— Вот что, приятель, — схватив Дырочку за плечи и встряхнув, чтобы вернуть его к действительности, проговорил Логанд. — Сиди дома и никуда не выходи! Что бы не случилось — никуда не выходи, разве что твой дом начнёт гореть! Запри двери, закрой шторы и сиди как мышь! Всё будет хорошо!

— Куда вы? — в ужасе воскликнул слуга, осознав, что защитник, которого ему приставил господин Ворлад, похоже, собирается его покинуть.

— По делам, — отрезал Логанд довольно грубо. — Это не твоё дело, приятель. Главное — сделай так, как я сказал. И всё будет хорошо.

И он тоже вышел из дому. Он не бежал как Линд, но шёл довольно быстрым шагом, нервно оглядываясь по сторонам. Он шёл в сторону часовни у Кинайских ворот.

***

Лето заканчивалось, и солнце вставало уже гораздо позже. Здесь, в отличие от Баркхатти, не было таких долгих рассветов, когда небо могло часами озаряться лучами пока невидимого солнца. Поэтому войска строились практически в полной темноте. Впрочем, эта темнота успокаивала — она, словно щит, укрывала наступающую армию.

Разумеется, Шервард очень нервничал. Здесь всё будет иначе, чем тогда, в его первом бою. Не будет спасительного земляного гребня, за которым можно будет укрыться от вражеских стрел. На этот раз преимущество будет у врага. Келлийцы, расположившиеся под городскими стенами, будут как на ладони для лучников наверху.

Конечно, они подготовились, как могли — из лозы для лучников были сплетены нечто вроде больших щитов в полтора человеческих роста в высоту и в два-три роста в ширину. Для перезарядки стрелки смогут прятаться за этими ограждениями, поставленными на распорки. Но в таком сражении нет ничего проще, чем схватить шальную стрелу, поэтому Шервард понимал, насколько высока опасность.

В отличие от многих, он знал истинные планы Враноока. Он знал, что штурм стен станет лишь прикрытием. Впрочем, это ничего не меняло — даже в обманном штурме можно погибнуть по-настоящему. Тем более, что конунг собирался придержать значительную часть сил до тех пор, пока не будут открыты ворота.

Ужасно, что весь этот грандиозный план, жизни всех этих людей, включая его собственную, зависели от одного человека, да к тому же ещё и сумасшедшего! Ведь столько мелочей могут помешать ему исполнить задуманное, даже если не думать о возможном предательстве! Он может опоздать, может сломать ногу, может не справиться с механизмом запора… Его могут обнаружить и убить… И тогда всё пойдёт прахом. Тогда штурм превратится в бойню, и северной армии придёт конец.

Шервард горячо молился в душе Великой Матери, прося её о защите. Не забыл он в молитве и Лойю. Он умолял жену не звать его к себе. Он говорил, что понимает, как ей одиноко на просторах Долины мёртвых, но заклинал подождать ещё. «Я приду к тебе, но позже, не сейчас…» — шептал он.

А ещё перед его взором стояло лицо Динди, прижимающей к себе малышку Риззель. И он молился также и им. Их любовь может укрыть его в бою. Великая Мать внемлет любящим женщинам, ждущим домой своих мужчин. Если Динди любит его — она почувствует, что сейчас ему нужно её заступничество.

Шервард вновь находился неподалёку от Бортника, чему был несказанно рад. Он ещё не мог разглядеть лица старика в предрассветной мгле, но ощущал, что тот вместе с ним держит плетёный щит, за которым они станут прятаться в бою. И словно бы через эти влажные от утренней росы прутья в его руки вливалось тепло рук боевых товарищей, заставляя сердце биться спокойнее и глубже, дышать полной грудью и даже… улыбаться.

Юноша поймал себя на том, что, несмотря на страх и волнение, он улыбается. Он — часть великой силы. Вокруг него — тысячи его братьев, на каждом из которых — такой же кожаный наруч, что и на нём. Где-то в этой мгле сейчас стоят Бруматт, Дион, Желтопуз, даже сам Враноок. Он представил, как где-то в небесах, посреди бледнеющих звёзд плечом к плечу застыли в ожидании драки Отец и Воин с оружием наизготовку. А эти ничтожные Арионн и Асс, если они вообще существуют — хнычут от страха, забившись на задворки мироздания.

