пришлось вырезать большой кусок на плече, чтобы она не мешала уже имеющемуся там наплечнику.

— Отличный денек для смерти. —усмехнулся Ивор.

Его слова заставили Лиску вздрогнуть и побледнеть еще сильнее. Перед первой битвой она храбрилась, но сражение под Крапивной явило ей все ужасы настоящей войны, отчего перспектива второй стычки отзывалась в ее сердце давящим страхом. Глаза девушки продолжали бегать из стороны в сторону, что не ушло от внимания Ивора.

— Мы найдем его, обязательно.

Ольга приказала Ивору во время боя быть рядом. Это одновременно радовало и тревожило юношу. Радовало, потому что о нем заботились и берегли. Тревожило, потому что это означало, что битва предстоит жестокая. Сражение под Галичем и смерти, которые он видел тоже отзывались в молодом сердце не лучшими чувствами. Но они не страшили его, а скорее заставляли волноваться. Он хотел защищать этих людей, поскольку видел в них надежду.