Шервард просил защиты не только для себя, но и для Бруматта. Если шеварцев некому будет защищать — пусть их хранят северные боги! Только бы парень не оказался в настоящем пекле! Шервард надеялся, что его друг также окажется среди лучников и переживёт этот день…

— Начинаем! — пронеслось по рядам.

Шерварда скорее ощутил, чем услышал, как, колыхнувшись, двинулись вперёд ряды пехотинцев — тех, кто будет непосредственно штурмовать стены. Вскоре за ними выдвинулись и стрелки, неся свои плетёные щиты. Конечно, все понимали, что из такой позиции лучники не смогут нанести сколько-нибудь существенного урона обороняющимся, но хотя бы заставят их быть осторожнее, не позволяя делать смертоносные залпы. И всё же Шервард чувствовал некую вину перед уходящими в утренний туман братьями, которые окажутся на переднем крае. Многие из них не вернутся к родным берегам…

Теперь оставалось надеяться на внезапность атаки и на то, что эти ротозеи не спохватятся вовремя. И, конечно, изо всех сил молиться богам, чтобы всё получилось у одного безумца, уверенного, что он видит духов.

***

Разумеется, улицы были пусты. Обыватели прятались кто где мог — по домам, или в каких-то иных укрытиях. Те, кто не хотел прятаться, уже были на стенах. Логанд слышал гул слева — там всего в нескольких сотнях футов отсюда уже были городские стены, и там шёл бой.

Уже совсем рассвело. Бывший лейтенант городской стражи шёл хорошо знакомыми улицами и иногда ловил себя на ощущении дежавю. Как будто бы это всё уже происходило с ним однажды, причём в мельчайших подробностях. Где-то раздался пронзительный крик ребёнка — и опять ему показалось, что когда-то, неведомо когда, это уже было именно так.

Он увидел Зору лишь однажды — та стояла, прислонясь спиной к стене в одном из переулков. Разумеется, призраки довольно быстро разыскали его вновь, но Логанду хотелось надеяться, что сегодня всё закончится. Он сделал вид, что не заметил свою бывшую любовницу, и продолжил целеустремлённо шагать в сторону небольшой часовенки.

Вот он повернул за угол, а затем ещё раз — и оказался на месте. Древняя часовня, стоявшая здесь не одну сотню, а может даже и не одну тысячу лет. Древние строители Кинайского прохода не зря сделали входы именно в часовнях — в отличие от обычных домов, их никто не сносил, да и сами они горели или рушились довольно редко. Кроме того, они не привлекали столько внимания, сколько большие храмы. Эта часовенка уютно укрылась в сени больших старых деревьев, находясь несколько в стороне от многолюдной обычно улицы.

Разумеется, двери арионнитских часовен никогда не запирались. Он спокойно вошёл внутрь, словно верующий, решивший вознести молитву Белому богу, тем более, что момент был самый подходящий. Внутри было гораздо холоднее, чем снаружи, и Логанд невольно поёжился. Здесь была кромешная тьма — лишь небольшое окошко под потолком могло бы осветить помещение, если бы не густые ветви деревьев, загородивших солнце и небо.

Логанд зажёг фонарь, который предусмотрительно захватил с собой. Он знал, где находится проход, поскольку совсем недавно с его помощью проник в город. Но он точно не знал, как работает механизм, имея лишь общее представление об этом.

Несколько минут он внимательно оглядывал пространство за алтарём, пока не нашёл то, что искал. Металлический рычаг, искусно вплетённый в общую композицию убранства. Это, разумеется, была гномья работа. Лишь этим бородачам было под силу создать подобное чудо, особенно в те древние времена. Проходы и здесь, и в Кинае закрывались массивными дверьми-плитами, приводимыми в движение столь сложными механизмами, что даже для их починки приходилось нанимать гномов. Да и столь длинный тоннель мог выкопать лишь подгорный народ.

Логанд потянул за рычаг и услыхал глухой щелчок где-то за стеной. Однако больше ничего не произошло. Вероятно, это была лишь часть отпорного механизма. Он продолжил осмотр, не задумываясь о том, что каждая минута промедления множит потери и обороняющихся, и особенно нападавших. Он делал это не для северян, а для себя.